Света подошла и обняла его, прижалась щекой к его груди, а Говоров неожиданно задохнулся от запаха её изысканных духов.

— Я так по тебе соскучилась… Обрати на меня внимание, пожалуйста…

Андрей машинально поднял руки и обнял её, а она прижалась сильнее.

Ей тоже было страшно.

Говоров настолько остро это осознал, что тут же почувствовал новый прилив чувства вины. Теперь уже по отношению к невесте. Она ведь очень хорошо его знает, и наверняка заметила его холодность и отстранённость, только храбрится, ругаться с ним не хочет.

И получается так, что виноват он. Не Света и не Ксения. Он.

Когда лифт остановился, они поспешно отстранились друг от друга, двери открылись, и на Свету с Андреем обрушился гул голосов, выкрикивающих поздравления, люди совали им цветы, обнимали, над головами летали воздушные шары, Денис дудел в какую-то дудку, звук был ужасающим, но его это, кажется, только подзадоривало. Через несколько минут всего этого поздравительного бедлама Андрей оглох и потерял всякое ощущение реальности, оглядел холл, в котором собрались, кажется, все сотрудники, увидел родителей, они стояли чуть в стороне и улыбались.

Света тоже улыбалась, смеялась, с удовольствием принимала поздравления и цветы, ей всё это нравилось. Это и остановило Говорова, который уже собирался повысить голос и пресечь весь этот ненужный гомон, крикнуть и разогнать всех по рабочим местам. Но Света, да ещё родители… Рады были все, кроме него…

Сжав зубы, улыбался и едва дождался того момента, когда можно было уйти. Света задержалась с его родителями, в дверях Андрей обернулся и посмотрел на них, а потом заторопился в кабинет. В голове вдруг возникла странная мысль, представилось, как он сейчас войдёт и залезет под стол. Спрячется там, чтобы никого не видеть и ничего не слышать.

От таких мыслей стало совсем тошно.

Швырнул цветы, которые достались ему, на стол секретарши и, проигнорировав её любопытный взгляд, скрылся за дверью своего кабинета.

Под стол он, конечно, не полез. Наоборот, почувствовал странное воодушевление. Сел за стол, а сам не спускал глаз с двери маленького кабинетика по соседству, словно ждал, что оттуда кто-нибудь выйдет. Даже прислушался.

Оставалось только посмеяться над самим собой.

Смотрел на дверь, а потом поднялся и прошёл туда. Включил свет и принялся оглядываться. Всё было как всегда, всё на своих местах.

Всё было так, словно Ксения просто вышла, а не ушла отсюда навсегда. Вот это почему-то Говорова и царапнуло. Он прошёл и сел за стол, выдвинул верхний ящик. Документы разложены, ручки-карандаши в подставке, стена вся обклеена маленькими записочками… Всё знакомо, всё так, как и должно быть…

Андрей откинулся на стуле, ещё раз оглядел стол, а потом повернул голову и посмотрел на полки книжного шкафа. И вот тут резко выпрямился. Фотографии в дорогих рамках стояли на своих местах. Одна семейная — все Степновы, а на другой — Ванька в ярком картонном колпаке, это был его четвёртый день рождения.

Говоров смотрел именно на Ванькину фотографию, а в голове, как мозаика, всё собиралось в единое целое. То, что Ксения не забрала фотографии, самое дорогое, что было у неё в этом кабинете… говорило о многом. Андрей не мог поверить, что она просто забыла их или оставила за ненадобностью… Но фотографии остались здесь, значит… Ксения ждала, что он… что она вернётся сюда… что он её не отпустит…

Андрей вскочил и кинулся кабинет, остановился у своего стола и принялся лихорадочно шарить по карманам в поисках телефона. Говорова незнакомо знобило, не мог поверить, что оказался таким слепцом. И что Ксения так легко сумела его провести.

Один длинный гудок сменял другой, сердце Говорова колотилось болезненными толчками, отдавалось в затылке той самой ноющей болью, которая сегодня его разбудила. Только тогда он не понял, откуда она взялась и что это совсем не боль, а тоска. Безумная, одуряющая… просто непереносимая. А вот сейчас слушал эти гудки и знал, что скажет, как только услышит её голос.

