Покончив с уборкой, юноша вернулся к Розалинде, встал на колени рядом с нею и положил руку на запястье.

— Позвольте мне посмотреть.

На мгновение он подумал, что она будет сопротивляться, но она расслабила руку и опустила ее на колени. Он перевернул ее ладонь, и осмотрел разрезанную кинжалом кожу. Рана все еще слегка кровоточила, и он нахмурился, проверяя ее.

— Это — мелкий порез. Не думаю, что останется шрам.

— Я знаю. — Она попыталась вырвать руку.

— Но ее нужно обработать, моя леди. Не двигайтесь. — Он вылил чистую воду из кувшина, который он взял в умывальной, на мягкую ткань, затем приложил ее к ее руке. Он был так нежен, как только мог, потому что мог чувствовать каждый приступ ее боли в своей голове. Было так странно чувствовать ее мысли, разделить ее боль, ощущать, как отчаянно она пыталась оградить его от своего разума.

Розалинда смотрела на склоненную голову Кристофера и наблюдала, как его длинные, изящные пальцы касаются ее кожи. Она пыталась не дрожать. Она жаждала его прикосновений — хотела броситься ему на грудь и почувствовать его объятие. Это было самое неприятное открытие для женщины, которая гордилась своей независимостью.

— Я могу сама это сделать.

— Я знаю. — Он посмотрел на нее, и она не смогла отвести взгляд от его пронзительных голубых глаз. — Вы больше не нуждаетесь во мне. Вы все четко дали понять.

Она должна вытерпеть это.

— Вы чувствовали бы то же самое, если бы вам пришлось бороться за право, рассматривать вас компетентным убийцей.

Уголки рта растянулись в усмешке.

— Я знаю все о борьбе за свое место. Моя семья не доверяет мне по всем причинам кроме пола. — Он вновь рассмотрел ее руку и оторвал длинную полосу ткани. — Теперь я перевяжу рану. Я уверен, что перед сном вы лучше позаботитесь о ней.

Она ждала, когда он ловко перевяжет ее руку и закрепит повязку. Поцеловав ладонь, он отпустил ее.

— И я не говорил о вашей компетентности как убийцы, которая просто очевидна.

Розалинда нежно покачивала раненную руку, прижав ее к груди, и смотрела куда угодно, но не на Кристофера. Они были окружены немертвыми, аромат крови душил ее, и, несмотря на все это, она могла ощутить его непоколебимое постоянное присутствие в своей голове.

— Почему вы все усложняете? — прошептала она.

— Усложняю что?

— Время, которое мы проводим вместе. Вы не можете просто оставить меня в покое?

Он медленно поднялся на ноги и бросил запачканную кровью ткань в кувшин. Его глаза были ледяными.

— Я могу лишь вновь принести свои извинения за мое нежелательное внимание к вам, моя леди. В отличие от вас, я, кажется, не могу прекратить волноваться о том, что происходит с вами.

Она до боли прикусила губу.

— Я не хочу, чтобы вы заботились обо мне.

Он поклонился.

— Как скажете. К сожалению, мне тяжело убедить себя отпустить вас.

— Я не ваша, чтобы вы могли держать меня или отпустить.

Он поднял бровь.

— Тем не менее, вы у меня были, или я ошибаюсь?

Она чувствовала, как краснеет, и поднялась на ноги.

— Мы согласились на том, что не несем ответственности за то, что произошло. Почему вы вновь поднимаете эту тему?

Он сердито посмотрел на нее.

— Я согласился, что наш союз был устроен вашими богами и, по некоторой неизвестной причине, Советом вампиров, которые верят, что мы являемся главными в этом проклятом пророчестве. Я также согласился, что такой союз никогда не будет приемлемым для любой из наших семей. — Он сделал шаг по направлению к ней. — Я несоглашался с тем, что не буду затронут всем этим. Теперь вы находитесь в моей голове, черт побери.

Она могла лишь смотреть на его лицо. Что он хотел, чтобы она сказала? Признаться в собственном запутанном чувстве и неутихающем желании? Что хорошего, это принесет им?

