— Браво! Ты великолепно играешь эту роль. Театр горит, но актриса продолжает играть, сцена еще держится. Какой же я был дурак, что верил тебе. А эта речь "я хочу только искренней дружбы и больше ничего". Ты приручала меня, словно глупую зверюшку. Теперь мне ясно, почему ты сразу не стала завоевывать Марио. Тебе не нужно завоевывать, твоя цель покорить и растоптать. Знаешь, я ни сколько не завидую Марио, но я завидую тому, кто раздавит тебя как ядовитую змею. Скольким же ты еще пела свои песни, пропитанные ядом. Ну, двоих я знаю, а других, может, назовешь хотя бы сейчас.

Ему показалось, что она отвернулась к окну, чтобы не слушать его. Он и не представлял, что эти злые слова она услышала бы, даже если бы он говорил их шепотом, их нельзя не услышать. Фрэнк взял ее за плечи, и грубо развернул к себе, Алекс даже не сопротивлялась. Она только повторяла про себя, что должна держаться, вынести все до конца. Слезы на ее лице распалили Фрэнка, еще больше, она будто смеется над ним, не признает свое поражение, и продолжает играть свою роль дальше.

— Тебе можно позавидовать, как актриса ты потрясающа. Нет, правда, ты так похожа на невинного ангела. Надеюсь, Марио знает, кто ему достался, вы будете прекрасная пара! А мне противно находится рядом с тобой, даже в одной комнате. Я себе даже не представляю, что видели эти стены, пока я сидел в своей мрачной подвальной каморке. Мне жаль твоего приемного отца мне жаль всех кто тебя окружает. Надеюсь, судьба отплатит тебе тем же.

Он направился к двери, он уходил, и сердце Алекс разрывалось на части, одна Алекс хотела броситься за ним и разубедить его, другой хотелось отплатить ему той же монетой.

Она слышала голос охранника, который шел открывать дверь, слышала, как Фрэнк просил его поторопиться. Все кончено она выдержала, она победила, но какой ценой. Победа чертова победа, да Марио знал, что он делает. О, он сейчас расскажет всю правду Фрэнку, и он будет мучиться всю оставшуюся жизнь, ведь он не простит себе этих десяти минут гнева. Она должна сделать последнее усилие последний рывок. Алекс вышла из оцепенения и бросилась к Фрэнку, который стоял в открытой двери, она взяла его за руку.

— Фрэнк — он обернулся и посмотрел на нее взглядом человека, который брезгует даже стоять с ней рядом. Человека ненавидящего ее, чужого для нее. Но она не выпустила его руки, она лишь широко раскрыла свои глаза, неужели это ее Фрэнк. Она еще раз умоляюще взглянула на него и прерывающимся голосом произнесла то, что он не ожидал услышать.

— Фрэнк я прошу тебя, во имя всего святого никогда не ходи за мной никогда не ищи со мной встреч пока я сама не приду за тобой. Поклянись мне Фрэнк, я умоляю тебя.

Он вырвал свою руку и с презрительной усмешкой посмотрел на нее.

— Твои способности потрясают меня все больше и больше. Даже, если бы, ты не просила, меня об этом, я бы сам дал себе такую клятву.

Он уже выходит это конец, силы ее оставляют, она упала на колени. Не было больше ни сил, ни желания, только боль. Фрэнк обернулся в последний раз посмотреть на нее, комично поклонившись, сказал:

— Ни в чем, не могу отказать, такому таланту как ты, ты неподражаема. Я клянусь тебе. Ах, да, по твоей роли, ты веришь в Бога. Я клянусь твоим Богом. О, чудеснейшая из комедианток. Возьми! — он сорвал подаренный ею медальон с груди и швырнул ей на колени.

Дверь закрылась, это была простая дверь, для охранников или любого другого человека, но для Алекс это была дверь в жизнь, и она сейчас закрылась. И это не страшно умирать, совсем не страшно. Страшнее всего умирать, ради любимого, который ее ненавидит.

Марио сидел глубоко в кресле, выкуривая сигарету за сигаретой, он пытался понять то упрямство, с которым Алекс не хотела покориться его силе, своей судьбе. Он смотрел на кольца табачного дыма, мониторы и снова спрашивал себя, почему она это делает. Монитор, на котором была видна Алекс, каждый раз возвращал его к этим мыслям. Неужели, она не понимает, что она должна принадлежать ему, и только ему. Он затушил очередную сигарету.

