— В моей машине не курят. Что это у вас за манера так себя вести?

— Вы про церковь? Хотите сказать, что вы там были по велению души? Не смешите меня.

— Разговор идет о том, как вы себя вели там, а не я.

— Я всего лишь не так цинична как все. И не собираюсь прикрывать походами в церковь свои грехи. Могу без всякого стеснения признать, что грешу, причем часто и помногу. Неужели у вас нет смелости, признать, что вы такой же. Я же видела, в церкви вы были совсем с другой целью.

— Откуда тебе знать, что я не замаливал там своих грехов?

— Переходим на ты. Прекрасно. Вот и бар зайдем в него?

Они вышли из остановившейся машины, вошли в бар и сели прямо у барной стойки.

— Давай закажем что-нибудь и продолжим беседу.

Марио кивнул головой, к ним подошел бармен и не дожидаясь, когда закажет Марио, Кристина заказала сама:

— По одному виски с содовой.

— С утра виски? — удивился Марио.

— Философские темы всегда пробивают меня на выпивку и наоборот. Но вернемся к твоему вопросу. Прежде чем писать что-то о человеке я стараюсь узнать о нем как можно больше.

— И пишешь честные выдумки.

— Нет, иначе я бы тебя не искала. Ты сам расскажешь мне что писать, я только буду внимательно слушать.

— С чего ты взяла, что я буду тебе что-то рассказывать?

— Потому что я первоклассная журналистка и не собираюсь писать о тебе что-то жалкое и невразумительное, как другие. У тебя есть шанс увидеть в газете то, что ты хотел бы там видеть. А добиться того, что бы ты мне рассказал стоящую историю, есть уйма способов.

— Меня тяжело испугать если ты еще не заметила.

— А, я и не стараюсь испугать, это всего лишь предупреждение, перед тем как я накопаю что-нибудь сама. Но в этом случае, ты не будешь знать, содержания статьи, до того, как она выйдет в свет.

— А, ты не боишься, что я просто устраню тебя?

Глаза Марио сверкнули из под бровей, а затем он снова опустил голову вниз.

— Вполне допускаю такую мысль. Но, видишь ли, всем известно, что я всегда занимаюсь стоящими делами и поэтому мое устранение или похищение может поднять вокруг тебя много шумихи.

Кристина закурила сигарету и стала наблюдать за его реакцией. Она должна была заинтересовать его на столько что бы ее присутствие рядом с ним, казалось ему самым обычным делом и не вызывало никаких подозрений. Еще раз, бросив взгляд на его людей, сидящих за столиком, неподалеку от них, Кристина выпустила дым от сигарет к потолку. Марио отпил из своего стакана и, поморщившись, отодвинул стакан в сторону.

— Я больше люблю вино.

— С южных виноградников.

— Откуда тебе это известно? — с подозрением в голосе спросил Марио.

— О, мне известно о тебе очень многое. Ты любишь подчинять себе людей, ходишь всегда в костюме, но изредка надеваешь простые джинсы и футболку, перед тем как начать ужин, выпиваешь, бокал вина, не реже одного раза в неделю бываешь в опере, считаешь, что любая женщина покупается и так далее. Этот список я могу продолжать до бесконечности.

— Браво! Браво! — Марио хлопнул пару раз в ладоши — тебя можно поздравить с таким количеством информации.

— Между прочим, полиция сказала бы мне за это спасибо.

— А я…

— Знаю, знаю. Ты меня, потом убьешь, или как ты сказал, устранишь.

— Хочешь сказать, что ты этого не боишься?

— Смерти бояться все. Просто, дело в том, что я своих целей добиваюсь любыми путями, и не обращаю внимание на сопутствующие этому опасности — она закинула ногу на ногу, и разрез юбки снова поднялся на опасную высоту. Взгляд Марио скользнул по ее стройным и длинным ногам, затянутым в черные чулки.

— И на что же ты способна ради достижения своей цели?

— Подставить, оклеветать, шантажировать, интриговать, переспать и даже слегка искалечить.

— Значит постель это тоже один из твоих способов достижения своей цели?

— Да. И один из самых действенных, если хочешь знать.

— И там ты так же вульгарно и нагло себя ведешь?

