— Дальше! — И Олег снова попробовал чуть-чуть коснуться ее сознания, проверяя, не лжет ли она.

Институт высшей нервной деятельности человека, в просторечии «Психронт», располагался на задворках сферы обитаемых миров Федерации. Его построили там потому, что мыслефон, излучаемый гражданами Федерации, мешал его чрезвычайно засекреченной деятельности.

Кроме того, проектировщики надеялись, что ширанцам будет труднее обнаружить институт в этом малообитаемом районе нашей Галактики. Позже выяснилось, что ширанцев почему-то совершенно не интересует «Психронт». Возможно, в силу ограниченности своего развития они были не в состоянии оценить всей важности института в бесконечной вялотекущей войне.

Для создания института были выделены колоссальные средства, наполовину разворованные еще в банках до их поступления на счета строительных фирм и вновь разворованные уже там.

На то, что осталось, удалось построить унылое длинное здание, внешне похожее на барак. С бесконечным рядом стальных дверей и небольшими клетушками, в которых работали полностью изолированные друг от друга сотрудники института.

Внутри центрального зала, правда, размещался неплохой комплекс импортного оборудования, закупленный еще в доперестроечную эру.

Но главной проблемой института сразу же после его создания стало не оборудование и даже не отсутствие необходимой нервной деятельности у его сотрудников.

Главной проблемой было и оставалось отсутствие необходимых, как воздух, «подопытников». То есть людей, способных участвовать в экспериментах ученых института в качестве подопытного материала.

Вообще-то от добровольцев отбоя не было: дураков, готовых продать часть собственного здоровья за небольшую мзду, хватало во все времена.

Их тщательно отбирали, проводили измерения и тесты, писали заключения, в которых утверждалось, что отправляемый на психушку человеческий материал соответствует всем заявленным стандартам.

Вот только их псииндекс почему-то уходил в отрицательные значения сразу же после прибытия на Место. Для его поднятия предпринимались самые различные меры, порой даже экстраординарные. Так, профессор Забергайл взбадривал своих подопытных хорошей дозой пива, и ему удавалось вытянуть их индекс из отрицательной зоны и поднять его почти до нулевой отметки. Вот только выше он почему-то подниматься не желал.

Разумеется, исследования высшей нервной деятельности человечества, как обычно, еще со времен академика Павлова, возглавлялось русскоязычной частью населения Федерации. И, как всегда, русские и здесь шли своим собственным путем, отличным от проторенных дорожек остального мира.

С самого начала было решено делать упор не на совершенствование природных способностей отдельных индивидуумов, а на создание специальной аппаратуры, способной усилить человеческий пси- фактор операторов настолько, чтобы они могли устанавливать межзвездные связи. Эта задача считалась основной в списке проблем, поставленных правительством перед руководством института.

* * *

Далеко за полночь в главной пультовой института, где располагался центральный компьютер, управляющий усилителем мозговых импульсов, горел свет.

Лишь два человека из двухтысячного контингента сотрудников этого научного учреждения находились здесь в столь поздний час. Собственно, только они и могли здесь находиться, поскольку для пребывания в здании института в нерабочее время требовался специальный допуск, который руководство выдавало крайне неохотно и лишь в самых экстренных случаях.

Но небольшой коллектив профессора Чекалина вплотную подошел к завершающим экспериментам по проблеме межзвездной связи. И руководство института скрепя сердце пошло ему навстречу, хотя в директорате до сих пор не понимали, почему ночные исследования оказываются результативнее дневных. Секрет был прост — ночью большинство сотрудников спало и не излучало паразитных мозговых импульсов, мешавших работе установки профессора-

Профессор Чекалин вместе со своим соавтором и ассистентом, кандидатом наук Сергеем Дымовым, разработали новаторскую идею, предлагавшую вместо не оправдавшего себя усиления общего излучения человеческого мозга усиливать лишь отдельную часть его спектра, отвечавшую непосредственно за телепатическую передачу мыслей.