— Кристофер… — Она остановилась, как только услышала знакомый голос Риса за своей спиной. Кристофер отошел от нее и отвернулся, чтобы почистить меч. Она повернулась к Рису, к своему напарнику-друиду, который начал неприятную задачу перенесения тел к священному каменному кругу, где они пронзят их сердца серебром. Этого было более чем достаточно. Неаккуратно убитый Вампир мог подняться снова и нанести огромный ущерб, достаточно неприятно бороться с ним вновь.

Мужчины знали свое дело — Рис и Кристофер продолжали очищать прихожую от тел, но следы крови вампиров или их недавней борьбы были видны. Розалинда и не пыталась помочь, зная, что они не примут ее помощь. И она не получала удовольствия от другой борьбы. Физическое столкновение с вампирами измучило ее. Эмоциональное с Кристофером было еще тяжелее.

Она попыталась не смотреть на Кристофера, как он с эффективным изяществом двигался в тесном пространстве, что было невозможно им не восхититься. Он был высок и изящен, столь же силен и хорошо сложен, как Рис, и двигался с грациозностью кошки.

Рис протянул ей руку, и она с благодарностью взяла ее.

— Я провожу тебя до спальни, моя леди.

Сэр Кристофер поклонился им обоим.

— А я буду на страже и прослежу, чтобы король оставался в добром здравии.

Розалинда разрывалась между раздражением от холода его прощания и облегчением, что он не последует за ней в ее кровать. Она не была уверена, что ей хватит сил, чтобы не пустить его.

Молча, они возвращались к другому крылу дворца, мимо охранников на посту и случайных придворных спешащих куда-то, мимо пустынного истоптанного сада, из которого уже убрали Майское дерево.

— Розалинда…

У двери в покои Розалинда повернулась к Рису, и перестала улыбаться.

— Что такое?

Несколько секунд он, молча, смотрел на нее.

— Мои люди только что сказали мне, что они видели тебя вчера вечером на фестивале Белтейна.

— И?

Его улыбка была сладостно-горькой.

— Они думают, что ты была прекрасна, и, что ты преподнесла подходящую жертву богам.

Она не отвела взгляд.

— Спасибо.

— И только?

— Я не стыжусь того, что была Избранна.

— Я уверен, что не стыдишься. Это — честь. — Он прислонился к дверному косяку, не давая ей уйти. — Вопрос состоит в том, почему ты не разделила эту честь со мной?

Розалинда внимательно рассматривала его лицо.

— Тебя там не было.

— Это единственный ответ, да?

— А есть другой?

Он вытянул руку и провел пальцами по ее щеке.

— Ты боялась мне все рассказать, потому что подумала, что я больше не буду хотеть тебя?

— Это часть причины.

Его взгляд стал мягче.

— Это — честь быть с одним из избранных богами. Ты знаешь это.

— Тогда ты все еще женишься на мне?

— Конечно. — Он сделал паузу. — Розалинда, есть ли что-то еще, что ты должна сказать мне?

Она собрала всю волю в кулак.

— Я всегда думала, что, если буду Избранна, то именно с тобой, Рис, но этого не случилось. Мне так жаль.

— Меня задержала эта змея, Элиас Уорнер. — Он едва сдерживал гнев. — Так, кто был этим мужчиной? Я его знаю?

Розалинда уставилась вниз.

Рис медленно выпрямился, на лице читалась боль.

— Узы крови с сэром Кристофером. Ему разрешиливойти в священный круг?

— Да.

— И он взял твою девственность?

— У него не было выбора — ты знаешь это. Боги всесильны.

— Убийца друидов обманул тебя. — Рис хлопнул одним кулаком по ладони и начал ходить из стороны в стороны. — Он думает о том, как бы привязать тебя к себе. Я удостоверюсь, что он никогда снова не приблизится к тебе.

— Рис, я не остановила его. Я тоже виновата.

— Ты невиновна по сравнению с ним.

Розалинда схватила его руку и заставила посмотреть на нее. Он заслужил правды — даже, если она знала, что делает только хуже.

— Нет, виновна. Я не сожалею о том, что произошло. Ты понимаешь меня?

Он медленно закрыл глаза и отступил от нее, непроизвольно сжимая ладони в кулаки.

— Кажется, ты сделала свой выбор. Доброй ночи, моя леди.

Розалинда проглотила рыдание, готовое вырваться из горла.