О периодическом возвращении Аполлона в страну гиперборейцев приведем еще один источник — это сообщение Гимерия о гимне Аполлону Алкея. Самый этот гимн Алкея, как известно, не сохранился; и, может быть, только тот один стих («О владыка Аполлон, сын великого Зевса!»), который фигурирует и у Бергка, и у Диля в виде frg. 1, является первой строкой этого гимна.
Гимерий (Orat. XIV 10) пишет:
«Я хочу вам изложить также и некие стихи Алкея, которые он сложил в песню, написавши пеан Аполлону. Я расскажу их вам не в виде лесбосской песни, поскольку я не поэт, но опустивши стихотворный размер, который полагается в лирическом произведении. Когда родился Аполлон, Зевс, украсивши его золотой миртой и лирой, дал ему кроме этого возможность следовать на колеснице, которую влекли и лебеди, и послал его в Дельфы к Кастальскому ключу, чтобы оттуда он прорицал правду и правосудие всем эллинам. Аполлон же, взойдя на колесницу, пустил лебедей лететь к гиперборейцам. Но в Дельфах, когда узнали об этом, сочинили пеан и песнь и, ставши вокруг треножника, закружились в хороводе и призывали бога прийти к ним от гиперборейцев. Он, однако, целый год был там, прорицал, а когда нашел это удобным, то решил, что пора зазвучать дельфийским треножникам. Тотчас приказал лебедям лететь из страны гиперборейцев. Было лето, даже самая середина лета, когда Алкей привел своего Аполлона из страны гиперборейцев; летняя жара пылала, и во время присутствия Аполлона среди этой жары лира нежно воспевает этого бога. Соловьи поют ему, как естественно петь у Алкея птицам. Поют и ласточки, и цикады, но не свою судьбу возвещают они, а человеческую; однако все песни звучат в честь бога. Течет и Кастальский ключ, как говорится в стихах, серебряными водами, и великий Кефис вздымает, волнуясь, волны, подражая гомеровскому Энипею. Алкей, подобно Гомеру, заставляет и воду иметь способность чувствовать присутствие бога».
Сообщение Гимерия чрезвычайно ценно для мифолога тем, что здесь в ярких чертах рисуется хтонический корень Аполлона, но этот хтонизм достигает здесь большого просветления и умиротворения: вся природа оказывается цветущей и преисполненной всяких благ. (Правда, середина лета и жара — это поздновато для появления Аполлона, почему эти слова Гимерия вызывают некоторое сомнение.) Кроме того, точно фиксируется взаимоотношение гиперборейской страны и Дельф как двух главных мест пребывания Аполлона на земле. По поводу «призывных» гимнов дельфийцев к Аполлону можно привести еще и Менандра (De gen. demonstr. I 4) — об «от–пустительных» гимнах, которые пелись Аполлону у делос–цев и милетян и Артемиде у аргосцев. Геродот (I 51) говорит о специальном празднике в Дельфах под названием Теофания и упоминает о некоторых обрядах на нем.
Далее, по Аристотелю (Hist. anim. VI 35), «Лето прибыла из страны гиперборейцев на Делос в образе волчицы из–за страха перед Герой» (ср. AeL De nat. an. IV 4). Богиня родов Илифия, по Павсанию (I 18, 5), «пришла из страны гиперборейцев на Делос помочь Ла–тоне в ее родовых муках».
Но из гиперборейской земли приходят к прочим людям и герои.
