Та мало-помалу приходила в себя, и из глаз медленно уплывала блаженная истома.
– Правду говорят - бойтесь эльфов не меньше, чем Падшего, - наконец прошептала служанка и чуть горько усмехнулась.
– А нас не надо бояться - будь лапочкой, и всё будет хорошо! - заверила её лучница, полоская в ручье руки. Крепкая ты девонька, однако. Куда крепче, чем я думала…
– Вот и всё - только глазоньки свои блестящие прикрой, спрячь. Ну, пошли, Бин? А то завтрак стынет. Да, кстати - не расскажешь, милочка, как здесь у вас топлёное молоко делают? Такая прелесть выходит…
На лугу за околицей - там, где с незапамятных времён посредине поля торчит одинокий камень, похожий на клык гигантского неведомого зверя, невесть зачем произрастающий из земли, волшебник беседовал с волшебницей. Постепенно проверял её умения, заставлял отвечать на вопросы и выполнять простейшие магические действия, иногда тенькая в её сторону. Они вдвоём облюбовали это место - село рядом, и в то же время никто не мешает.
В конце концов Локси схватился за голову.
– Да руки-ноги повыдергать тому, кто тебя так изуродовал!
Стелла обиделась. На время с неё была снята магическая личина - правда, девица почти не изменилась. Так и осталась рыжей, веснушчатой и худощавой, лишь проявились кое-какие типично гномьи черты.
– Ты мово учителя, мастера Лоина, не трожь!
Однако перед носом гномьей соплюшки показался кулак хуманса.
– Помолчи. Так орудовать с Силами, это надо ещё исхитриться. Всё равно, что тяжёлой кувалдой мух бить. Или правой рукой в левый карман лезть. Если мой учитель такое увидит, старикашку от возмущения удар хватит. А у эльфийского мага и вовсе уши позеленеют да отвалятся, - тут они оба хихикнули.
– Значит так, Стелла - выучить тебя да поправить твои вывихи я могу, - он достал трубку, набил.
– Дай огня.
Несколько раз маленькая волшебница пыталась, но получалось более чем скверно - то огонёк выходил слишком маленьким и гас, то полыхал яростным жаром, норовя испепелить и саму трубку. А один раз растёкся, едва не припалив Локси усы, что он начал отращивать для солидности. В конце концов волшебник сдался и прикурил свою трубку сам.
– Ладно, не расстраивайся так. Основа есть, остальному надрессирую, - заметил он пригорюнившейся малышке. Правда, методы воспитания, через которые он прошёл в школе магии, мягкостью отнюдь не отличались. Учеников постоянно ставили на грань надрыва, заставляли чуть ли не рвать жилы в непосильных заданиях. А едва у тех что-то начинало выходить, как планочку - хлоп! - приподнимали чуть повыше, и все мучения начинались сызнова…
– Первое - сообщи своим, сама или через Борга, чтобы сделали два хрустальных шара, как у всех волшебников.
Глаза Стеллы засияли.
– У меня будет свой шар? А зачем два?
– Как будут готовы - мы с тобой подъедем в ваши Рудные горы, и пусть к нам выйдет ещё один маг из ваших. Я покажу, как вы сами можете инициировать хрусталь, и научу, как пользоваться.
– А если испорчу? - засомневалась гнома.
– Повторим столько раз, сколько понадобится. Разумеется, шары за твой счёт, - поспешил добавить волшебник. Затем вздохнул и продолжил.
– И вторая, гораздо более тяжёлая проблема. Чтобы её обсудить и как-то решить, вызови ко мне одну или две женщины вашего народа, кто имеет на Совет Старейшин наибольшее влияние. И не засыпай меня вопросами - это дело я сначала обговорю с ними, а уж потом ты и сама пожалеешь, что на свет родилась…
Гнома-волшебница завозилась, засовалась при этих словах.
– Кстати, мастер - давайте уйдём со света. Он меня слишком… давит. В моей каморке подземного дворца было куда уютнее.
Локси вздохнул и покачал головой.
– Нет. Тебе придётся не только привыкнуть к яркому солнечному свету - полюбить его. И ещё одно. Во время учёбы тебе будет больно, обидно. Не раз ты будешь проклинать всё и вся, и у тебя будут опускаться руки. Реши сразу, раз и навсегда - готова ли ты пойти до конца? Времени у нас мало, слишком мало.
От любопытства Стелла захлопала ресницами.
