Говоров посоветовал себе успокоиться и присмирить рвущиеся на волю эмоции. Осторожно заглянул в Ванькину комнату, потом дверь плотно прикрыл.

Ксения, кажется, не дышала. Лежала, свернувшись калачиком, уткнувшись носом в подушку. Андрей разделся, не спуская с неё глаз, потом выключил свет и наконец, лёг в постель. Залез под одеяло, положил голову на подушку и на несколько секунд замер в не совсем удобной позе. Постарался уловить Ксюшино дыхание.

На тумбочке, совсем рядом громко тикал будильник. Андрея это звук отчего-то раздражал, он даже голову повернул и посмотрел на часы в темноте. Потом принял более удобную позу и заложил руку за голову. Покосился на Ксению, но тронуть её не решился. Вскоре затосковал, понимая, что ведёт себя неправильно. Не так всё. А пока пытался принять правильное решение, она сама к нему повернулась и молча прижалась. Говоров улыбнулся в темноте и обнял её двумя руками, поцеловал в лоб.

Она отчётливо всхлипнула, шмыгнула носом и больно вцепилась в его руку. Заревела, кусая губы. Андрей подтянул её повыше и поцеловал в кончик носа, потом в щёку. Почувствовал солоноватый привкус и принялся пальцем аккуратно её слёзы вытирать.

— Не плачь, — шёпотом попросил он.

Ксения обняла его за шею и согласно кивнула. И снова всхлипнула.

Он провёл рукой по её коротким волосам, потом большим пальцем по её щеке вниз к подбородку.

— Я тебя люблю.

По её щекам вновь покатились слёзы. Андрей опустил голову и провёл губами по Ксюшиной шее, спустил с плеча широкую бретельку ночной рубашки, ладонь заскользила вниз по руке, а потом накрыла грудь. Дотронулся, и его словно калёным железом насквозь прожгло. Дыхание стало лихорадочным, руки нетерпеливыми, а когда услышал прерывистый вздох, вырвавшийся у Ксении, чуть в голос не застонал. Она сползла на подушках вниз, и Андрей навис над ней, продолжая ласкать её. Потянулся к губам, чувствуя, как она цепляется за него руками и ногами.

— Я так скучала по тебе… каждый день скучала…

Её ночная рубашка ему мешала. Андрей дёрнул сначала бретельки вниз, потом подол наверх, но мягкая ткань никак не хотела поддаваться на его уловки. А терпение иссякало.

Пальчики Ксении знающе пробежались по его позвоночнику, и Говоров с лёгким стоном выгнулся и взволнованно задышал. Ксения прикоснулась пальцем к его губам.

— Я тебя люблю, — шепнула она и прижалась щекой к его плечу.

На мгновение все плотские мысли его оставили. Зато стало легко, но бросило в жар. Закрыл глаза и прижался лбом к её лбу.

— Я сделаю всё, чтобы ты никогда не пожалела об этом.

А она вдруг рассмеялась.

— Я и так не жалею.

Он открыл глаза и улыбнулся. Потёрся носом о её нос.

— Ты меня прощаешь?

— Прекрати, Андрюш… Это было наше решение, и оно было правильным.

Андрей покачал головой, хотел возразить, но Ксения приподнялась и поцеловала его в губы.

— Ты прекратишь со мной спорить или нет?

Он тихо рассмеялся.

— Прекращаю.

Она крепко обняла его за шею, ему даже больно стало. Прижалась всем телом, а Андрей нетерпеливо дёрнул её ночнушку наверх. Поцеловал, чувствуя, как изнутри поднимается совсем другой жар, который затмевает рассудок, и замер, когда из детской послышался хныкающий голос.

— Мама, я не могу спать, он мне мешает!

Оторвались друг от друга. Ксения пару секунд переводила дыхание, а потом завозилась, выбираясь из-под Андрея. Он откатился в сторону и сел на постели, наблюдая, как Ксения встаёт и торопливо натягивает на плечи бретельки рубашки.

— Мама!

— Иду, милый. Кто тебе мешает? — спросила она, входя в Ванькину комнату.

— Пластарь. Он тянет.

— Пластырь мешает? Давай я посмотрю.

В детской зажёгся свет, а Андрей лёг и прикрылся одеялом.

— Давай его снимем на ночь, — услышал он Ксюшин голос.

— А папа где?

— В комнате.

— Спит?

— Да… Вот так. Так лучше? Не три рукой.

— Лбу холодно.

Ксения рассмеялась.

