Джек знал, почему ей не понравилась Ребекка.

Шелли была той женщиной, которую мужчины хотели, о которой мечтали. А Ребекка не только вызывала у них желание — она была из тех женщин, на которых женятся.

Джек мог представить себе неделю с Шелли Паркер на Багамах. Это было бы здорово! Но только неделю. После семи дней, несмотря на ее энергию и несомненную профессиональность в постели, ему бы все это надоело. В конце недели ему было бы все равно, с кем говорить: с Шелли или со стеной. А вот Ребекка никогда бы ему не надоела. В ней сокрыта непознаваемая глубина, и даже после двадцати лет совместной жизни он все равно считал бы ее привлекательной.

Совместная жизнь? Двадцать лет?

"Господи, да о чем это я?" — поразился Джек своим мыслям. Шелли он сказал:

— Так что вы можете сказать о Баба Лавелле?

Та глубоко вздохнула.

— Только уговор: я ничего не скажу вам о семье Карамацца.

— А мы о них ничего и не спрашиваем. Только о Лавелле.

— Ладно. Но потом вы обо мне просто забудете. Я уйду отсюда. И никаких свидетельских показаний.

— А вы и не были свидетелем убийства. Расскажите то, что знаете о Лавелле, и можете идти на все четыре стороны.

— Хорошо. Он взялся непонятно откуда пару месяцев назад и стал торговать кокаином и травой. За месяц сколотил шайку из двадцати уличных торговцев, снабжал их товаром и давал всем понять, что собирается стать хозяином территории. Это все, что я слышала от Винса. Впрямую я ничего не знаю, так как никогда не участвовала в торговле наркотиками.

— Ну конечно же, нет.

— В этом городе никто ничего не предпринимает без ведома дяди Винса.

По крайней мере, это то. что я слышала.

— Я тоже наслышан об этом, — сухо отреагировал Джек.

— Ну так вот, кто-то из Карамацца уведомил Лавелля о том, что ему следует прекратить торговлю и согласовать все с их кланом. Это был просто дружеский совет.

— Понятно, — вставил Джек.

— Да. А он не сделал того, о чем его просили. Наоборот, этот сумасшедший негр послал Карамацца письмо со встречным предложением — разделить пополам южную часть Нью-Йорка. Сумасшедший негр. Ведь у Карамацца и так все было в руках.

— Достаточно дерзкий шаг со стороны мистера Лавелля, — заметила Ребекка.

— Конечно, ведь для них Лавелль был пустым местом. Кто о нем раньше слышал? Если судить по рассказам Винса, старший Карамацца решил, что Лавелль просто не понял сути первого предупреждения, и послал нескольких ребят растолковать ему все поподробнее.

— Они что, должны были переломать Лавеллю ноги? — спросил Джек.

— Или еще что-нибудь похуже, — ответила Шелли.

— Всегда есть более худший вариант.

— Но с посланцами случилось что-то непонятное, — продолжала Шелли.

— Их убили?

— Я не совсем в этом уверена. Винс сказал, что они просто больше не появились.

— Значит, их убили, — констатировал Джек.

— Вполне возможно. В общем, Лавелль дал знать Карамацца, что он какой-то там колдун и что даже все Карамацца, вместе взятые, не смогут противостоять ему. Конечно, в клане посмеялись над этим от души, и Карамацца послал на Лавелля пятерых своих лучших подонков, которые прекрасно знали, как действовать, когда дождешься наиболее подходящего момента.

— С ними тоже произошел какой-то инцидент? — спросила Ребекка.

— Да. Четверо из них исчезли.

— Что же с пятым? — спросил Джек.

— Его нашли на тротуаре возле дома Дженнаро Карамацца в Бруклине. Он был жив. Весь в крови и сильно избит, но все же жив — единственный из той злосчастной пятерки. Правда, после этого его и нельзя было называть живым.

— Что это значит?

— Он шизанулся.

— Что, что?

— Ну, сошел с ума. Как понял Вине, этот парень чокнулся, когда увидел, что произошло с его товарищами.

— А как зовут этого парня?

— Винс не сказал мне.

— Где он сейчас может находиться?

— Я думаю, дон Карамацца его куда-нибудь запрятал.

— А он все еще не в себе?

— Я думаю, да.

— Карамацца посылал третью группу?

