— Это то, что вы искали?

— Да. Это Сансорин.

— В таком случае, теперь мы сможем убраться отсюда?

— Конечно. И чем быстрее, тем лучше! Еще минут пять, и Дарксон не сможет удержать защитное поле!

Олег не стал уточнять, о каком защитном поле идет речь и кто такой Дарксон. Было ему сейчас совершенно не до этого, он едва успевал за незнакомкой, уверенно сворачивавшей из одного коридора в другой.

Она шла быстро, прижимая к себе свою драгоценную находку. Когда они оказались наконец на крыльце здания, которое, как Олег только теперь понял по его покосившейся вывеске, было городским музеем, Олегу сразу же бросился в глаза багровый цвет раскаленного неба. Он подумал, что прорваться через эту огненную завесу будет невозможно.

Девушка остановилась, протянула ему биолокатор и впервые улыбнулась. Улыбка у нее оказалась чуть растерянной, ему даже показалось, что он почувствовал в ней какое-то невысказанное сожаление. Так улыбается человек, уже смирившийся с неизбежной потерей чего-то дорогого и теперь обязанный сообщить об этом другому небезразличному ему человеку.

Секунду он пытался понять, сколько же ей лет? С виду не больше восемнадцати, но этого было явно Маловато для ученого, способного с ходу освоить управление биолокатором новейшей модели.

— Спасибо вам за помощь, Олег. И простите Меня…

— Откуда вы знаете мое имя? — спросил он о том, что поразило его больше всего. — И за что я вас должен прощать?

— Неважно. Потом вы поймете.

— Скажите хотя бы, как вас зовут?

Ничего не ответив, она легко сбежала по ступенькам здания и лишь на самой последней ступеньке обернулась.

— Вам ведь уже говорил мой страж, что меня зовут Лэйлой. Я называю свое имя только очень близким друзьям, — ответила она, и было непонятно, причислила ли она Олега к категории своих друзей или просто напомнила о его забывчивости. Затем она шагнула вперед, и тут с ней произошло нечто совсем уж странное.

Едва нога девушки соприкоснулась с каменной поверхностью мостовой, на которой за секунду до этого обозначился слабо светящийся круг, как четкие линии ее фигуры смазались, стали прозрачными, а через секунду исчезли вовсе.

Олег стоял оглушенный, посреди площади, чувствуя себя последним дураком, и опомнился лишь после того, как ему в лицо ударил жар разгоравшегося над городом небесного пожара. Тогда он бросился к эваколету, уже зная, что увидит, а вернее, чего не увидит в его кабине.

И действительно. Заблокированная специальной системой защиты кабина эваколета оказалась пуста. Старик, сообщивший ему о девушке, тоже бесследно исчез.

* * *

Двигатели работали на последнем пределе, посылая корабль навстречу огненной завесе, уже закрывшей все небо над городом. С каждой секундой бушевавшее над головой Олега море огня становилось все более плотным. Он опоздал, нарушив все инструкции и правила, когда гонялся за призраками на обреченной планете, и теперь вынужден был рисковать и кораблем, и собственной жизнью.

Плюшевая Чебурашка, висевшая над приборной доской, весело подмигнула ему и уверено заявила: «Прорвемся!» Она знала только одно это слово, но зато произносила его всегда настолько своевременно, что Олегу порой казалось — плюшевая игрушка каким-то непостижимым образом чувствует окружающую обстановку.

Он знал, что глубокий космос способен изменять обыкновенные вещи настолько, что они выглядели живыми. Или, возможно, он изменял сознание побывавших в нем людей таким образом, что они начинали воспринимать окружавший их мир под совершенно новым, недоступным другим людям углом зрения.

Как бы там ни было, игрушечный талисман давно стал для него чем-то большим, чем простая плюшевая кукла.

Температура за бортом повышалась по мере того, как корабль входил в верхние слои атмосферы. Военным спецам из академии глубокого космоса до сих пор так и не удалось установить причину, по которой каждое нападение ширанцев сопровождалось необъяснимым небесным пожаром. Удары силовых лучей их кораблей были направлены на поверхность обреченной планеты, но каждый поверхностный взрыв сопровождался ответным огненным сполохом в небе.

