— Молодой человек вы сказали, что уважаете, мой возраст с презрением в голосе и совершенно зря, потому что с возрастом становишься умнее и не повторяешь дважды одних и тех же ошибок. Садитесь на место и послушайте меня внимательно. Вчера я разрешил моей дочери поговорить с вами наедине сегодня она не хочет этого сама. Да я видел ваши способы уговаривать и убеждать и они мне совершенно не нравятся. Я приказал без моего разрешения впустить вас только в мой кабинет, а выпустить на улицу.

Ричард задыхался от гнева и процедил сквозь зубы:

— И что же вы мне предлагаете?

— Я предлагаю рассказать вашу убедительную историю сначала мне, а потом ее услышит Джей.

— Вам? — съязвил Ричард — Она для Джей и я расскажу эту историю только ей.

— Похоже, что ум, которым так восторгался ваш отец, тоже был спектаклем. Джей не хочет не только вас видеть, но и слышать о вас. Так что я делаю вам одолжение, слушая вас. Если вы меня убедите, я передам наш разговор своей дочери.

— Ну, хорошо я расскажу вам. Я хотел, чтобы она призналась мне при всех в любви, потому что иначе она мне бы не поверила. Вчера мы с ней стали на равных, я при всех признавался ей в любви, делал сумасбродные поступки, и вчера просто пришла ее очередь. Я очень сильно люблю ее, и теперь мы испытали с ней одинаковые ощущения.

— Нет, этот разговор не дойдет до моей дочери.

Рука Ричарда схватила мистера Джоунса за воротник.

— Что это значит?

— Это значит, что ты любишь ее как законченный эгоист и требуешь от нее того, что ей совершенно не нужно. Вы никогда больше не увидитесь — мистер Джоунс спокойно отвел руку Ричарда от своего воротника.

— Что вы говорите? Я сейчас вышибу дверь и пойду к ней.

— Вышибай, двадцать минут назад Джей улетела путешествовать. Я сразу понял, что вам не стоит больше встречаться.

— Но я же люблю ее. Я хотел как лучше…

— Хотел, но только для себя. Можешь идти.

— Я старался… я думал — в голосе Ричарда не чувствовалось не боли ни страданья только растерянность.

— Я с ней уже попрощался, а ты можешь уходить, Джей сейчас пролетает, наверное, над нашим домом хочешь помахать ей рукой из окна? Нет?

Ричард выбежал из кабинета и прислонился к двери.

— В чем же я ошибся? — он повернулся лицом к стене и стукнул по ней кулаком.

Уже седьмой день Алекс жила в гостинице с видом на море. Она ходила, пила, ела и не переставала думать о том, как же она могла влюбиться в человека, о котором ей столько говорили и предупреждали. Что ее привлекло: красота, манера держаться, слухи о его похождениях? Странно ей кажется, что она до сих пор его любит, но возможно это ей кажется. Ей вдруг вспомнилось, как она улетала на другое утро после всего, что было на мосту. В аэропорте уже почти у самого окошка на регистрацию ей показалось, что Ричард где-то в толпе и ищет ее. Она стала пробиваться через толпу назад к проходу, кидая извините, простите, пробираясь к тому высокому парню, который оказался совсем другим человеком.

Центр, занимающийся изучением дельфинов, находился в заливе, там же располагались и "вольеры" — часть залива, огороженная сетью. В таких вольерах дельфины были почти на свободе. И Алекс видела, как дельфин Джей резвился, он пока еще узнавал ее, радовался, когда она приходила, играла с ним, разговаривала. Конечно, было очень грустно расставаться с этим милым существом, но другого выхода не было. Ведь он был рожден свободным, и поэтому жить должен тоже на свободе.

Кори Браун, занимавшийся дельфинами, которых отпускают, на волю подошел к Алекс.

— Любуетесь морем? Доброе утро мисс Джоунс.

Алекс отслонилась от перил. Она стояла на площадке, с которой открывался прекрасный вид на море.

— Да этот танец волн просто завораживает.

— Танец? Вы случайно не пишете стихи.

— Нет, что вы, к сожалению не пишу. Из всех талантов мне досталась только богатая фантазия.

Они направились к выходу их Центра.

— В скором времени можно будет выпустить Ричарда.

— Что? Кого?

— Вашего дельфина — Ричарда — Браун растерянно посмотрел на нее.

Алекс усмехнулась.

— Просто также зовут одного человека, поэтому мне кажется это немного странным.

— Ясно.

Около машины когда они с Кори прощались, из центра выходил довольно импозантный мужчина с властным взглядом. Он бегло осмотрел Алекс и что-то бросил своему спутнику.

— Кто это такой? Он так странно на нас посмотрел.