— Нет, просто получаю удовольствие.

— Но ты же делаешь это не по своему желанию? Ты ведь не хотела, скажем, своего редактора, но для того, что бы выпустить свою статью тебе приходиться с ним спать.

Кристина тихо рассмеялась и отпила глоток из своего стакана.

— Не обижайся, но у тебя такие примитивные суждения в этих вопросах.

— Значит, ты умудряешься получать от этого удовольствие.

— Конечно. Он же не насилует меня, не вяжет веревками, значит, я сама могу выбрать где, как и когда. Как правило, он женат и староват, и потом его можно будет запросто шантажировать.

— А если он урод?

— У меня есть один проверенный старый рецепт и от этой напасти. Виски, виски и еще раз виски.

— Что же ты можешь сделать, для того чтобы я дал свое согласие на интервью.

— А, что ты хочешь?

— Станцуй.

Кристина, нисколько не удивившись, встает со своего стула и снимает плащ. — Я полагаю стриптиз?

— Да.

Она начинает медленно расстегивать свою юбку. Когда остается сделать только одно движение, она замирает. Кристина поднимает голову и без стеснения спрашивает у всех сидящих в зале бара:

— Может вы хотите это увидеть?

Из зала раздается несколько пьяных мужских голосов.

— Да, давай.

— Главное не останавливайся.

Она встает на стул и спихивает ногой со стойки все стаканы и бутылки, посуда падает на пол и бьется. Все взгляды в баре впиваются в нее. Кристина встает на барную стойку напротив Марио и полностью расстегивает юбку, затем поворачивается к Марио, собираясь скинуть ее полностью. Рука Марио поднимается и хватает ее за руку, он тянет ее вниз.

— Довольно я вижу, что ты можешь это сделать. Не будем устраивать здесь бордель.

— А вы обещаете дать мне интервью? Я выполнила ваше условие, но вы сами отказались — она подняла палец и указала на него. Он глядит ей в глаза своими черными глазами и подает ей руку, которую она принимает и спускается вниз.

— Обещаю.

Зал разочарованного бормочет и охает, но пойти против Марио никто не решается. Его здесь все знают, и понимают чем может все закончиться, если они произнесут хотя бы одно слово. Кристина читает в его глазах неподдельный интерес и самодовольно улыбается.

В саду при церкви гулял Фрэнк и та молоденькая девушка, которая стояла с ним на лестнице церкви в воскресенье. Они прогуливались по аллее о чем-то, оживленно беседуя, вернее беседовала только девушка, а Фрэнк иногда вставлял несколько слов. Вскоре девушка начала что-то яростно ему доказывать, пытаясь заглянуть в его глаза, но ее собеседник был далеко отсюда и почти престал поддерживать разговор. Сегодня он ушел с работы на 2 часа раньше, Мауриция очень настаивала на этом накануне.

— Мауриция хватит ходить вокруг да около. Говори, в чем заключается твой спешный разговор, ради которого я пришел пораньше.

— Фрэнк я же просила тебя не называть меня так.

— Но почему это? По-моему это прекрасное имя.

— Да, имя какой-то лошади. Только мой горячо любимый дядя мог выбрать для меня такое имя.

— Не говори так. У тебя прекрасный дядя. Он ведь познакомил нас с тобой, чтобы я не умер от тоски — с легкой иронией произнес Фрэнк.

— Да, и поэтому ты как прежде пялишься на этот портрет все свободное время. Я просто разорву ее в мелкие клочки в один прекрасный день.

— Мари ты сегодня слишком агрессивна, я просто не узнаю тебя.

— А, обычно я простая кокетка?

— Ты чем-то расстроена? Мы же с тобой друзья ты должна мне все рассказать.

На лице у Мауриции было написано такое отчаянье, что Фрэнку стало ее по настоящему жалко. Он взял ее за руку и остановился посреди дорожки.

— Эта женщина тогда в церкви. Ты так на нее смотрел.

— Мне показалось, что я знал когда-то эту женщину. Но тогда у нее не было такой родинки на щеке.

— А, где были родинки у женщин, которых ты знал?

Фрэнк охнул и укоризненно посмотрел на Маурицию.