РЕЖИССЕР. Все не так! Никуда не годится!

(Писателю.)

Я переписала финал. Дайте софиты! Раннее утро! Звук! Щебет птиц. Жена Бомарше! Где жена Бомарше? Выходите из-за кулис! Возьмите палку, идите к нему, прихрамывая! Бомарше! Устремитесь к жене, обнимите ее. Замрите! Сейчас вас не интересует политика, литература, театр — это все бренно! Любовь — вечна! Дайте звук! Пастораль должна звучать как гимн жизни! Все вон со сцены! Фигаро, уйдите, вы сейчас никому не нужны! Свет! Ярче! Бомарше! Последнюю фразу, которую я написала! Бомарше!

БОМАРШЕ. Фигаро!

ФИГАРО. Я здесь!

БОМАРШЕ. Фигаро, пойдем отсюда к черту!

Они уходят.

РЕЖИССЕР. Бомарше! Бомарше! Бомарше!..

К о н е ц

ДЕТИ ОТЦОВ (драма в трех действиях)

Действующие лица:

СЕМЕН ИВАНОВ, студент.

АДМИРАЛ ИВАНОВ, его отец.

ГЕНЕРАЛ ГРЕКОВ.

УРКА В ЛАЗАРЕТЕ ТЮРЬМЫ.

РЮМИН.

ПОПОВ.

МАХРОВ.

ДЕЖУРНЫЙ В ПРИЕМНОЙ.

ОТЕЦ КИРЫ.

ДРУЗЬЯ СЕМЕНА ИВАНОВА:

НАДЯ

ВИКТОР

ЛЕНЯ

САША

ПОЛКОВНИК КГБ НИКОЛЬСКИЙ.

ПОЛКОВНИК КГБ САВОСТЬЯНОВ.

ИНСТРУКТОР ЦК КПСС ПЕТРОВ.

СОСЕДКА.

ТЕЛЕФОНИСТ.

ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА.

Время действия — февраль — март 1953 года.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Кабинет следователя ПОПОВА.

ПОПОВ. Чудачество — болезнь умных людей. Но ты, Иванов, чудачишься сверх меры, и я начинаю терять терпение, Почему ты не хочешь понять: тебя же больше нет! Фотокарточка твоя есть, адмиральские документы есть, письма есть, а тебя — нет!

Вот видишь, я все эти твои документы рву и кидаю в ящик — они больше не нужны. Ты теперь вражина — для всех на белом свете. Так что зря меня мучаешь, ни к чему твои запирательства. Только если можешь на моих нервах поиграть... Чаю хочешь?

ИВАНОВ. Хочу.

ПОПОВ. Лимона выжать?

ИВАНОВ. Можно.

ПОПОВ. Пей, он, правда, остыл немного...

ИВАНОВ. Переживу. Я до войны учителем был.

ПОПОВ. Как же, как же... 645-я школа Киевского района, классное руководство в девятом «А», родственник врага народа Постышева — ваш подопечный, отличник и любимчик по фамилии Савельев, так, кажется.

ИВАНОВ. Ну и память...

ПОПОВ. Профессиональная...

ИВАНОВ. А стихи какие-нибудь помните?

ПОПОВ. «Однажды в студеную зимнюю пору» и другие рассказы. А что это ты о школе заговорил? Может, к Постышеву цепочку протянем? Японский шпион, это ведь не плохо звучит.

ИВАНОВ. Любопытен ты мне. Просто по-человечески — как педагогу. Год на тебя смотрю — не могу понять, кто ты?

ПОПОВ. Хороший и добрый человек. Подследственному разрешаю к себе на «ты» обращаться. Либерализм меня в конце концов погубит...

ИВАНОВ. Ничего, не погубит. А я ведь серьезно: либо ты честный, но ошибающийся человек, либо ты временщик.

ПОЛОВ. От наглец! Сидит в кабинете следователя и такие обвинения клеит! Скажи спасибо, что у меня сегодня настроение хорошее. Давай выкладывай — послушаю твою исповедь. Название хорошее — «исповедь врага народа»...

ИВАНОВ. Какая тут исповедь... Просто раздумье вслух.

ПОПОВ. А не боишься вслух?

ИВАНОВ. Чего?

ПОПОВ. Не «чего», а «кого».

ИВАНОВ. Кого же?

ПОПОВ. Меня.

ИВАНОВ. А что ты со мной сделаешь?

ПОПОВ. Есть не дам.

ИВАНОВ. Не хлебом единым сыт человек.

ПОПОВ. В протокольчик занесем? Религиозная пропаганда, а?

ИВАНОВ. Не стоит.

ПОПОВ. А что? Это сочно выйдет — к шпионажу плюс богоис­кательство.

ИВАНОВ. Тебе бы фантастом подвизаться, романы писать, А мужик ты неглупый. Вот я себе ответа никак не могу дать: если ты честно ошибаешься — то тебе надо дать мне очные ставки, вызвать моих товарищей по фронту, по партии, чтобы лишний раз убедиться в том, что я не шпион. Не ты ведь на меня ордер подписывал, а Рюмин. Так. Но ты ведь знаешь, что я честен?

ПОПОВ. Ты меня не провоцируй. Ты излагай, а реплик у меня не требуй.