Просто скажет, что ничего у него не получается… без неё. Всё бесполезно. Что ему просто необходимо её увидеть, поговорить… а дальше он всё решит. Нужен просто рывок, решимость, которую обрести можно только рядом с ней…

Едва слышный щелчок, и вот тихий Ксюшин голос… У Андрея вдруг перехватило дыхание, он с хрипом втянул в себя воздух, на мгновение нахлынуло облегчение от того, что она всё-таки ответила, но в следующий момент всё пошло кувырком, дверь кабинета начала медленно открываться, и Говоров, как в дурном сне, наблюдал за тем, как входят родители и Света. А следом и Горский появился. Они о чём-то весело переговаривались друг с другом, смеялись…

Мать посмотрела на него и невольно нахмурилась, глядя на сына, который стоял, замерев, держал телефон у уха и молчал. Смотрел на них, нервно сглотнул, а сам вслушивался в взволнованное женское дыхание на другом конце провода.

У него был шанс, у него есть этот шанс, именно в эту секунду… А он стоит, смотрит на родителей и невесту и молчит. У него отнялся язык, пересохло во рту, что угодно ещё, но он продолжал молчать.

— Андрюш, что с тобой? — мать с тревогой присматривалась к нему.

Ксения прерывисто вздохнула, с едва слышным всхлипом, Андрей расслышал, а потом проговорила резким чужим голосом:

— Я тебя просила не звонить. Я сменю номер!

Сумасшедшие гудки понеслись в ухо, и Говоров медленно опустил руку с телефоном.

У него больше не было шанса, он его бездарно упустил.

Отец тоже обратил внимание на его состояние и сразу посерьёзнел.

— Что случилось? Проблемы?

Андрей не ответил. В голове было пусто и больно. Кто-то гадкий и подлый внутри, рассмеялся над этой самой болью, и Говорову противно стало до тошноты.

Света подошла к нему и погладила по плечу.

— Андрюш, тебе не хорошо?

Она проявляла заботу. Андрей это хоть краем сознания, но понял, и на эту заботу нужно было как-то отреагировать. Улыбнуться, отмахнуться, что-то сказать, а в ушах звучал лишь чужой голос Ксении, от которого до сих пор кровь стыла в жилах.

Говоров всё-таки посмотрел на невесту, встретил её по-настоящему озабоченный взгляд и снова нервно сглотнул. Перевёл взгляд на родителей и Дениса. Открыл рот, но прежде чем что-то сказать, пришлось прокашляться, потому что голос, как оказалось, пропал. Но заговорил всё равно сипло.

— Ничего… всё хорошо у меня. Только выйти надо… на пару минут.

Людмила Алексеевна сокрушённо вздохнула, подошла к нему и пощупала лоб.

— Кажется, ты на самом деле заболел. Может, домой поедешь?

Уехать сейчас было бы самым простым и лучшим решением. Андрей посмотрел по очереди на мать и невесту и понял, что уехать он сможет, но вряд ли один… А остаться сейчас со Светой наедине, он просто не в состоянии.

Потёр лоб и покачал головой, снова кашлянул.

— Нет… я выйду на несколько минут, — не дожидаясь ответных слов, вышел из кабинета.

Секретарши в приёмной не оказалось, и Говоров просто сел на её место, не зная, куда ещё пойти. Буквально рухнул на стул и дрожащими руками достал из кармана телефон, снова набрал номер Ксении. Но в этот раз даже гудков не услышал. Безликий равнодушный голос сообщил, что аппарат абонента выключен и предложил перезвонить позднее. Но Андрей совсем не был уверен, что время что-то изменит.

Аппарат абонента выключен. Вот и весь разговор.

Говоров закрыл глаза и попытался дышать глубже, ровнее и без надрыва. Подпёр голову руками и сидел так несколько минут, стараясь не думать, и сосредоточился только на своём дыхании. Состояние непривычное, ужасающее и тяжёлое. Было совершенно непонятно, как он умудрился за такой короткий срок увязнуть в своих чувствах, да ещё так глубоко. Как получилось так, что то, что совсем недавно было чужим и незнакомым, стало настолько необходимым и родным? Ответов на эти вопросы Андрей так и не нашёл, но это было и неважно. Важнее и страшнее было то, что так же быстро, как приобрёл, он умудрился всё это потерять. Причём, с особым цинизмом.