— Вы читали «Майн кампф»?

— Конечно.

—Но ведь в этой книге Гитлер санкционировал убийства «непол­ноценных народов» — целых народов!

— Неужели вы не понимаете, что это была пропаганда?! На лозунгах антисемитизма легче всего сплотить малограмотный, изуверившийся, неустроенный народ! Сначала мы хотели взять власть, а потом бы оставили евреев в покое, поверьте! Гитлер же был вегетарианцем! Он не знал жизни — только работа! Я лишь раз видел, как он выпил глоток шампанского — это было в тот день, когда я освободил Муссолини! Он жил во имя германской нации!

— Значит, Гитлер был добрым, милым, умным человеком, который никому не желал зла?

— Конечно. Именно таким он был.

— А Борман?

— Что — Борман?

— Он тоже был добрым, милым человеком?

—Я его плохо знал — я же говорил вам. Мы встречались всего несколько раз.

— А вы его не встречали после войны?

— Аксман рассказывал, как погиб Борман. Зачем вождю «гитлерюгенда» лгать? Он мертв, Борман, его нет...

— А Швенд?

— Какой Швенд?

— СС штандартенфюрер. Который выпускал фальшивые фунты стерлингов.

—А, этот уголовник из Перу?

—Он самый. Вы с ним не встречались?

— Никогда.

—Доктор Менгеле?

—Кто это? Я не знаю.

—Доктор Заваде?

— Нет, я его не знал.

—Как вы относитесь к заявлению сына Эйхмана, что Борман жив?

— Фантазии мальчишки. Я же говорю — со смертью фюрера гер­манской нации кончился национал-социализм.

— Вы были одним из руководителей «оборотней», «Вервольфа»?

—Да. Но мы не вели против вас партизанских боев.

— Чем вы это объясните?

—Тем, что мы — индустриальная страна.

— Мы тоже индустриальная страна, однако наши партизаны здорово вас били.

—У нас не было такого количества лесов, полей, деревень.

—А Польша, Югославия?

—Там — горы.

— А Франция? Маки сильно вас трепали, а ведь лесов там не больше, чем в Германии.

Скорцени хотел было что-то ответить, но миссис Скорцени мягко заметила:

—Он прав, Отто, он прав... Дело не в мере индустриализма...

— Вот видите, — сразу же согласился Скорцени, — значит, в конечном итоге моя версия правильна — с гибелью Гитлера погибла его идея. Все разговоры о том, что мы, старые борцы, ушли в подполье и что-то затеваем, — все это пропаганда: без Гитлера национал-социализм невозможен... Но — верьте: если бы не предатели, мы бы выиграли войну!

...Казалось бы, воспитанный человек, манеры безукоризненны, прекрасно говорит по-английски, испански, итальянски, знает латынь, речь его плавна, абсолютно грамотна; можно ли, однако, сказать, что он интеллигентен?

Нет. И не потому, что он нацист; недальновидно отказывать в интеллигентности человеку потому лишь, что он принадлежал к идеологии или практике цивилизованного людоедства: наш Пуришкевич был блистательным оратором, их Грегор Штрассер свято верил, что путь к гармонии в Германии идет через доктрину национального социализма.

Доказать, что человек не интеллигентен, можно лишь в том случае, если мы смогли убедиться в его неспособности к вариантности мышления, презрении к идеалам добра и терпимости, отрицании иных точек зрения только потому, что они — иные, засоренности, страхе перед дерзкой мыслью...

Стадная особь — в отличие от интеллигента — жаждет однозначности оценок и бескомпромиссности в осуждении чужих (будь то русские, немцы, американцы, евреи, буржуи, пролетарии, масоны, кулаки, врачи-убийцы, волюнтаристы, кооператоры, инакомыслящие). Главное — жестко обозначить врага, не своего, навалиться на него всем миром, смять, втоптать в землю, уничтожить, после этого наступит рай на земле; если же рай не наступил и по-прежнему масло отпускают по карточкам, значит, притаились не выявленные предатели, — ничего, и этих найдем, обозначим, заставим всех уверовать в то, что от них все беды, навалимся, сомнем, уничтожим, и уж тогда-то навсегда восторжествует национальная справедливость и духовная гармония...