ИВАНОВ. Ну давай без реплик. Если ты захочешь, то выведешь на чистую воду тех, которые меня, коммуниста, посадили в тюрьму. Ты будешь на коне, ты перестанешь быть ошибающимся, ты найдешь правду, которую попрали. А если ты этого не делаешь — значит, ты временщик? Значит, тебе выгодно подыгрывать кому-то, клеветать на честных людей? Значит, ты чужой? Понимаешь, к чему я прихожу?

ПОПОВ. Понимаю. К чистой контрреволюции.

ИВАНОВ. Погоди! Значит, ты искренне веришь, что я — шпион и враг?

ПОПОВ. Разговорчики!

ИВАНОВ. Это вопрос, а не разговорчики! Веришь или нет?

ПОПОВ. Верю.

ИВАНОВ. Какие у тебя доказательства?

ПОПОВ. Интуиция — вот мои доказательства.

ИВАНОВ. Маловато!

ПОПОВ. С меня хватит.

ИВАНОВ. Не поверят тебе.

ПОПОВ. Убедим. Убеждали и впредь сможем.

ИВАНОВ. Ошибаешься.

ПОПОВ. Это ты ошибаешься.

ИВАНОВ. И эта ошибка тебе головы будет стоить.

ПОПОВ. Ну ладно! Хватит! Надоело! Порешь тут ерунду, а мне слушать?! Уши вянут! Ты мне лучше ответь на один вопрос: когда мы с тобой начнем деловые взаимоотношения? Смотри — ты упрямишься, не даешь следствию правильных показаний — и я, естественно, вынужден держать тебя в карцере. А что прикажешь делать? Надо мной тоже начальство есть, И ведь напрасно резину тянешь — не такие у нас менялись. Ну что же мне с тобой делать?

ИВАНОВ. Конституцию соблюдать...

ПОПОВ. Дурачка только не корчи из себя, — я здесь сталинская конституция! И если ты не хочешь со мной по-доброму решить — тогда я перестану быть твоим другом.

ИВАНОВ. Спаси нас боже от таких друзей...

ПОПОВ. Смешно. Ты веселый мужик. Но имей в виду, веселый мужик: если ты и дальше будешь упорствовать, я тебе сделаю очень больно.

ИВАНОВ. Я не пугливый.

ПОПОВ. Испугаешься. У тебя есть сын Семен, да? Так вот я твоего сына Семена...

ИВАНОВ, Арестуешь...

ПОПОВ. Ну, зачем же... Мы невинных не берем, ты на нас не клевещи. Я знаешь, что сделаю? Я из Семена сделаю твоего врага.

ИВАНОВ. Убить ты его можешь, а врагом не сделаешь.

ПОПОВ. У тебя, Иванов, негибкий ум.

ИВАНОВ. Какой есть.

ПОПОВ. Ну, смотри... Я тогда сегодня же отдам приказ по поводу твоего сына.

ИВАНОВ. Не делай этого...

ПОПОВ. Подпишешь протоколы?

ИВАНОВ. Он же у меня один — на всем свете.

ПОПОВ. В том-то и дело... Какой же ты тогда отец? Решай: или ты подпишешь то, что я прошу, или я буду решать с твоим сыном...

ИВАНОВ. Сердце-то у тебя есть?

ПОПОВ. Есть. С пороком митрального клапана. Подпишешь — оставлю твоего сына в покое, не подпишешь, пеняй на себя.

ИВАНОВ, Я бы подписал...

ПОПОВ. А что тебе мешает?

ИВАНОВ. Видишь ли... большевик я...

ПОПОВ. Смотри, большевик... Все продумай, все взвесь и решай...

Попов вызывает конвой. ИВАНОВА уводят. В кабинет входит М А К А Р О В, помощник Попова.

МАКАРОВ. Я тебя не понимаю, Константин Федорович. Отпульни ты его мне, бога ради. Ему раз по лбу дать, он до задницы расколется.

ПОПОВ. Не заместитель, а огонь! Пламя!

МАКАРОВ. Вот ты говоришь, Константин Федорович, а у меня сомнение: вышучиваешь все время или нет?

ПОПОВ. Нам, милый, Гоголи и Щедрины пока нужны!

МАКАРОВ. Читать, товарищ Попов, тоже умеем...

ПОПОВ. Не сомневаюсь. Если читать умеешь, то слушать, значит, тоже. Вот и послушай. Нельзя каждого на один аршин мерить. «Отпульни», «расколется». Во-первых, Иванов контр-адмирал. Во-вторых, академик. В-третьих, лауреат, депутат, известность, и так далее. Что из этого проистекает?

МАКАРОВ. Расколоть надо...

ПОПОВ. Читать умеешь — полистай книжечку «Жозеф Фуше». Очень полезное сочинение... Раскалывать дурака надо. Умного человека надо на процесс тащить. Чудак — сделай мы процесс контр-адмирала Иванова — это же событие! Это же настоящая классовая борь­ба, а не «язычник» из очереди! На погоны — внеочередную звезду, на грудь — орден, на книжку — премия! А по Особому совещанию я ему хоть завтра четвертак проведу — смысл какой? Так что читай, милый, читай. Образовывайся!