— Об этом ничего не слышала. Лавелль дал знать старику Карамацца, что, если тот хочет войны, он принимает вызов. Но предупредил, что обладает колдовскими силами.

— На этот раз, я полагаю, уже никто не смеялся, — заметил Джек.

— Да, никто смеяться не стал.

Они молчали некоторое время.

Джек посмотрел на опущенные глаза Шелли. Они не были ни покрасневшими, ни опухшими от слез. Было очевидно, что Шелли особенно не расстраивала гибель Винса Вастальяно.

За окном по-прежнему завывал ветер. Сухие снежинки ударяли в стекло.

Джек спросил Шелли:

— Мисс Паркер, как вы думаете, причиной всего случившегося могли быть колдовские заклинания или что-нибудь в этом роде?

— Нет, хотя черт его знает. Чего только не бывает на свете! Сейчас уже трудно говорить что-либо наверняка. Единственное, в чем я не сомневаюсь, так это в том, что Баба Лавелль — умный и хитрый парень.

Ребекка сказала:

— Кое-что об этом мы уже слышали вчера от брата другой жертвы, но его рассказ не был таким подробным, как ваш, и он не знал, где можно найти Лавелля. А вы не знаете?

— Квартира у него была в Вилледже, но, похоже, он оттуда съехал, и с тех пор, как заварилась вся эта каша, никто его не может найти. Его уличные торговцы продолжают работать, им по-прежнему доставляют товар — так, по крайней мере, говорил Вине, — но никто не знает, куда подевался Лавелль.

— Вам известен адрес квартиры в Вилледже, где жил Лавелль? — с надеждой в голосе спросил Джек.

— Нет. Я действительно никогда не имела отношения к делам с наркотиками. Честно. И знаю только то, что слышала от Винса.

Джек глазами спросил у Ребекки, есть ли у нее какие-нибудь вопросы, но она мотнула головой.

Тогда Джек сказал Шелли:

— Вы можете идти.

Она допила виски, поставила стакан на столик и поднялась, поправляя свитер.

— Клянусь, сыта этими уголовниками по горло. Хватит. С ними все время попадаешь в передряги.

Ребекка посмотрела на нее, и Джек заметил в ее глазах злой огонек.

— А я слышала, что некоторые желтые очень даже ничего.

Шелли поморщилась и покачала головой:

— Желтые? Нет, только не для меня — они все слишком маленькие.

— Я смотрю, вы и черных, и желтых, и уголовников раскритиковали.

Разборчивая девушка.

Джек ощутил, сколько сарказма было в этих словах, но Шелли ответила Ребекке сдержанной улыбкой, как бы видя в них заботу старшей сестры:

— Это точно. Понимаете, я ведь не просто девочка среднего пошиба. У меня очень много плюсов. Я могу позволить себе быть разборчивой.

— Да, и поаккуратнее с кули.

— Правда? А я никогда и не водилась с кули. Они — дрянь?

— Ну, это еще терпимо. А вот шерпы — полный аут.

Джек кашлянул в кулак, чтобы сдержать смех.

Беря в руки пальто, Шелли нахмурилась:

— Шерпы? А кто они такие?

— Они из Непала, — пояснила Ребекка.

— А где это — Непал?

— В Гималаях.

Шелли чуть не выронила пальто:

— Те самые горы?

— Те самые, те самые, — уверила ее Ребекка.

— Это же на краю света!

— Да, на краю света.

Глаза у Шелли широко раскрылись. Надев наконец пальто, она спросила у Ребекки:

— А вы что, много путешествовали?

Джек испугался, что, сдерживая хохот, прокусит себе язык.

— Да, пришлось немного поездить, — ответила Ребекка.

Шелли вздохнула, застегивая пуговицы пальто.

— А мне пока не очень-то везло: только и бывала по разу на Майами и в Лас-Вегасе. Я даже никогда не видела шерпа, не говоря уж о том, чтобы переспать с ним.

Ребекка не поскупилась на совет:

— Если уж как-нибудь доведется встретить шерпа, лучше сразу убирайтесь от него подальше. Никто не умеет так быстро и навсегда разбивать женские сердца, как шерпы. И еще, между прочим, вы, наверное, понимаете, что пока не можете покинуть город без нашего ведома?

— А я никуда и не собираюсь, — заверила ее Шелли.