Ксения вышла на крыльцо и остановилась в нерешительности, глядя на Говорова. Тот повернул голову и улыбнулся.

— Уснул?

Она кивнула и спустилась с крыльца.

— Еле-еле, капризничал.

— Я слышал. — Он поднялся. — Ну что, пойдём?

Ксения на шаг отступила.

— Ку-куда?

Говоров развёл руками.

— Мы же погулять хотели.

Она потаращилась на него, но затем кивнула.

— Хорошо, пойдём. — Подошла к кухонному окну и тихо позвала: — Мама.

Надежда Александровна выглянула и посмотрела на них.

— Мам, мы пойдём… прогуляемся. Пока Ваня спит.

Она кивнула, потом поглядела на небо.

— Гремит…

— Да мы недолго, Надежда Санна, — успокоил её Андрей. — Да и гроза, скорее всего, стороной пройдёт.

Они вышли за калитку и направились в сторону поля. Говоров разглядывал дома, а когда они проходили мимо магазина, спросил:

— Мороженое хочешь?

Ксения покачала головой.

— Ты не любишь мороженое?

— Не знаю, — неопределённо ответила она. — Оно холодное.

Андрей рассмеялся.

— Холодное, — повторил он. — А ты горячее любишь?

Ксении померещился непонятный подтекст в его словах и голосе, и она подозрительно посмотрела.

— Да нет, просто… Я люблю конфеты "Южная ночь". У них внутри мармелад.

Говоров приостановился и внимательно поглядел на неё.

— Знаю такие. Мне их мама в детстве покупала. Их что, до сих пор выпускают?

Ксения рассмеялась.

— Да, представь себе.

— Надо же… купишь, когда в город вернёмся.

Дорога свернула и как-то незаметно превратилась в тропинку. Деревня осталась позади, а впереди только поле. Андрей с Ксенией спустились в небольшой овраг, через него текла мутная речушка, берега которой заросли высокой осокой. Через речушку было перекинуто три брёвнышка, а под ними квакала лягушка. Ксения остановилась у мостика и в щели между брёвнами попыталась квакушку рассмотреть.

— Мне кажется, что ей просто тоскливо, — усмехнулся Андрей.

— Может быть, — улыбнулась Ксения.

— Давай руку.

Она колебалась всего секунду, потом подала ему свою руку и пробежала по мостику. Снова послышался раскат грома, и Ксения повернула голову в ту сторону, а Говоров сильнее сжал её ладонь в своей руке.

— Боишься? Не волнуйся, мы вернёмся до грозы.

Степнова кивнула. Они пошли по полю, причём с тропинки свернули и пошли напрямую. Трава была достаточно высокая, от разноцветных полевых цветов рябило в глазах, солнце жарило вовсю, а вокруг не прекращалось жужжание: пчёлы словно соревновались друг с другом, перелетая от цветка к цветку.

Ксения свою руку осторожно освободила и отошла от Говорова на пару шагов, сорвала цветочек и принялась его разглядывать. Андрей остановился, обернулся назад и принялся осматриваться. Посмотрел на крыши деревенских домов, которые ещё можно было рассмотреть отсюда, с другой стороны тянулись заросли ивняка, а дальше нескончаемое поле.

— Красиво, — восхищённо протянул Говоров.

— Там река, — сказала Ксения и указала рукой в сторону ивняка.

— Очень красиво…

Андрей повернулся и посмотрел на неё. Ксения стояла к нему вполоборота, крутила в руке аленький цветочек и выглядела в этот момент безумно привлекательной. Осанка поистине королевская, прямая спина и гордо расправленные плечи, лёгкий ветерок трепал её волосы и подол лёгкого сарафана, да ещё этот цветок… Девочка с картины.

Андрей оглянулся.

Вот в чём преимущество сельской жизни? В блаженном одиночестве.

— Дойдём до реки?

Ксения кивнула и пошла вперёд.

— А это что?

Она обернулась, а Говоров ткнул пальцем в непонятное кособокое сооружение посреди поля. Степнова пожала плечами.

— Сарай. Папа говорил, что туда иногда сено убирают, от дождя… Хотя, я не очень в курсе.

Говоров ухмыльнулся.

— Круто. Сеновал.

Ксения не ответила и пошла вперёд.

На берегу они провели совсем немного времени, Андрей даже искупаться не успел. Посидели немного на обрывистом берегу, свесив ноги вниз, молча поглядели на воду, а потом в один момент налетел сильный ветер, и небо стремительно потемнело. Ксения настороженно посмотрела на сгущающиеся тучи.