В первую очередь тут нужно назвать Аристея и Аба–риса. Об Аристее подробно рассказывает Геродот (IV 13—15). В его поэме «Аримаспея» этот Аристей Прокон–несский, сын Каистробия, рассказывал о северных народах, расположенных в следующем порядке: исседоны, одноглазые и длинноволосые хранители золота, аримаспы, грифы и простирающиеся до Северного моря гиперборейцы. Мирными из этих народов, по Геродоту, являются только гиперборейцы. Умерший однажды на мельнице Аристей, однако, являлся другим людям, потом исчез на семь лет и вернулся для составления «Аримаспеи». Через 240 лет он появился вновь в Проконнессе и еще в Ме–тапонте. К метапонтинцам он приходил в виде ворона вместе с Аполлоном; и по его приказанию они поставили жертвенник Аполлону и рядом — статую его самого, увитую лаврами. Этот Аристей, судя по рассказу Геродота, является одним из архаических аполлоновских героев и вначале — ипостасью самого Аполлона. Геродот, приписывая ему «Аримаспею», в которой тот якобы описал свои северные путешествия, вдохновленный Аполлоном, сам относится к этому авторству довольно скептически. Но факт создания «Аримаспеи» является несомненным как для него, так и для нас. Если судить о ее содержании по вышеупомянутым главам из Геродота, то ее влияние можно далее ощутительно проследить в эллинистической литературе, включая неоплатоновские биографии Пифагора, для которых она была весьма важным источником.
Ямвлих в своем жизнеописании Пифагора (28, 138) говорит о разного рода чудесах и мифах, связанных с именами Аристея и Абариса. Совершенно определенно говорит Страбон (I 2, 10), что об одноглазых аримаспах «впервые заявил Аристей Проконнесский в так называемой «Аримаспее»», причем в другом месте (XIV 1, 18) Аристей предполагается даже учителем Гомера. О сочинительстве «Аримаспеи» читаем и у Татиана (41).
Из старых авторов кроме Геродота об Аристее писал еще Пиндар, хотя и неизвестно, в каком произведении. Ориген рассказывает, со слов Цельса, о разных чудесах и сказах, связанных с Аристеем, и при этом ссылается на :Геродота и Пиндара (Pind. Frg. 271 Bergk). Павсаний (I 24, 6) при описании Парфенона и грифов на шлеме Афины ссылается на Аристея как на автора, описавшего грифов, хранителей вырастающего из земли золота (другие источники: Plin. Nat. hist. VII 10; Ps. — Long. De sub–lim. X 4; Tzetz. Chil. VII 686 и сл.; Suid. Aristeas, с краткой аннотацией жизни и сочинения Аристея).
Наконец, о непосредственной связи Аристея с гиперборейцами говорит Феопомп (Athen. XIII 605с), повествующий о прибытии его именно из гиперборейской страны в Метапонт и о его чудесах в этом месте.
Абарис, как мы уже знаем из Диодора, тоже прибыл из гиперборейской страны на Делос, чтобы закрепить дружественные связи с греками. По Геродоту (IV 36), «он носил по всей земле стрелу и при этом ничего не употреблял в пищу». Это стрела Аполлона, как видно из приведенного выше frg. 271 Пиндара. Источники относят его жизнь ко времени Кира и Креза. Платон (Charm. 158b) называет его просто гиперборейцем и считает вместе с Залмоксисом заклинателем от болезней. Имеется ряд свидетельств о том, что оратор Ликург в одной из своих не дошедших до нас речей упоминал о волшебстве Абариса. Эти свидетельства собраны в Orat. Attic. Frg. 86; из них мы приведем одно, более подробное:
«Абарис был некто из гиперборейцев. Гиперборейцы же обитали севернее и дальше скифов. Говорят, что этот Абарис, будучи боговдох–новенным, обходил кругом всю Грецию со стрелой и, как боговдохно–венный, давал оракулы и прорицания. Оратор же Ликург упоминает об этом Абарисе в речи против Менесехма, утверждая, что, когда у гиперборейцев случился голод, Абарис пришел в Грецию и принес дары Аполлону и научился у него прорицанию, и таким образом, держа в руке стрелу в качестве символа Аполлона, обошел со своими прорицаниями всю Грецию».
