— Добро пожаловать домой, милорд.

Открывший дверь лакей помог Саймону снять плащ и протянул руки, чтобы взять его шляпу и перчатки.

— Спасибо, Дэниел, на сегодня все, можешь идти спать.

— Очень хорошо, спасибо, милорд.

Саймон устало пошел вверх по лестнице. Вообще-то он собирался не возвращаться сегодня домой. Он обдумывал возможность вообще не возвращаться до отъезда Неда.

Честно говоря, он просто боялся, что если увидит ее еще раз, то никогда не отпустит от себя.

Но бежать из собственного дома — это трусость. А трусом он себя не считал. Проще всего было бы обвинить Айви в обмане и посчитать, что она получила по заслугам. Но все дело в том, что он не винил ее. Если бы существовал какой- то закон, мешавший ему воплотить в жизнь свою страсть, он бы и сам сделал все возможное, чтобы обойти его.

Если бы только он мог остаться слепым, или продолжать притворяться, или не целовать ее…

Остановившись у перил, он невесело рассмеялся. И то, и другое, и третье было невозможно. Как может мужчина смотреть на это цветущее лицо и изящную фигуру и не видеть красоты, бьющей через край женственности? Что касается притворства, он вызвал ее утром в сад, чтобы вежливо и тактично уволить, а не хватать в охапку и безумно целовать. Да и вид ее освещенного лунным светом обнаженного тела навеки запечатлелся в его памяти.

Случившееся доказало, что они не могут работать вместе, не в состоянии оставаться рядом и не поддаться искушению. Но даже если больше ничего не будет, он должен поблагодарить ее за прошедшую неделю. Ее неподдельный энтузиазм был заразительным, и впервые за много лет он почувствовал себя рядом с ней юным и — зубы Галилея — восторженным идеалистом. К тому же он обязан открыто признать ее таланты. Она не должна думать, что разочаровала его как ассистент.

Или как женщина.

Непрошеная мысль заставила маркиза вздрогнуть и замедлить шаги. Он убеждал себя, что подобные мысли до добра не доведут, тем более что утром намеревался попрощаться со своей гостьей. Взяв зажженную свечу из подсвечника у двери, он вытянул вперед руку, чтобы осветить себе дорогу.

Ему не стоило беспокоиться.

Заметив отсвет свечи, падавший из гостиной, Саймон в недоумении остановился. Тихо закрыв за собой дверь, он задул свечу. В нескольких футах от него темнел камин — холодный и пустой. В спальне, наверное, такой же — он никогда не зажигал камины в своих апартаментах до середины ноября.

Никто из слуг не мог находиться в его личных покоях в такой час — им здесь просто нечего было делать. Все, кроме Дэниела и миссис Уолш, уже давно спали. Проникновение постороннего человека в дом было также маловероятным. Оставалось…

Маркиз вошел в спальню и направился на свет, который виднелся из гардеробной.

— Нед, что, черт побери, ты здесь делаешь?

Айви застыла, так и не убрав руки из ящика, в котором были сложены шелковые платки маркиза. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга: она с округлившимися глазами и пунцовая от стыда, он — в полном недоумении и кипя от гнева. Свеча тихо потрескивала, не ведая о надвигающейся грозе.

Маркиз со свистом втянул в себя воздух, стараясь не смотреть на ее дрожащие губы и не вспоминать их восхитительный вкус. Уже второй раз она сунула свой нос куда не следовало, но если первый раз это можно было объяснить научной любознательностью, наглое вторжение в его личные покои нельзя было оправдать ничем.

Сердито нахмурившись, Саймон подошел к ней и вытащил ее руку из ящика.

— Потерял счет времени, не так ли, Нед? Не ожидал, что я вернусь так скоро?

Ее взгляд метнулся к часам, которые лежали на столике с принадлежностями для бритья. Поморщившись, она смело уставилась на маркиза, продолжая хранить молчание.

— Сначала гардероб в лаборатории, теперь мои личные покои.

На виске маркиза билась тонкая синяя жилка. Неожиданно ему пришла в голову мысль, мгновенно изгнавшая из сердца радость и любовное томление. Не выпуская руки Айви, он подтолкнул ее к свету, чтобы лучше видеть лицо.