– А почему мало?
– На будущий год будет война. Большая война с орками. Так что мне надо успеть выучить тебя, а если выйдет - зимой ты уже будешь отводить душу на ваших магах, учить их уму-разуму. Чтобы к войне гномы были готовы не так, как раньше.
Обычно Рудные горы оставались лишь островком в бушующем море орочьего нашествия, отрезанным от снабжения, от взаимодействия с армией людей. Но иногда затапливало и их, и тогда гномы наглухо закрывались в своих подземельях, жестоко страдая от голода и неизвестности - полагаясь лишь на крепость сделанных ещё бородатыми прадедами ворот да на стойкость эльфов с хумансами…
– Я с вами, мастер - до конца.
В эту ночь разразилась гроза. Неистовая и бешеная, как часто бывает в предгорьях, но такая же короткая. Она быстро излила на землю свою очищающую ярость и унеслась прочь, куда-то на восток - навстречу утреннему солнцу. Так что к полуночи небо очистилось, и Борг, которому отчего-то не спалось, вышел покурить на приделанный к торцу коридора верхнего этажа балкон. Потянувшись и принюхавшись к чистому прохладному воздуху, он не спеша, предвкушая действо, набил трубку.
Перед тем, как высечь огонь, он глянул с высоты на небольшой сад, что примыкал сзади к дому и теперь неподвижно красовался перед ним.
Глянул - и обомлел. Потому что в саду что-то сорвалось, и под толстой ветвью старой яблони забилась в петле тонкая фигурка. Луна выглянула из-за уползающих последних облаков, и в её нескромном свете высветилось лицо Бин…
Её всё-таки успели спасти. На истошный, но чётко обрисовавший ситуацию вопль гнома сбежался не только весь дом, но и полдеревни.
И теперь едва одетый Локси упрямо вталкивал жизнь в изломанное, лежащее на мокрой траве тело, а старая горбатая Шувзи оказалась вовсе не такой уж беспомощной знахаркой, как бывает обычно в деревнях. И волшебник даже различил у той слабые проблески мастерства. Вдвоём дело пошло увереннее.
И всё же они не справились бы, если бы кусающая губы эльфийка не примкнула к ним и не добавила свой благоухающий весенней зеленью ручеёк к течению Силы. Наконец, молодая женщина вздрогнула всем телом, закашлялась, а потом задышала - ровно и глубоко.
Пошатываясь от усталости, Локси встал. Несколько мигов всматривался в бледное лицо.
– Отнесите её в дом. Стелла-первая и ты, Харзи - побудьте с ней. Головами отвечаете, если что!
Когда его распоряжение было выполнено, он нашёл глазами старосту, и голос волшебника зазвенел металлом в ночном воздухе.
– А теперь я хочу знать - что здесь происходит? И никому не расходиться!
Бедолашный крестьянин, обливаясь потом, попытался привычно стащить с головы шапку, но оказалось, что впопыхах он её и не надел. Помявшись, староста оглянулся на односельчан, а затем кое-как выдавил.
– Ну, в общем, вашсветлость…
Локси некоторое время глядел на него, а потом жёстко усмехнулся.
– Мне что же, придётся ждать? Или послать за розгами, да приказать опять вас воспитывать?
Горбатая Шувзи, опираясь на клюку, шагнула вперёд. Её глаз с такой злобой блеснул на молодого лорда, что у того просто нестерпимо засвербели руки - сунуть старуху в ту же петлю, из которой только что вытащили молодую красивую служанку…
– Не в обиду вашей милости… Бин-то, она не дочка Лукиша. Старый лорд Мэй, отец того, что вы так лихо железкой продырявили…
– Ну, и? - в голове волшебника начало что-то проясняться.
– Так Визил-то, чтоб его в аду Падший миловал - он о том знал, что сестра. Однако ж, всё одно снасильничал год тому, да в чём мать родила из старого замка, что ваша светлость спалили, и выкинул…
Локси уже прикидывал, в каких выражениях будит говорить с хоббитянкой, ненароком подстроившей ему такую неприятность.
– Старый Лукиш, ясно дело, не любил байстрючку - поедом ел. А теперь точит, старый пень - пусть тебя молодой лорд обрюхатит. Да потом и деньжат отсыплет… Дескать, всё одно порченая, а жизни тут ей не будет, - угрюмо и непримиримо скрежетала старая карга.