Кроме того, что их аппарат не требовал колоссальных расходов энергии, поглощаемой главной установкой института, над которой не покладая рук трудился в дневные часы весь остальной коллектив института, она еще и обещала пробить канал передачи на небывалое расстояние.

Два года, обходя рогатки и препятствия научных конкурентов, в просторечии именуемых «оппонентами», они шли к этому дню — дню испытаний созданного ими волнового шлема, способного выделить из спектра человеческого мозга отдельную, нужную им часть. И вот наконец последний кристаллический модуль был доставлен из Канады и установлен на место. Последний волновод подсоединен к своему гнезду… Теперь оставалось лишь включить аппарат.

— Ну что, Сережа, приступим к испытанию или отложим его на утро?

Вопрос был чисто риторическим, поскольку оба прекрасно знали, что откладывать испытание они не согласятся ни за что на свете.

— Давайте начнем с поиска, — предложил Дымов. — Если прибор работает нормально, он выделит из окружающего нас волнового фона нужную Частоту и усилит принятый сигнал.

— Только в том случае, если в радиусе действия Прибора найдется подходящий передатчик, обладающий достаточной мощностью, — возразил профессор. — Но ты прав. Эта часть испытаний, по крайней мере, безопасна для оператора. Так что начнем с нее.

— Вы считаете, что передача от нас к внешнему приемнику может быть опасна?

— Несомненно. Хотя бы потому, что существование такого приемника, заранее настроенного на наш канал, весьма проблематично. Если импульс не будет поглощен во время передачи, большая его часть может замкнуться на мозг оператора и разрушить его.

— Вы ни разу не упоминали об этой проблеме.

— Не было необходимости. Мне всегда казалось, что нашей жизни не хватит, чтобы дождаться этого дня.

Сергей, не тратя время на дальнейшие разговоры, натянул на голову шлем, от которого к компьютеру шел толстый шлейф разноцветных проводов, и приступил к настройке. Затем он включил питание и щелкнул тумблером передачи. Оба исследователя замерли, уставившись на линию визира, вращавшуюся в объемной голографической сфере.

Медленно, очень медленно изогнутая линия визира обошла полный круг и вновь вернулась к нулевой отметке. Зеленая лампочка долгожданного приема идущей к ним передачи так и не зажглась.

— Это еще ничего не значит! — изо всех сил пытаясь скрыть разочарование, произнес Дымов. — В зоне действия нашего прибора может не оказаться передатчика достаточной для нас мощности.

— Вряд ли, мы прослушиваем огромную сферу пространства, радиусом в десятки светолет. Кто-нибудь из ширанцев или фронтеров, да мало ли кто еще, может вести здесь свою передачу… Полное молчание в таком объеме маловероятно. Скорее всего, мы с тобой в чем-то ошиблись. Придется завтра на научном совете доложить о нашей неудаче…

— Но ведь это означает конец субсидиям и грозит остановкой всех наших дальнейших исследований!

— Что поделать, Сережа, я сделал все, что мог, использовал все свои связи, но наши исследований слишком дороги, и без положительного результата совет их обязательно прикроет.

И тут в самом дальнем уголке объемной сферы, схематически обозначавшей границу пространства, охваченного приемом, вспыхнул крохотный зеленый огонек.

— Что ты знаешь о ширанцах? — задал Олег один из главных вопросов. Возможно, самый главный.

Емец сидела, прислонившись к небольшому бугру на спине жуколета, и с тревогой смотрела на медленно скрывавшееся за горизонтом светило Фронты.

Она не спешила с ответом, и Олег ее не торопил, понимая, что слишком форсировать важную для него беседу или, скорее, допрос не следует. Нужно дать капралу время привыкнуть к новой расстановке сил и свыкнуться с мыслью, что она просто не в состоянии игнорировать его вопросы или отвечать на них ложью. Вначале незаметное воздействие на ее мозг псиизлучения Олега с каждой минутой плавно усиливалось.