Через два месяца после уничтожения опиума Пальмерстон отправил к Кантону в бухту Коулун хорошо вооруженный английский флот, которому китайцам нечего было противопоставить. Эллиот, тут же изменивший свою позицию, приказал начать обстрел Кантона. Контрабанда опиума возобновилась и стала приносить еще большие барыши, чем прежде. Цена на опиум после операции по его уничтожению резко подскочила. Китайским торговцам в самое короткое время было поставлено восемь тысяч тюков наркотиков.

Следовало ли, как пообещал Эллиот, возместить убытки тем английским коммерсантам, чей товар был отправлен на дно морское неподкупным Линь Цзэсюем, или нет? Их потери составили 2 миллиона фунтов стерлингов. В апреле 1840 года в парламенте начались дебаты по этому поводу.

Духовенство в Англии поднялось против употребления наркотиков, и пасторы на проповедях призывали своих прихожан подписываться под составленными ими петициями. Им вторили и некоторые парламентарии. Двадцатидвухлетний депутат Уильям Гладстон громко возмущался: «Я могу утверждать, что подобной войны, столь несправедливой по своим причинам, столь расчетливо раздуваемой и покрывающей нашу страну таким позором, не было ни в прошлом, ни в настоящем... И пусть китайцев множество раз и при разных обстоятельствах заслуженно обвиняли в абсурдном фразерстве, чрезмерной гордыне и прочих крайностях, в данном случае, на мой взгляд, справедливость на их стороне. И в то время как они, варвары и нецивилизованные язычники, защищают ее, мы, просвещенные и цивилизованные христиане, попираем одновременно и справедливость, и религию».

Это были смелые, но бесполезные речи. Пальмерстон уже послал экспедиционный корпус к берегам Китая, чтобы заставить китайского императора самого возместить британским торговцам их потери. Англичане обстреляли остров Чжоушань вблизи Шанхая: «Китайцы вместо защиты выставили на берегу полотнища с изображением чудовищ, крылатых драконов и причудливо раскрашенных грифонов. А бравые англичане, вместо того чтобы прийти в благодушное настроение от такой легкой победы, грабили и опустошали беззащитный город словно крепость, павшую лишь после ожесточенного сопротивления. Эти герои-победители развлекались тем, что убивали детей». Затем английские и индийские войска взяли город Динхай. Британский флот двигался вдоль китайского берега и неумолимо приближался к широте Пекина.

Эллиот опять вступил с Линь Цзэсюем в переговоры, которые ни к чему не привели. Война вспыхнула с новой силой. Весной 1841 года Кантон был захвачен англичанами. Они грабили город, разоряли храмы, оскверняли кладбища и насиловали женщин. Выкуп, предложенный Китаем, оказался слишком маленьким, чтобы возместить ущерб всем пострадавшим английским коммерсантам, и многие из них, доведенные до банкротства, покончили жизнь самоубийством. Спустя месяц приступом был взят Шанхай, он также был разграблен и осквернен. Эта битва стала последней перед подписанием Нанкинского договора, положившего конец первой опиумной войне.

Естественно, о наркотиках стыдливо умолчали в этом договоре, по которому британским контрабандистам причиталась огромная компенсация, а также предоставлялась полная свобода торговли в Китае. Плюс ко всему Англии отошел Гонконг. Министр по делам колоний лорд Стэнли писал королеве: «Трудно переоценить моральное значение этих побед не только в Азии, но и во всей Европе... В Китае кровопролитию положило конец подписание договора, который устанавливает здесь такую власть Вашего Величества, какой доселе не имела ни одна иностранная держава, власть эта нисколько не меньше власти самой китайской империи, которая обязалась выплатить английским коммерсантам компенсацию за прошлое, обеспечить безопасность в будущем и предоставить им полную свободу торговли на территории Китая в таких масштабах, что сейчас просто невозможно оценить ее размах в будущем».