— Что-то мы не рассчитали, — вздохнул Андрей. Легко поднялся на ноги и подал Ксении руку. Она встала и посмотрела на заволновавшуюся потемневшую воду. Оглушительно грянул гром, теперь уже невдалеке, а прямо над их головами, и Ксения затряслась и вцепилась в Андрея. Он приобнял её за плечи и погладил.

— Пойдём, милая. Надо поторопиться.

Ксения настолько разволновалась, что даже на "милую" внимания не обратила. Вцепилась в руку Говорова и постаралась не отставать от него. Постоянно с беспокойством заглядывала ему в лицо, но он был абсолютно спокоен и только поднимал глаза к небу, когда его разрезала кривая молния.

Выйдя на поле, Ксения мысленно попыталась себя успокоить, а заодно просчитать, за сколько они могут добрать до дома… в смысле, добежать. Андрей крепко держал её за руку, и это успокаивало, но только не в те моменты, когда небо, казалось, раскалывалось на части с ужасающим грохотом. Ксения прикидывала в уме, сколько времени у них уйдёт на то, чтобы добежать до мостика… главное, до мостика добежать, а там уж до дома рукой подать… но Андрей вдруг повернул в другую сторону.

— Ты куда? — воскликнула Ксения, перекрикивая ветер, и вот тут с небес хлынул настоящий водопад. Просто стена дождя. Одежда промокла мгновенно, Ксения взвизгнула, когда почувствовала первые тяжёлые капли, а Говоров оглянулся на неё и рассмеялся.

— Бежим скорее! В сарай!

Мокрая трава уже не казалась такой ласковой и манящей, она больно хлестала по голым ногам. Промокшее платье облепило тело, с волос по лицу ручьями стекала вода, а над головой продолжало страшно греметь. У самого входа в сарай, перед скособоченной дверью, Ксения поскользнулась на мокрой траве, громко охнула, а Андрей подхватил её подмышки и втащил внутрь. Захлопнул дверь, и они с Ксенией замерли в тишине и духоте, тяжело дыша. Вода стекала по их телам и одежде, Ксения всё ещё продолжала цепляться за Андрея, за его мокрые руки. Снова громыхнуло, теперь уже снаружи, а она глубоко и прерывисто вздохнула, а от насыщенного запаха свежескошенного сена закружилась голова.

Говоров с трудом перевёл дыхание, наклонил голову и потёрся щекой о Ксюшин лоб, а руки уже начали действовать сами по себе, лихорадочно ощупывали женское податливое тело, задирали мокрый подол сарафана, а потом Андрей подхватил её под ягодицы и прижал к себе. Ксения прерывисто вздохнула и обняла его за шею.

Поцелуй был жадным, Андрей мог думать только о том, какая нежная и прохладная у неё кожа. Но как только он прикасался, под его ладонью её кожа просто раскалялась, появлялся жар, исходящий изнутри. И чем сильнее он Ксению сжимал, тем горячее и податливее становилось её тело. Его пальцы запутались в её мокрых волосах, запрокинул ей голову и углубил поцелуй. И отпустил лишь тогда, когда понял, что ещё чуть-чуть и она начнёт задыхаться.

Ксения с жадностью хватала ртом воздух, отвела со лба мокрые пряди и облизала губы. Осторожно прикоснулась ладошкой к груди Андрея, погладила.

— Ты такой горячий…

У него вырвался тихий стон, хотя на самом деле захотелось выругаться. Сил не было сдерживаться дальше… Вновь подхватил её и сделал несколько шагов к куче сена у стены.

Гроза разошлась не на шутку, ветер завывал, от раскатов грома закладывало уши, а хилые стены сарая, казалось, ходили ходуном под натиском стихии. А всё пространство вокруг было наполнено разными звуками — скрипом балок наверху, шорохом сена, завыванием ветра, бессвязным шёпотом, приглушёнными стонами и тяжёлым мужским дыханием.

Андрей скользнул по губам Ксении языком, она приоткрыла рот, в ожидании очередного глубокого поцелуя, но Говоров отстранился, приподнялся на вытянутых руках и начал двигаться быстрее. И до боли в глазах, борясь с собственным помутнением, вглядывался в Ксюшино лицо, смотрел на её приоткрытые, припухшие от поцелуев губы, заглядывал в её глаза, в которых было пусто и темно от захлёстывающей её страсти, на спутавшиеся волосы, в которых застряли сухие травинки. Одной рукой принялся гладить её бёдра под холодной мокрой тканью сарафана, который он так и не снял с неё.