— Сколько она уже так сидит у двери? — Марио обратился к охраннику, который сидел в комнате наблюдения у мониторов.

— С того самого времени как ушел Фрэнк — охранник говорил с явным сочувствием, и приказ хозяина для него ничего не значит!?

Марио нахмурился, его люди должны исполнять его приказания не задумываясь, над тем, что кому-то будет плохо. Сейчас ему некогда терять время на поучения этого придурка. Он выпустил дым в потолок.

— А сколько точно она так сидит?

Охранник посмотрел на ручные часы.

— Примерно три часа.

На его лице Марио снова заметил чувство жалости.

— Она все время сидит так возле двери, даже не разу не шелохнулась.

Он вздохнул и посмотрел на Марио. Сначала до Марио не дошло смысл его слов, его ошеломила сама наглость этого охранника. Он заговорил сам, его никто не спрашивал, а он указывает ему на что делать, выражает сочувствие этой дуре. Марио вытащил сигарету изо рта, движеньем головы подозвал охранника, который тут же нагнулся к нему. Думая, что ему дадут приказание. Вместо этого Марио резко выпрямил руку и ударил его в лицо. Охранник зашатался и упал на пол. Удар был так страшен, что его лицо тут же залилось кровью.

— Скотина, тварь. Сегодня ты работал на меня последний день — он не крикнул это, процедил сквозь зубы, и резко встав, вышел из комнаты.

Нет, он не должен этого делать, не должен. В его сердце закрадывалась жалость. Жалость проникала в его душу через малейшие щелочки. Он и не знал что у него есть что-то похожее на это чувство, ведь он мог убить человека не испытывая при этом раскаяния, и угрызений совести, а теперь из-за какой-то девчонки он забросил все дела стал посмешищем для своих врагов. Хватит, сейчас он положит этому конец раз и навсегда. Он прошел по коридору движеньем руки убрал охрану и подошел к двери. Приказал одному из них открыть дверь. То, что он увидел за дверью, заставило его забыть свое желание покончить со всем этим. За дверью он увидел самое дорогое в своей жизни существо, скорченную фигурку, которая сидела на коленях на полу.

Он наклонился к Алекс, провел рукой по ее волосам, она не шелохнулась, ему даже показалось, что она умерла из-за него. Он взял ее руки, и поразился тому, как они были холодны и податливы, словно у куклы.

— Алекс, почему ты сидишь на полу, сядь на кровать или в кресло. Так сидеть холодно.

Алекс молчала, когда он приподнял ее, то увидел глаза, в которых ничего не было, ни злобы, ни страха, ни упрека, только пустота, от которой страшно всем остальным, но только не ей. Он поднял ее на руки и отнес на кровать. Алекс по-прежнему молчала, Марио не знал чем объяснить ее молчание. Сейчас он готов был просить прощение даже, если бы она его убила за все те страдания, что он причинил ей. Он держал ее за руку, смотрел ей в глаза и видел только пустоту.

— Алекс, зачем ты упрямишься? Я ведь тебя люблю. Ты себе не представляешь, как мне больно видеть тебя в таком состоянии Алекс не молчи, скажи что-нибудь. Ты слышишь Алекс? Зачем тебе это, зачем, мы будем счастливы ты и я. Я никогда бы не поверил, что ты можешь так привязаться к человеку, ты просто упрямишься ты…

— Нет, это ты слишком упрям и не хочешь понять, что я его люблю так же сильно как ты меня. Понимаешь? — у Марио было ощущение, что с ним разговаривает труп. Бледное осунувшееся лицо, отсутствующий взгляд и только губы немного шевелятся, роняют слова, от которых Марио хочется рвать волосы на голове. Даже после того как он смешал ее с грязью, после этой несправедливой бури она любит его! Любит Фрэнка!

— Алекс, пожалей меня и себя. Я не могу видеть тебя в таком состоянии, и я не могу допустить, что бы ты была с ним, не могу. Разве так необходимо биться головой об стену? — Марио смотрел на Алекс и не мог поверить, что это говорит он, Марио Сантандер перед которым трепещут подчиненные и враги.