Праздничный фейерверк озарил лондонские парки и Тауэр. Поставки индийского опиума в Китай вскоре выросли с трех тысяч тонн до пяти с половиной. Китайцы умоляли англичан уничтожить плантации садового мака в Индии. Но Поттинджер, сменивший Эллиота, лицемерно заявил, что это было бы злоупотреблением властью со стороны британского правительства. И шхуны вновь засновали туда-сюда со своим смертоносным грузом.

«Мы посетили “The Queen” [32], это великолепный корабль. Я считаю, что его мощные деревянные борта символизируют наше величие, и горжусь тем, что ни одна другая держава не имеет такого флота, как наш», — писала Виктория дяде Леопольду в марте 1842 года. Ее дядя Вильгельм IV, долгие годы отдавший морю, говорил: «Все моряки почтут за счастье сражаться за свою юную королеву». Британский флот одерживал победы не только у берегов Китая, но и в Новой Зеландии, Канаде, Африке и Новой Гвинее... Лишь горы Афганистана остановили победное продвижение английских войск. Жестокое поражение англичан под Кабулом, потерявших там двадцать тысяч своих солдат, нарушило все их планы закрепиться в Средней Азии и, главное, создать буферную зону между Россией и их индийскими владениями.

Индия с ее плантациями чая, кофе и мака, с ее рубинами и алмазами, ценной древесиной и шелком по праву считалась «жемчужиной» британской короны. С незапамятных времен экспорт был основной статьей дохода индийской экономики. Индия поставляла на мировой рынок свои природные богатства, а иностранцы платили ей золотом и драгоценными камнями. С течением времени во дворцах и сундуках индийских правителей скопились сказочные сокровища.

В начале XIX века Артур Уэлсли, брат Веллингтона, завершил колонизацию Индии, отдав ее на откуп Ост-Индской компании. Он призвал туда будущего героя Ватерлоо, который прославился, одержав там свои первые победы. С тех пор территориальные владения Ост-Индской компании концентрировались вокруг трех городов: Калькутты, Бомбея и Мадраса. Рядом с ними продолжали существовать сотни маленьких и больших независимых княжеств. Их правители назывались магараджами. Они сохраняли свою автономию и суверенитет. Вместо того чтобы аннексировать их земли, англичане сочли более выгодным для себя подписывать с ними договоры об установлении дипломатических отношений, как это делал до них Дюплекс, пока его по глупости не отозвали во Францию.

Ост-Индская компания имела монополию на вывоз соли, табака, семян арековой пальмы [33], тканей. С появлением пароходов расстояния сократились. Оборотистые предприниматели сколачивали в Индии громадные состояния и строили там роскошные виллы в колониальном стиле с мириадами слуг и всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами: креслами-качалками, кроватями под балдахинами, вентиляторами, аккуратно подстриженными лужайками, цветниками из роз и индийской гвоздики...

Англичане охотились там на тигров, сидя на спинах слонов, играли в белых костюмах в крикет и придумали поло. Они строили школы и по воскресеньям учтиво приветствовали друг друга на выходе из протестантской церкви. В 1830 году лейтенант Лич, проходивший службу в инженерных войсках в Бомбее, издал первую грамматику Пенджаба, а спустя пять лет миссионеры раздали сикхам пятнадцать тысяч экземпляров Нагорной проповеди.

Они привозили в Лондон роскошные ювелирные изделия и черных слуг, превращенных ими в рабов. За сумасшедшие траты этих нуворишей, вкладывающих целые состояния в развитие железных дорог и промышленности, стали называть «набобами». Именно они заложили основы экономической мощи Британской империи.

Чтобы лучше контролировать Ост-Индскую компанию, английское правительство стало постепенно прибирать ее к своим рукам. Ее «управляющий», отныне назначаемый правительством, проводил политику аннексии индийских земель и экспроприации ценностей к вящей выгоде английского королевства и ее величества. Видя эти сказочные богатства, ежегодно поступающие в ее казну, Виктория, которую имамы и магараджи задарили изумрудами и кашемировыми шалями, как-то не удержалась и воскликнула: «Индия должна принадлежать только мне!»