Они шли по окраинным кварталам Силенты, не встречая ни одного жителя.

Внутри самого города не было никаких охранных устройств, и ничто не мешало их беспрепятственному передвижению.

— Может быть, местные жители не любят жить на окраине и все перебрались поближе к центру? — предположил Коул.

— Нет здесь никаких жителей! — мрачно возразил Ингруд. — Посмотри на эти здания. Их покинули много лет назад. Весь город выглядит совершенно заброшенным, и этого я не могу понять… Кто-то весьма могущественный должен был очень сильно постараться, чтобы согнать людей с насиженных мест и заставить их покинуть город.

— Кто же здесь жил? Если это были цветочники, то непонятно, каким образом они обходились без своих цветов? Кто выращивал им пишу, одежду, обувь? Они ведь шагу не могут ступить без своего цветка!

— Здесь немало загадок, — заметил Олег. — Но мы постараемся найти на них ответы. Для того и пришли.

Ингруд посмотрел на него с саркастической усмешкой и сразу же возразил:

— Может быть, тебе и интересно решать загадки, а наша задача гораздо проще — разыскать оружие. Полезные механизмы и материалы для нашей общины, а затем выбраться живыми из этого города.

— Может случиться так, что, не раскрыв тайны Этого города, мы не сможем вернуться обратно и Разделим судьбу твоих соплеменников, оставшихся здесь навсегда, — возразил Олег.

Его невеселое предположение лишь усилило общее подавленное настроение, которое возникло, как только они миновали городскую черту.

Виной тому был не только вид заброшенных зданий, которые всегда давят на человеческую психику, напоминая о том, как непрочны конструкции, охраняющие человеческую жизнь.

В воздухе витало нечто едва ощутимое, может быть, звук или запах. Олег долго не мог понять, что это такое, пока все они резко не остановились, услышав тихий человеческий плач… Казалось, в соседнем здании горько плачет ребенок.

— Давайте посмотрим, что там такое… — неуверенно предложил Олег, потому что от этого плача у него мурашки бежали по коже. Что-то в нем было нечеловеческое, в этом плаче.

— Может быть, не стоит? — сразу же возразил Коул. — Мы должны соблюдать максимальную осторожность, если хотим остаться в живых!

— В таком случае подождите меня здесь. Я должен посмотреть, что там такое!

— Не думаешь же ты, что в этом много лет назад оставленном людьми городе на самом деле может плакать ребенок? Не ходи туда, Олег! — попросила Елена. Но он, не ответив ей, уже пошел к зданию.

Конструкция подъезда не отличалась от человеческих домов, разве что двери были несколько шире, чем принято на Земле. Зато дальше в этом многоэтажном доме не было ни лестниц, ни лифтов.

— По воздуху они взбирались, что ли, на верхние этажи? — пробормотал Олег, решив в конце концов, что выбрал неудачный подъезд, имеющий вход только на первый этаж.

Впрочем, и этого оказалось более чем достаточно. Плач вроде бы доносился именно с первого этажа, из каких-то ближайших комнат, и Олег не испытывал ни малейшего желания подниматься выше. Этот дом умер много лет назад. Толстый слой нетронутой под ногами пыли неопровержимо свидетельствовал о том, что его покой никто не нарушал многие годы.

Олег повернул по коридору налево и остановился перед дверью, из-за которой доносился горький, захлебывающийся детский плач. Он то прекрашался, то возобновлялся снова, а Олег все никак не мог заставить себя открыть эту дверь.

Наконец, пробормотав какое-то проклятье, обращенное к собственному страху, Олег рванул на себя дверную ручку, и она сразу же, без всякого сопротивления, уступила его усилию, отделившись от двери, которая так и осталась закрытой.

Плач за дверью сразу же прекратился, и, еще раз пробормотав проклятие, на этот раз более конкретное, обращенное к чертовой гнили, которая проела все здание, Олег со злостью на собственный страх ударил в дверь плечом и сразу же оказался внутри комнаты, в которой на первый взгляд не было ничего необычного.

