Перейдем к возлюбленным Аполлона у Сервия. Им приводится миф о Кассандре (Aen. II 247), (III 83) о даровании Аполлоном Кассандре пророческих способностей. О Дафне — тоже несколько рассказов (II 513, III 91; Вис. III 63, X 26): Аполлон преследует Дафну, дочь Ладона или Пенея и Земли (очень важный мотив), но Земля по просьбе дочери превращает ее в лавровое дерево. Любовь Аполлона к Корониде (Aen. VII 761) тоже кончается катастрофой: после «осквернения» ее Аполлоном (VI 618) Флегий, ее отец, сжигает его храм, за что Аполлон поражает его своими стрелами. История любви Аполлона к Гиацинту излагается в традиционном виде, и появление цветка гиацинта из его крови — в кратких рассказах (Вис. III 63, 106). То же и с Кипарисом (Aen. Ill 64, 680). Юноша Левкат (III 279), убегая от любви Аполлона, бросился в море и превратился в одноименную скалу. Аполлон, очевидно, как–то благоволил и к Амфиараю (XII 151), которого он покинул в момент смерти.
Из убитых Аполлоном читаем прежде всего (III 73, 75, 399; IV 144, 377; IX 652) о Пифоне и (III 75, VI 595) Титии, (VI 582) об Алоадах, о Киклопах (398, VII 761), Тельхинах и (III 75) детях Ниобы и об (VI 57) Ахилле. За убийство Киклопов (VI 398, Georg. Ill 2) Аполлон пас стада у Адмета. Мифу о построении троянских стен особенно повезло у Сервия, который рассказывает об этом несколько раз (Aen. I 550, III 3, VIII 157, II 241, IV 58). Сервий упоминает и о гиперборейцах: (XI 532) Опис и Гекаэрга впервые несут дары из гиперборейской страны на Делос или являются кормилицами Аполлона и Артемиды; (IV 146) Аполлона Гиперборейского почитает скифское племя агафирсов, умелых стрелков из лука. Аполлон и Геракл — (XI 259) близнецы, т. е. созвездие Близнецов.
Из эпитетов, имеющих отношение к Аполлону, Сервий приводит такие: (Aen. Ill 332) «отчий» (Сервий допускает и другие толкования этого patrius), (X 737) «великий», (III 119) «прекрасный», с пояснением, что Аполлон и Посейдон были теми пенатами, которых Эней вывез из Трои, и что этот эпитет Аполлона некоторыми оспаривается, поскольку древние относили его к устаревшим или вышедшим из обихода богам. Географические эпитеты таковы: (I 97, II 318) Дельфийский, (III 274) Актийский, (III 161) Делосский, (92) Кинфийский (Кинф — гора на Делосе), (II 201, 319, III 85, 321, 332) Фимбрейский, (III 108) Сминфей–ский, (401) Кларосский, (IV 143, 377) Патарский, (377) Ликийский.
Наконец, у Сервия находим немало упоминаний о различных элементах культа Аполлона. Таковы прежде всего тексты с указанием мест почитания Аполлона. Это (Вис. VI 29, Georg. II 18) Троя — с почитанием только Аполлона Фимбрейского и (IV 345, 377, Вис. VI 72) священная роща Аполлона в Гринее. Кроме храмов Аполлона — Дельфийского, Актийского, Сминфейского и Ликийского — еще упоминаются храмы Аполлона (III 133) на Крите, (332) в Дельфах, (VI 9, 14, 36, 321) в Кумах, а также (13) совместные храмы Аполлона и Артемиды.
Читаем также (III 332) о жертвенниках в Дельфах и (Вис. V 66) о двух алтарях, полагающихся Аполлону, поскольку он есть и божество небесное, и божество подземное. Говорится также и о жрецах Аполлона— (Aen. II 318) Панфе, жреце в Дельфийском храме, (II 201) Лао–кооне, жреце Аполлона Фимбрейского, и (III 376) вообще о его жрецах. Аполлону и Посейдону (И 202, III 85 и 118) приносятся в жертву быки. Вообще в отношении культа Сервий не раз объединяет Аполлона и Посейдона, именуя их пенатами Энея (I 378, II 325). В другом месте (III 177) пенатов, по словам Сервия, напоминают Аполлон и Зевс. Аполлон (VII 136) именуется также и «гением места». О молитве к Аполлону говорится в тексте VIII 127 и IX 621, 651, ему молятся стрелки из лука. Эней (I 121) посвящает Аполлону вражеский щит (ср. у самого Вергилия Aen. III 286 и сл.). Цирковые игры в Риме (VIII 110) тоже были посвящены Аполлону. Аполлону посвящены (III 332) Сивилла и дельфин. Указывается, наконец, и (III 321) статуя Аполлона Фимбрейского (за которую спрятался Парис, стрелявший в Ахилла).
В распространенное представление об Аполлоне Сервий вкладывает большое социально–политическое содержание. Именно, (Вис. IV 10) в его передаче Аполлон есть не что иное, как Август. Он напоминает также и о том, что изображения Августа имели все аполлоновские атрибуты и что Сивилла предсказывала наступление века Солнца, т. е. Аполлона–Августа. Сопоставление Аполлона и Августа находим и в другом месте (VI 9).