Наука есть высшее проявление

индивидуальности;

мысль коллективной не бывает, принадлежит Его Величеству Личности.

Именно это отвратительно стадным особям, подозрительно им и глубоко чуждо: «Ишь, не хочет быть, как все, выпендривается, брезгует

нами,

выскочка, —

укоротить!»

Итак, Третий рейх погубили «предатели»!

А почему во время Великой войны не было таких «предателей» среди американцев? Англичан?

Может быть, предатели рождаются чаще всего в недрах тех об­щественных формаций, где царствует сила, а не мысль, где к Личности относятся с презрением, выдвигая на первый план «нацию», словно она может существовать вне и без Личностей, как некое мистическое целое, за которое так легко прятаться честолюбивым мерзавцам. Может быть, «предатели» вроде полковника Штауффенберга, принесшего бомбу в «Волчье логово» Гитлера, рождаются в таких обществах, где попирается Достоинство человека, его права Гражданина, где царствует доктрина имперского права на управление всеми иными народами только потому, что они не «богоизбранны»? Может быть такие «предатели» (читай — подвижники) есть закономерная реакция на то, когда вместо демократии царит фанатичный вождизм, когда народ добровольно отдал свои права злодею, увенчанному регалиями «гения»?

Геббельс в одной из своих речей возгласил: «Это великое счастье для расы германцев, что ее ведет от победы к победе гений великого фюрера!»

Чем отличается от этих слов утверждение Вячеслава Михайловича Молотова: «Это великое счастье, товарищи, что нашу страну от победы к победе ведет гений великого Сталина!»

Что, Сталин вел от изобретения к изобретению Туполева, Петлякова и Мясищева, сидевших в «шарашке»?

Что, Сталин помогал Королеву в его рывке в космос, когда тот ждал расстрела в камере смертников?

Кто лишил Родину Вавилова? Бабеля? Павла Васильева?

Кто держал в камере пыток Рокоссовского и Мерецкова?

Скорцени то и дело повторял: «фюрера обманывали».

Как похожи на него те, кто повторяет: «Сталин ничего не знал о злодеяниях».

Руководителей страны, не знающих о творящихся злодеяниях, переизбирают, — в условиях демократии.

Истинные патриоты Германии хотели уничтожить злейшего врага немецкого народа Гитлера, — они не могли поступить иначе в условиях тоталитарной диктатуры.

Они хотели спасти немцев. Однако немцы истерично приветствовали Гитлера, который приказал показать им в кино, как «предателей» вешают на рояльных струнах.

Значит, каждый народ заслуживает своего фюрера?

Или — как?

...Наутро в номер отеля «Императрис» постучали, — до странного рано.

—Кто там?

—От сеньора Скорцени.

На пороге стоял «чико» с пакетом в руке. Он принес мне двухтомник воспоминаний Скорцени «Да здравствуют опасности!». На первой странице готической, высокомерной вязью было написано: «Юлиану Семенову в память о нашей встрече в Мадриде. Скорцени».

Я прочитал эту книгу, сопоставил весь строй нашей встречи, наш разговор и лишний раз убедился в том, как много раз лгал мне человек со шрамом.

По пунктам:

1. Клаус Барбье показал, что он поддерживал постоянный контакт со Скорцени.

2.Федерико Швенд не отрицал своих контактов со Скорцени.

3. Вальтер Рауф, «отец» душегубок, отсиживавшийся в Чили, ставший начальником отдела по борьбе против коммунистов в НРУ, национальном разведывательном управлении Пиночета, гордился своими контактами со Скорцени.

4.Являясь одним из руководителей «Антибольшевистского блока народов», Скорцени поддерживал постоянные связи со всеми неона­цистскими группировками — особенно с неофашистами МСИ в Италии.

Теперь давайте озадачим себя вопросом: отчего Скорцени должен был отрицать эти свои контакты?

1. Когда стало сжиматься кольцо вокруг Иозефа Менгеле, проводившего изуверские опыты на еврейских женщинах и детях, прошел цикл убийств, спланированных с истинно нацистским «размахом». Менгеле, отвечавший за свои опыты перед Борманом, смог скрыться. Весь путь в неизвестность был устлан трупами.