Другие источники из этого собрания говорят не о голоде, но о чуме и не о гиперборейцах, но о чуме по всей земле. Аристофановский схолиаст (Equ. 729) рассказывает об обрядах, установленных Абарисом, приводя разные подробности относительно используемых здесь приношений. У Гимерия (XXV 5) в торжественных тонах рисуется прибытие Абариса в роскошном одеянии в Афины из страны гиперборейцев; он «мудрец и искусен в слове». Таким образом, Абарис — выходец из гиперборейской страны, кудесник и чародей, оперирующий в борьбе с разными бедствиями стрелой Аполлона. Стрела здесь — типичный хтонический и фетишистский символ, в котором сплелись самые разнообразные представления о животворящих и дезинфицирующих лучах Солнца, о магическом жезле или палочке, а также и об оружии для стрельбы. Образ этой стрелы, конечно, очень древний и восходит ко временам палеолита, однако не раньше позднего палеолита и месолита, поскольку лук и стрелы появились именно накануне неолита. Аристея и Абариса в том виде, в каком дошли до нас свидетельства, необходимо рассматривать в контексте культурно–социального движения VI в. до н. э. В Греции происходила ожесточенная борьба аполлоно–дионисо–орфеевско–го течения с восходящей внешней цивилизацией, а также и с Гомером, понимавшим религию очень светски. В этот период создались, а из созданных раньше укрепились мифы о разного рода волшебниках и чудотворцах — главным образом о пророках и служителях Аполлона или Диониса. Им, как правило, приписывалось авторство многочисленных произведений, имевших реальное хождение в последующие времена и восходивших именно к этому веку. Таков прежде всего Орфей. Таковы Зал–моксис, Эпименид, Пифагор и Аристей с Абарисом. Об Абарисе со ссылкой на Гераклида Понтийского в похвальном смысле говорит Плутарх в начале своего трактата «О слушании поэтов молодыми людьми». Свида (Abaris) приписывает ему целую литературу религиозного и магического содержания. В неоплатонизме в связи с реставрацией древнего пифагорейства и его мифологии имя Абариса снова получает большое значение: о нем говорят оба знаменитых биографа Пифагора — Порфи–рий и Ямвлих. По Порфирию (Vit. Pyth. 28), Пифагор «показал свое золотое бедро гиперборейцу Абарису, уподобившему его Аполлону у гиперборейцев, жрецом которого именно был Абарис». По Элиану (Var. hist. II 26), «Аристотель утверждает, что Пифагор назывался жителями Кротона гиперборейским Аполлоном». По Диогену Лаэрцию (VIII 11), Пифагора тоже считали пришедшим из гиперборейской страны Аполлоном (тут же опять о золотом бедре и пр.). А дальше (29) Порфирий называет Абариса воздухошествующим, потому что он при помощи стрелы, данной ему Аполлоном у гиперборейцев, двигался по рекам и морям и проходил непроходимые места, каким–то образом плавая по воздуху! Ямвлих (Vit. Pyth. 91—94) очень подробно рассказывает о прибытии Абариса из гиперборейской страны к Пифагору, об их взаимном обучении, о том, что тот прямо считал Пифагора воплощением Аполлона; говорится и о многочисленных чудесах Абариса, о его хождении по воздуху и непроходимым местам, о пользовании стрелой Аполлона и т. д., кое–где с буквальным повторением некоторых фраз из Порфирия. В трактате Ямвлиха находим буквальное повторение слов Порфирия о золотом бедре Пифагора, об уподоблении Абарисом Пифагора Аполлону, о хождении по воздуху (135). Здесь же еще немало упоминаний об Абарисе (см. указатель А. Наука в его изд.). Павсаний пишет (III 13, 3): «У лакедемонян находится храм Девы Спасения (Коры); построил его, по словам одних, фракиец Орфей, по рассказам других, — Абарис, пришедший от гиперборейцев». Абарис фигурировал также и в романе Гекатея Абдерского.
