— Мы успеем, Джек, — успокаивала его Ребекка.

— А если Лавелль уже там?

— Нет, уверена, что его там нет.

Неожиданно Джеку в голову пришла страшная мысль. Он не хотел произносить ее, но не мог удержаться.

— А если Лавелль звонил от Джэмисонов?

— Нет, — сказала Ребекка.

Но Джек уже не мог остановиться, и каждую его фразу сопровождали страшные видения.

— Что, если он уже убил их всех?

(Изуродованные тела.) — ...убил Пенни и Дэйви...

(Вырванные из глазниц глаза.) — ...убил Кэйта и Фэй...

(Перегрызенные глотки.) — ...а затем позвонил мне оттуда...

(Откушенные кончики пальцев.) — ...позвонил прямо из квартиры...

(Разодранные губы, болтающиеся уши.) — ...стоя прямо над их растерзанными телами?

Ребекка попыталась остановить его. Она почти кричала:

— Прекрати изводить себя! Мы успеем вовремя!

— Откуда ты можешь знать, что мы успеем? — со злостью спросил Джек.

Он и сам не знал, почему злится на нее. Он просто выплескивал на Ребекку нервное потрясение. Он ведь не мог схватиться с Лавеллем или наказать погоду, которая задерживала их. Ему нужно, необходимо было сейчас наорать хоть на кого-нибудь, иначе он сошел бы с ума от чудовищного стресса, который уже переполнял его, как слишком сильный ток перезаряжает аккумулятор.

Он крикнул:

— Ты не можешь этого знать!

Ребекка спокойно ответила:

— Я знаю. Не нервничай, ты за рулем.

— Черт побери! Прекрати мне указывать!

— Джек...

— У него в руках мои дети...

Он резко нажал на газ, и машину сразу же занесло вправо. Джек попытался выправить ее, работая рулем, но это ему не удалось. Ему нужно было вывернуть руль в сторону заноса, а он крутанул его в противоположную сторону. Хотя через секунду Джек понял свою ошибку, машина уже закрутилась на скользкой мостовой. Она продвигалась вперед боком. Джек понял, что сейчас на полной скорости они врежутся в бордюр тротуара и перевернутся. Но и скользя, машина продолжала поворачиваться вокруг вертикальной оси. В итоге их развернуло на сто восемьдесят градусов и несло задом наперед. Сквозь замерзшее лобовое стекло они смотрели туда, откуда приехали. Их продолжало разворачивать, пока машина не замерла, описав почти полный круг.

Джек содрогнулся при мысли о том, чего они избежали, но, поскольку времени на переживания не было, он тут же тронулся с места. Теперь Джек работал рулем и педалью газа очень осторожно.

Когда их заносило и крутило, они оба молчали, даже не вскрикивали от неожиданности или страха. В молчании они проехали еще квартал.

Джек сказал:

— Извини.

— Не извиняйся.

— Мне не надо было так резко говорить с тобой.

— Я все понимаю. Ты беспокоишься за детей.

— Я и сейчас ужасно беспокоюсь. Но это не оправдание. Я вел себя по-идиотски. Я уж точно не помог бы детям, если бы угробил нас обоих на полпути к Фэй.

Ребекка мягко сказала:

— Я понимаю тебя. Все в порядке. И все будет хорошо.

Джек был уверен, что она действительно понимает, какие мысли и чувства чуть не разрывают его сердце. Она понимает его лучше любого друга, лучше любой другой женщины. Они не просто подходили друг другу. В мыслях, ощущениях и восприятии они дополняли друг друга, совпадали их эмоциональный и физический циклы. Уже давно такого с ним не было. Точнее, полтора года. Со времени смерти Линды. А ведь он и не надеялся встретить такого близкого человека. Какое это счастье — не быть одиноким.

— Почти приехали, да? — спросила Ребекка.

— Осталось минуты две. — Джек, подавшись вперед, нервно всматривался в заснеженную дорогу через маленький кусочек чистого стекла.

"Дворники", все в ледяной коросте, шумно скребли по нему, с каждым движением делая свою работу хуже и хуже.

Лавелль поднялся с кресла-качалки.

Маленькие убийцы, которые вышли из ямы, сейчас подкрадывались к детям Доусона. Настало время устанавливать с ними колдовские связи.