Когда-то здесь располагалась спальня. Двуспальную кровать застилали истлевшие простыни. У трельяжа спиной к нему сидела иссохшая мумия какой-то женщины, и ее вид на какое-то время полностью отвлек его внимание.

Хлопанье огромных крыльев заставило Олега схватиться за игольник. Что-то огромное, темное метнулось вверх и бесследно исчезло в проломе потолка, прежде чем он успел нажать на спуск. И сразу же в доме воцарилась та мертвая тишина, которая и Должна была царить в этом обиталище мертвых.

Последний раз бросив взгляд на мумию, Олег направился к выходу, решив, что в этом городе его исследовательский пыл может обернуться большими Неприятностями.

— Что там было? — нетерпеливо спросил Ингруд, едва Олег приблизился к замершим посреди улицы четырем искателям приключений, составлявшим его небольшую команду.

— Склеп, — мрачно подытожил свои наблюдения Олег.

— Но в склепе не плачут дети!

— В этом — плачут!

— Мы видели какую-то большую птицу, сорвавшуюся с крыши дома минут через пять после того, как ты туда вошел! — сообщила Елена.

— Это была не птица.

— Тогда что же?

— Какая-то дрянь, похожая на увеличенного до чудовищных размеров земного вампира.

— На Земле не бывает вампиров! — возмутилась Емец.

— Еще как бывает. В Бразилии они по ночам пьют кровь у коров и коз. В техногенную эру в этой стране и в соседней с ней Венесуэле было даже зарегистрировано несколько смертельных случаев у людей, на которых они нападали во время сна.

— Они что, выпивали у них всю кровь? — заинтересовался Ингруд.

— Нет, конечно. На Земле они слишком малы для этого, другое дело здесь, мне эта тварь показалась величиной с собаку, и если она нападет на нас ночью, мало не покажется. Кроме того, их укус способен заразить человека целым букетов местных микробов.

— Так отчего же погибали люди на Земле, если эти твари такие маленькие, что не способны нанести смертельный укус?

— Земные вампиры нечувствительны к вирусу бешенства. У них к нему природный иммунитет, а вот переносчиком этой заразы они могут быть очень хорошим.

— Неужели в техногенную эру не умели лечить бешенство? — не согласилась с ним Емец.

— Умели, конечно. Только для этого нужно было обнаружить заражение на ранней стадии. Венесуэла и Бразилия в то время были очень бедными странами, и люди там редко обращались к врачу. К тому же укус такого вампира совершенно безболезнен, он впрыскивает своей жертве в место укуса обезболивающее, и человек продолжает спокойно спать. Бывали случаи, когда эти твари выстраивались в очередь к только что укушенной жертве. Земные вампиры довольно развитые общественные млекопитающие, они могут даже делиться друг с другом свежей, только что добытой кровью. И очень заботливо ухаживают за своими детенышами.

— Странные твари… И почему так часто рядом со злом существуют какие-то, пусть чахлые, ростки добра? — спросила Елена. — Я читала о том, что у немецких палачей, которым доставляло удовольствие мучить людей, были собаки, и эти выродки в человечьем обличье их любили и холили.

Олег задумался о том, как часто зло и добро перемешиваются друг с другом и как относительны бывают эти понятия. То, что является смертельно опасным злом для одних, может быть всего лишь невинной добычей пищи для других. Ведь сами вампиры не виноваты в том, что природа создала их неспособными питаться ничем другим, кроме крови теплокровных животных. Вот только их жертвам от этого не легче. Да что там вампиры!.. Люди бывают людоедами и, совершая чудовищное зло, одновременно с этим стараются выстроить вокруг себя частокол из мелких добрых дел, отгораживающий их от страшного мира, в котором они живут.

Почему же ты не застрелил этого вампира, если он так опасен? — прервал его размышления Ингруд.

Все произошло слишком неожиданно. Мое внимание отвлекла мумия в той комнате, где он находился, и я заметил его лишь тогда, когда стрелять было уже поздно. Да он и не собирался на меня нападать, а я всегда следую правилу не заводить себе новых врагов без самой крайней необходимости. Никто не знает, насколько они разумны.