— Ты хотела стать моим ассистентом, чтобы украсть мои секреты?

— Нет, видит Бог, нет! Я ничего не украла!

Отрицание лишь распалило его гнев.

— Кто тебя послал? Колин Эшуорт?

Несмотря на последние прегрешения Колина, Саймон не мог в это поверить. Айви в ужасе отшатнулась. Она постаралась отодвинуться как можно дальше от своего мучителя, но не получилось. Он так и не отпустил из своих цепких пальцев ее руку.

— Это не был ни лорд Дрейтон, ни другой член клуба «Галилей», — после долгой паузы сказала она.

Маркиз моментально понял значение ее слов.

— Значит, ты не отрицаешь, что тебя кто-то послал? Тебе лучше назвать имя негодяя, прежде чем я отправлю тебя в местную тюрьму!

Айви хранила молчание, явно сожалея о своем разоблачении и не желая повторять ошибок. Маркиз ожидал слез и был удивлен, глядя на упрямо сжатые губы и гордо вздернутый подбородок.

— Крики, угрозы, грубая сила… Вы всегда так обращаетесь с женщинами?

Она не могла нанести более чувствительного удара, даже если бы воспользовалась кулаками. Маркиз сразу же отпустил ее и даже отошел назад.

— Нет, ад и проклятие, нет. Я не мерзавец и не имею обыкновения мучить женщин. Но кто вы, юная леди? Воровка? Шпионка?

— Не угадали, — невесело усмехнулась Айви и, закатав рукав, стала массировать запястье. Маркиз с досадой отвернулся, заметив следы, оставленные его пальцами на бледной коже. — Вам не приходило в голову, что женщина, напялившая мужской костюм, имеет основательные причины для этого? Вы никогда об этом не задумывались?

— Но я думал, что все понимаю. Бога ради, я рисковал не только твоей, но и своей репутацией, поскольку верил, что тебя привела в этот дом страсть к науке.

Его ярость разгорелась с новой силой. Он считал, что потворствует ее желаниям. А если нет… куда же он впутался?

Безусловно, он сам виноват. Виноват в том, что не желал ее отъезда, виноват, что оказался слабаком, когда дело коснулось этой женщины. Именно слабость подтолкнула его к ней сейчас, приказала обнять ее, прижать к себе. Их взгляды встретились, губы оказались совсем рядом. Ее нежное дыхание, коснувшись его щеки, остудило негодование и подогрело и без того сильное желание.

— Я был уверен, что ты рисковала из любви к науке, — тихо сказал он. — Я тоже ее испытываю, поэтому поверил тебе.

— Дело в том, что я на самом деле люблю науку, — тихо проговорила Айви. На ее лице ясно отразилось искреннее сожаление. — В этом мне не пришлось притворяться. Клянусь, я наслаждалась каждой минутой, которую мы провели в лаборатории.

Саймон тоже наслаждался каждым мгновением, которое они провели за работой, равно как и каждой минутой, когда она находилась рядом и он мог вдыхать запах ее волос, чувствовать тепло изящного тела.

— Тогда зачем это предательство?

— Потому что…

Айви била дрожь. И Саймон, наблюдая за ней, помимо воли затаил дыхание. Сможет ли она ему довериться? До этого мгновения он даже не подозревал, насколько важно для него ее доверие. Тогда он спросил себя: а есть ли у нее причины ему доверять? Дал ли он их ей?

Он надеялся, что да.

Дрожь прекратилась. Было видно, что Айви приняла решение.

— Если я и предала вас, то не по собственной воле, а потому что моя преданность всегда принадлежала другому человеку, который послал меня сюда, чтобы найти вашу сестру и вернуть ценную вещь, которую она украла перед своим побегом из Лондона.

При упоминании о Гвендолин маркиз встревожился. Он слегка отстранил от себя Айви и, заглянув ей в глаза, спросил:

— Зубы Галилея, что эта девчонка опять натворила?

Айви облизнула пересохшую нижнюю губу, вытеснив из головы маркиза все мысли, кроме одной.

— Я не могу вам этого сказать, лорд Харроу, пока вы не поклянетесь честью… жизнью, что никому и никогда не обмолвитесь ни единым словом.

— Ты рылась в моих личных вещах, а я должен клясться?