— Сейчас пройдёт. Ложись.

Через минуту щёлкнул выключатель, и снова стало темно.

— Мама, дверь не закрывай! Я боюсь.

— Хорошо, не буду.

Она вернулась в постель и тут же приложила палец к губам Андрея. Зашептала ему на ухо:

— Молчи. Голос твой услышит, вообще не уснёт.

Говоров кивнул и обхватил её палец губами.

— А папа точно спит? — проявил бдительность Ванька.

Ксения почувствовала, как губы Андрея раздвинулись в улыбке.

— Спит, Ваня, спит. И ты спи. Чтобы я больше ни одного слова от тебя не слышала.

Ребёнок горестно вздохнул, повозился, чему свидетельствовало поскрипывание его кровати, и затих.

Ксения с Андреем несколько минут лежали, боясь пошевелиться, потом Говоров приподнялся и укрыл Ксюшу одеялом. Поцеловал в лоб, как маленькую.

— И ты спи.

Она тоже поёрзала, устраиваясь поудобнее, пристроила голову на его плече, а руку на его груди. Говоров накрыл её ладошку своей и закрыл глаза. Правда, уснуть быстро не надеялся, слишком возбуждён и взбудоражен был. Но уснул на удивление быстро. И на редкость сладко.

Ничего странного, что они проспали. И этого его нисколько не беспокоит, если честно.

Когда Ксения вернулась в комнату, Андрей уже встал и даже постельное бельё аккуратной стопкой сложил, а теперь ходил вокруг дивана и прикидывал, как бы его половчее сложить, чтобы тот от его натиска не вздумал развалиться.

— Нам нужен новый диван, — решил он в итоге.

— А этот куда? — растерялась Ксения. — Он хозяйский.

— Так он скоро сам развалится, — хмыкнул Андрей. Поднажал, и диван со стоном и явной неохотой принял нужное положение.

Ванька раскинул руки в стороны.

— Вот такой большой нужен! Чтобы было много места!

— Точно, — кивнул Андрей. — На этом я не помещаюсь.

Ванька подошёл и повис у него на руке.

— Пап, а мы пойдём в субботу на каруселях кататься?

— Каких каруселях? Зима же, Вань.

— Тогда куда-нибудь ещё.

Говоров улыбнулся.

— Куда-нибудь ещё пойдём, — пообещал он.

— Андрюш, ты в душ идёшь?

— Иду.

Ванька подпрыгнул от радости.

— Бриться! Мы бриться идём!

Андрей поскрёб колючий подбородок.

— Было бы чем…

Пока в душе шумела вода, Ксения занималась приготовлением завтрака. Сварила кофе, накрыла на стол, приготовила омлет, и всё это с небывалым воодушевлением. Ванька носился по квартире, подпрыгивая от нетерпения то под дверью ванной комнаты, то у накрытого стола и откровенно облизывался. Но один завтракать наотрез отказывался.

Кухня была маленькая, сегодняшним утром Ксения это почувствовала как никогда ранее. Если вдвоём с Ванькой они здесь помещались достаточно легко, то с появлением Андрея пространство стало замкнутым. Его плечи перегородили половину кухни, но Ксения от этого лишь больше млела от счастья под его пристальными и долгими взглядами и при звуках его голоса.

— Папа, ты так и будешь колючий?

Говоров потрепал Ваньку по голове.

— Какой ребёнок умный растёт, просто невероятно. Ты прав, небритым ходить нельзя, придётся ехать за вещами.

— В магазин? — заинтересовался Ванька.

Андрей удивился.

— Да нет… почему в магазин?

— А мне надо в магазин, — вздохнул мальчик, разглядывая бутерброд с колбасой, примериваясь, прежде чем откусить.

Ксения подлила Андрею кофе и непонимающе глянула на сына.

— Зачем тебе в магазин?

Ребёнок в ответ выразительно посмотрел.

— Мама, ты не помнишь? А шапку?

— О Господи, Ваня, — Ксения покачала головой.

— Что за шапка? — заинтересовался Андрей, не прекращая жевать.

— Моя! Она плохая.

— Что это? А мне нравится.

Ваня задумался, потом помотал головой.

— Папа, она же с пумпоном!

— Ну да… я видел.

— Папа, такие девчонки носят!

Андрей посмотрел на Ксению, встретил её взгляд и развеселился. С трудом сумел спрятать улыбку, понимая, что ребёнка это может обидеть.

— Вот в чём дело… Ну что ж, вполне законное желание.