Бросая общий взгляд на комментарии Сервия к Вергилию, необходимо сказать, что тут перед нами один из богатейших источников изучения мифологии Аполлона. Сервий поражает огромным количеством сведений и иллюстрирует почти все более или менее важные моменты алоллоновской мифологии. Время, в которое работал Сервий, сделало его очень трезвым наблюдателем античных мифологических представлений. Отсутствие у него определенной философской теории позволяло привлекать самые разнообразные материалы, не подвергая их никакой специальной обработке и не подгоняя их ни под какую определенную схему. Эта широта взгляда вместе с обилием привлекаемых источников и обеспечила Сервию большую значимость для изучения всей античной мифологии и для изучения Аполлона.
Издатели Сервия присоединяют к его сочинениям еще так называемый Appendix Serviana, т. е. прибавление к Сервию. Оно состоит из текстов нескольких комментаторов Вергилия. Тексты сохранились в неполном виде и напоминают Сервия по своей манере. Но комментаторы во многом уступают ему, особенно по учености.
Первый из них, некий Юний Филаргирий, комментирующий «Буколики», понимая Аполлона (Вис. IV 4; VI 60) как Солнце, что уже давно стало твердой традицией, вспоминает и его сыновей и дочерей: (IV 55, 56, 67) Лина, (II 26) Дафниса, (I 65) Оакса и (IV 4) дельфийскую Сивиллу. Из основных мифов Филаргирий рассказывает (III 63, 106) историю с Гиацинтом, причем (II 48), сообщая об убиении Нарцисса Аполлоном, явно путает здесь Нарцисса с Гиацинтом. Встречаем также и миф (III 12) о Дафне, с прибавлением еще одного варианта, кроме обычного: оскверненная Аполлоном, она сама просит Зевса превратить ее в лавр. Кратко упоминается миф (VIII 26) о победе Аполлона над Марсием. О связи Аполлона с искусством читаем (III 84), что, кто любит Аполлона, для того текут медовые реки и ежевика доставляет целебный бальзам; и (61) самого Вергилия Аполлон любит потому, что мать Вергилия, будучи беременной, видела во сне, как она породила лавр, украшенный цветами. Лавр — священное дерево Аполлона (II 54, III 63, VI 83). Ему также посвящается (VI 30) гора во Фракии Исмар и город около Дельф Кирра, (72) рощи и гора в Гринее, а также вместе с Артемидой (VII 29) трава микон.
Другой комментатор, входящий в этот Appendix, является анонимным и комментирует «Георгики». Как и у Сервия, у него (15) Аполлон, Л ибер и Солнце являются одним богом и только лишь с разными функциями (ссылка на учение стоиков). Имеет отношение Аполлон и к пастушеству: (I 14) Аристей, сын Аполлона и Кирены, назван Гесиодом пастушеским Аполлоном. Как бога пророчества (399) Аполлона вопрошал Цеикс о своем царстве. Сыном Аполлона и Пенелопы (17) является Пан — странный мотив, известный нам еще из Пиндара; о Лато–не рассказывается, что (378) во время ее странствования по Ликии тамошние пастухи не дали ей напиться и что после рождения Аполлона и Артемиды она превратила этих пастухов в лягушек, чтобы они всегда сторожили тот источник, из которого ей не дали напиться. Упоминается и известный миф (502) о построении Аполлоном и Посейдоном стен. Аполлону (И 18) посвящены Парнас и (98) храм в Сицилии, на мысе Фанее.
Третий комментатор, входящий в собрание комментаторов Вергилия, некий Проб, во многом повторяет предыдущих комментаторов, хотя он и ученее, чем они. Выступают все тот же (Вис. II 62) Аполлон, тождественный с Солнцем, все те же (62) Дафна, (106) Гиацинт, все то же служение у Адмета (Georg. Ill 1 и 34—36), построение стен, а также (I 378) Латона в Ликии. Указывается, что Кастальский источник (III 293) назван так по Касталию, сыну Дельфа и внуку Аполлона. Среди сыновей Аполлона (I 14) упоминается еще Аристей. Аполлон зовется (III 293) Мусагетом и (34—36) Кинфийским. Среди посвященных ему деревьев (Вис. II 62, Georg. II 18) опять фигурирует традиционный лавр. Дельфийский оракул (I 14, III 293) после смерти Аристея приказал возвести его в число богов. Трафаретность сообщений Проба компенсируется любопытным рассказом об одном оракуле Аполлона (II 385—389): Икар (не Икарий, как в других вариантах), аттический пастух, от чрезмерного употребления вина, только что дарованного Дионисом, опьянел и в этом виде был убит. Его собака указала путь к нему его дочери Эригоне, которая тут же с горя повесилась, а собака умерла с голоду. После этого началась чума, и девушки стали вешаться в лесах, а Аполлон для прекращения этих несчастий потребовал наказания убийц Икара и вознес на небо Икара, Эриго–ну и их собаку.