Не включая света, Лавелль подошел к комоду, открыл один из верхних ящиков и вытащил оттуда горсть шелковых ленточек. Подошел к кровати, положил на нее ленты и быстро сбросил с себя всю одежду. Обнаженный, он сел на край кровати и обвязал пурпурной ленточкой правую лодыжку, а белой — левую. Даже в полной темноте он без труда различал цвета. Длинную алую ленту Лавелль обернул вокруг груди, прямо над сердцем, желтую обвязал вокруг лба, зеленую — вокруг правой кисти, черную — вокруг левой. Ленты олицетворяли связи Бокора с существами из ямы, соединяя его с ними. Контакт устанавливался сразу же по завершении ритуала.

Он не собирался полностью контролировать действия этих дьявольских созданий, не смог бы этого сделать, даже если бы захотел. Покинув яму и устремившись за жертвами, они руководствовались собственными соображениями и прихотями. Но, совершив убийство, возвращались в яму. Вот и весь контроль, которым обладал Лавелль в отношении них.

Ритуал с лентами лишь приобщал Бокора к собственно убийству, подсоединял его к этим тварям нервными окончаниями. Он мог видеть их глазами, слышать их ушами, ощущать все, как они. Когда их острые когти вопьются в тело Дэйви Доусона, и его руки разорвут плоть мальчика. Когда их клыки вонзятся в шею Пенни, и у Лавелля на языке будет железистый привкус ее крови. Подумав об этом, он задрожал от возбуждения. Если рассчитано все верно, то Джек Доусон должен оказаться в доме Джэмисонов именно тогда, когда его детей будут разрывать на куски. Детектив должен приехать в тот момент, когда существа-убийцы накинутся на Пенни и Дэйви. Хотя Доусон и попытается их спасти, он тут же поймет, что отогнать маленьких тварей от их жертв или убить невозможно. Он будет беспомощно смотреть, как драгоценная кровь его детей брызгами летит на него. Это будет верх наслаждения.

Лавелль сладострастно вздохнул.

От предвкушения острого удовольствия его даже передернуло.

На ночном столике он нашел бутылочку с кошачьей кровью, обмакнул в нее два пальца и поставил по алой точке на каждой щеке. Еще обмакнул пальцы и намазал кровью свои губы. После этого той же кошачьей кровью нарисовал простое "веве" на обнаженной груди.

Лежа на спине, Лавелль вытянулся во весь рост.

Пристально глядя в потолок, он начал тихо напевать.

Вскоре его душа и тело перенеслись в другое место. Нервные связи с маленькими убийцами установил он удачно, и они заработали. Лавелль оказался в вентиляционной системе дома Джэмисонов метрах в десяти от решетки, выходившей в гостевую комнату. До цели маленьким существам оставалось только два поворота по вентиляционному ходу.

Дети были уже рядом.

Девочка была совсем близко.

И маленькие хищники, и он ощущали ее присутствие.

Близко. Очень близко. Еще один поворот по трубе, затем прямо, затем еще один поворот. Близко.

Время пришло.

Стоя на шкафчике, вглядываясь в темноту, Пенни услышала вдруг свое имя.

Оттуда, из стены, из вентиляционной системы. Голос был хриплый, жестокий. У нее перехватило дыхание, она словно онемела.

— Пенни? Пенни?

Она кубарем слетела со шкафа, подбежала к Дэйви, обняла его и встряхнула.

— Проснись, Дэйви, проснись!

Он проспал не больше получаса, но глубоко ушел в сон.

— Что? А?

Пенни крикнула:

— Идут! Они идут! Надо побыстрее одеться и выбираться отсюда. Быстрее!

Они идут!

И она стала звать тетю Фэй.

Джэмисоны жили в двенадцатиэтажном многоквартирном доме. Улицу, на которой он стоял, еще не чистили от снега. Джек медленно проехал по ней метров двадцать, но затем машина попала в сугроб, образовавшийся на дорожной выбоине. Джек испугался, что они застряли: под колесами и вокруг лежал двадцатисантиметровый слой снега. Помня только что полученный урок, он осторожно дал задний ход, потом передний, снова задний, снова передний.