Теперь эти сполохи, слившиеся в сплошную огненную завесу, преграждали кораблю Олега путь в открытый космос. Ему пришлось окунуться в эту огненную купель, надеясь лишь на то, что защитные

ПОЛЯ корабля сумеют продержаться несколько бесконечных минут, необходимых ему для того, чтобы вырваться за пределы огненной оболочки, сомкнувшейся теперь уже над всей планетой.

То ли ему повезло, и он попал в наиболее тонкий слой этого небесного пожара, то ли огонь все еще не успел по-настоящему разбушеваться над городом, где его так долго сдерживала некая внешняя сила, природу которой людям еще только предстояло выяснить. Но, как бы там ни было, защитные поля корабля Северцева выдержали запредельную перегрузку, огненное море за бортом его эваколета постепенно стало бледнеть и в конце концов, осыпавшись последними искрами обгоревшей защитной оболочки, — осталось внизу.

Когда корабль вырвался в открытый космос, Олегу на мгновение показалось, что на экране локатора вспыхнуло новое незнакомое ему созвездие.

Корабли ширанцев выстроились в длинный атакующий клин, в центре которого выделялась своими размерами матка, несущая на своем борту боевой генератор и запас энергии, способный уничтожить целую планету.

С такого близкого расстояния неуязвимого противника не удавалось увидеть еще ни одному земному пилоту. Казалось, корабли ширанцев окружили крохотный кораблик Северцева со всех сторон. Он попал внутрь огромного клина, направленного своим острием к поверхности обреченной планеты.

Олег, перед глазами которого еще стояла картина пылающего города, чувствовал ярость и бессильный гнев. Враги находились так близко… Казалось, протяни руку к спусковым устройствам боевых торпед, и несправедливость этой странной войны, в которой земным боевым кораблям была отведена роль простых наблюдателей, будет навсегда разрушена.

Но Олег знал, что это всего лишь иллюзия. Никому еще не удавалось послать боевой снаряд в тот слой пространства, в котором находился враг… Эта мысль казалась такой определенной, такой однозначной… Вот только Олег не желал ее принимать, не желал мириться с собственным бессилием. Какой-то умник из министерства обороны настоял на том, чтобы корабли эвакуаторов оснастили боевыми торпедами, которые за всю войну не использовались еще ни разу. Почему-то Олегу показалось, что именно сейчас настало время проверить: действительно ли так уж бесполезно оружие, которое нес на борту его крохотный кораблик, вряд ли способный вызвать у его врагов серьезные опасения.

Кровавая пелена застлала ему глаза от волны перегрузок, обрушившихся на него, после того как он заложил отчаянный вираж, выходя на боевую позицию атаки против вражеской матки. И в этот момент, сквозь боль и отчаяние, он вдруг почувствовал что-то необычное.

В голове у него со звоном лопнула невидимая струна, и непонятно откуда появившаяся уверенность заставила Олега еще круче развернуть корабль, не обращая внимания на боль, ломавшую его тело.

Правее! Еще правее… Теперь на два градуса влево и прибавить тягу, но не до форсажа, только на два деления мощности, только на два деления…

На какое-то мгновение пространство вокруг него словно раскололось на тысячи кусков и почти сразу же вновь собралось в единое целое. Только теперь в нем что-то изменилось, и Олег не сразу понял, что именно. Борт вражеского корабля вдруг обрел непривычную четкость линий, и даже дальние корабли эскорта вражеской матки из размытых пятен на экранах локаторов превратились в четкие хищные силуэты.

Олег, все еще не понимая, что происходит, совершенно инстинктивно потянулся к гашеткам и выпустил все свои четыре энергетические торпеды. Он всегда подшучивал над техниками, вставлявшими в захваты на корпусе его маленького кораблика эти бесполезные туши. Откуда ему было знать, что настанет день, когда именно его корабль, а не боевой эсминец главного резерва сумеет послать эти торпеды в такую прежде недостижимую цель…