— Он может себе это позволить. Наш центр стоит на земле, которая принадлежит ему вплоть до черной скалы.

Алекс еще раз попрощалась и поехала в город. Проезжая по узкой улочке она подумала о небольшой чашечке кофе, и свежей булочке, поэтому, не задумываясь, заехала в одно из уличных кафе. Она заказала кофе и снова погрузилась в свои мысли, пока ей не принесли кофе. Оглянувшись по сторонам она заметила за ближайшим столиком того мужчину из центра. Он ей зачем-то улыбнулся и кивнул головой. Алекс тут же отвернулась от него. "Какой неприятный у него взгляд" — подумала Алекс, и не успела она развить свою мысль, как незнакомец уже уселся за ее столик. Ей ничего не оставалась, как разглядеть незнакомца получше. Прямые черные волосы, круглое лицо, рот портят хищные узкие губы. Но главное на его лице все-таки глаза. Сейчас они проницательные спокойные, но она была уверена, что его глаза могут метать и молнии, он довольно жесток в делах, об этом говорят грубые складки по бокам рта.

— Доброе утро сеньорита.

— Доброе утро.

— Вы удивляетесь моей наглости? Это вполне естественно. Я даже пойму, если вы раздражены и злы на меня.

Алекс слегка пожала плечами.

— Пожалуй, больше удивлена.

— Но ведь мы с вами встречались.

— А, у ворот центра. Да, помню.

Незнакомец рассмеялся, а Алекс нахмурилась.

— Я сказала что-то смешное.

— Нет. Просто редко увидишь искреннего человека тем более женщину.

— Значит, вам попадаются только наглые лгуньи.

— По большей части, да. А еще корыстные, распутные и ужасно глупые. А, вам?

— Мне все больше наглые разговорчивые незнакомцы.

Теперь он рассмеялся в полный голос, обращая на себя внимание людей за соседними столиками.

— У вас есть чувство юмора, а я признаться не поверил в эти рассказы.

Вскинув, на него удивленные глаза Алекс, на этот раз промолчала.

— Вы, правы, я заболтался, и не представился. Меня зовут Марио Сантандер, я та самая личность, которая вам надоедает, последние пять минут. А вы Джуди Джоунс, так что можете мне не представляться. Предупреждая, ваш вопрос: мне рассказал о вас наш общий знакомый.

Алекс фыркнула и отпила глоток уже остывшего кофе: "Какая-нибудь подружка Ричарда разболтала, что я здесь".

— Вы чем-то расстроены?

— Ну, наш общий знакомый, который как я думаю, женщина посвятил вас и в это.

— Нет, он давно вас не видел.

— Мг.

— Что вы думаете сейчас?

— Я подумала, что наш общий знакомый рассказал вам о другом человеке, потому что я недавно потеряла память. Так что сами понимаете, он не мог знать какая я сейчас.

Марио уставился на нее, пристальным взглядом и Алекс подумала, что общее впечатление от его лица и внешности теперь намного лучше, чем ей показалось в первое мгновение: "Надо признать, что он очень умный и в то же время как большинство мужчин считает женщин низшими существами".

— Видимо я не вовремя решил к вам подойти, вы очень расстроены. Хотите, я уйду?

— Да, сделайте мне такое одолжение.

— Хорошо. Только не забудьте обо мне, когда станет слишком скучно.

Он положил на стол свою визитную карточку и ушел. Алекс допила кофе, но еще долго сидела, провожая глазами проезжающие машины. Затем встала и механически положила его визитную карточку в свою сумочку. Ей нравилось это южное солнце и прогулки по этим старым узким улочкам, выложенным булыжникам, и конечно слушать этот певучий и удивительно красивый язык, который звучит на каждом шагу, каждый день. Прогулки по живописным местам не мешали ей вспоминать и думать о Ричарде и переживать все снова и снова. "Мне просто нравится заниматься самоистязанием. Как же это глупо". Наступил вторник день, когда Ричард — дельфин станет абсолютно свободным. Алекс приехала в центр пораньше, ей хотелось попрощаться с ним. Браун велел ей надеть специальный костюм и только затем разрешил спуститься в воду. Дельфин, наверное, чувствовал, что им предстоит разлука, он был так печален и рад одновременно, что Алекс не удержалась и заплакала, хотя обещала себе этого не делать. Затем сетку подняли, и Ричард уплыл в море, радостно посвистывая. Она проводила его взглядом, пока он не уменьшился до размеров точки, и пошла по ступеням к выходу, из центра. Затем в парке недалеко от центра села на скамейку и неожиданно горько и громко расплакалась. От нее уходят все хорошие люди и даже дельфина она больше не увидит. Почему же все кого она любит, не могут или не хотят быть с ней. Как же она устала от всего этого, как ей хочется к маме, домой.