Ралли выпустила длинную струю дыма и кивнула собственным мыслям.

   — Вот видишь, милочка, обошлись и без меня. Кто-то меня опередил.

Глава 52

   — Держись ко мне поближе, Элли! Остальных это тоже касается, — сказал Йимт и бодрой трусцой направился к черному лесу. — Телки толстомясые! — возопил он, так же резво вернулся назад, ухватил Элвина за портупею и оттащил подальше.

   Из просеки между деревьями вырвались мурафанты и тут же разбежались кто куда.

   Элвин встал, отплевываясь, и осторожно заглянул в проход. Эльфы из Недремлющей стражи уверенно просачивались внутрь, и их луки звенели, выпуская стрелу за стрелой.

   — Ладно, попробуем снова, — сказал Йимт несколько тише обычного.

   Гном повел их вперед мимо поваленных сарка-харов. Очутившись в выжженном коридоре Элвин ахнул от царившего внутри холода и от представшего взору жуткого зрелища. Подобные кошмары его даже во сне не посещали.

   Землю усеивали разнообразные трупы. По ним тяжко тащились громадные бара-джогги, пожирая все на своем пути. Повсюду метались призрачные тени, полыхая гнусным черным огнем мечей, от которых при каждом взмахе и ударе летели искры инея. Ближний сарка-хар выбросил ветку в сторону Элвина. Острые как бритва листья рассекли рукав мундира, но тело не задели.

   — Смотри в оба, вокруг полно опасностей, — сказала Чайи, внезапно появившись у него за плечом.

   Легкий поворот запястья — и ее длинный узкий меч отсек ветку. Из раны дерева брызнул черный ихор, отозвавшись воплем в голове у Элвина. Юноша глядел на блестящий деревянный меч, не переставая удивляться тому, как дерево может быть таким острым. Оружие мягко светилось во мраке, его поверхность гладкостью не уступала полированному мрамору, а темно-коричневые древесные волокна пульсировали энергией.

   Нечто далекое коснулось сознания Элвина и заставило его обернуться. Казалось, весь мир сплелся воедино, любые вещь и чувство стали частичкой громадной головоломки. Юноша не слышал слов, но угрозу чуял.

   В пятидесяти ярдах от них возник черный эльф и уставился на Чайи. Тварь явно почуяла силу ее оружия и поняла, откуда оно. «Хинта-рейг!» — прошипела она, и Элвин понял без перевода, как тогда, в лесу, что эти слова обозначают эльфов из Недремлющей стражи, «тех, кто бросил». Он ощутил, как давняя, выпестованная ненависть поднялась в эльфе, когда тот натянул свой лук. Эльфа переполняла страшная ярость, и он даже не заметил, как Йимт целится в него из «костолома».

   Гном выстрелил первым. Две черные стрелы его же собственного изготовления вонзились эльфу в грудь. Пальцы, сжимавшие тетиву, ослабли, и стрела вырвалась на волю в тот самый миг, когда лучник бездыханно рухнул наземь.

   Элвин оттолкнул госпожу Рыжую Сову и очутился на ее месте. Черная стрела пробила кожаный подсумок с патронами, ткань каэрны и плоть под ней. Он услышал, как треснула бедренная кость, и с криком упал на землю.

   — Элли ранен!

   Раздался топот сапог, его подхватили, перевернули. Перед глазами мелькали вспышки света, сменявшиеся давящей тьмой. До него долетали эльфийские слова, и он цеплялся за них, чувствуя в них единственное спасение. В ушах гулко стучала кровь. Боль в ноге с каждым ударом сердца вгрызалась все глубже и глубже. В голове шептал чей-то голос, звал его, пытался подчинить себе.

   — Прости меня, Йимт, прости, пожалуйста, — твердил юноша, сам не зная почему.

   Боль и холод пожирали его. Он взглянул на свою левую ногу, на торчащую из нее чуть выше колена черную стрелу. В древке пульсировала его кровь, и на конце стрелы разворачивались стальные листья. Бедро выше раны тут же перетянули жгутом, однако Элвин все равно чувствовал, как холод норовит просочиться выше и заполнить все тело.

   — Все в порядке, малый, не за что тебе извиняться, — ответил гном, склонившись над ним. Край его бороды оказался всего в нескольких дюймах от лица Элвина. Йимт отвернулся и обратился к кому-то рядом: — Что ж вы стоите! Творите свою магию! Выньте из него эту штуку! Вы же это можете.

   В поле зрения появилась Чайи и покачала головой.

   — Она уже пустила корни, а юноша еще не оправился от предыдущей раны. Если мы попытаемся обратить процесс вспять, ему это может оказаться не по силам. Боюсь, он не выживет.

   Йимт побагровел.

   — Сейчас не время беспокоиться о деревьях больше, чем о людях! В корвирда я выпустил аж две такие черные стрелы, и вы их одолели, а тут всего-то одна!

   Чайи стремительно обернулась к Йимту, глаза ее сверкали гневом.

   — Вы хотите, чтобы мы прострелили ему вторую ногу? Нет, господин гном, стрела стала его частью. И не по моей прихоти, а в силу ее природы. Корвирд был дохлый, когда мы извлекли из него сарка-хары. А вырвать сейчас этот сарка-хар означает вырвать самого Элвина и обречь его на участь хуже смерти.

   — Ну тогда я и сам управлюсь! — буркнул Йимт, нагибаясь с намерением выдрать стрелу. — Сколли, Неваляшка, держите его крепче! Инкермон, ты так веришь в своего творца, вот и молись, молись хорошенько!

   Он помолчал, поразмыслил, глянул на Элвина в упор.

   — Элли, сынок, предупреждаю: будет очень больно, так что постарайся орать не слишком громко.

   Элвин попытался возразить, но не смог: горло перехватило от боли. Он закрыл глаза, надеясь потерять сознание. Сознание, как назло, не терялось. Обидно было до слез — и смешно в то же время. И он рассмеялся.

   — Стойте! — воскликнула Чайи. — Если вы вырвете стрелу, это его убьет. Дерево и его нога теперь единое целое. Есть только один способ их разделить. Надо отрубить ногу.

   Элвин открыл глаза. Все сделалось далеким-далеким. Его мало-помалу охватывал холод. Ему удалось выдавить только одно слово:

   — Рубите!

   Йимт уставился на него с неподдельным ужасом. Потом обернулся к Чайи. Та кивнула.

   — Это единственный способ, — сказала она.

   Элвин заметил, что меч по-прежнему у нее в руке.

   Он отвернулся. Товарищи навалились ему на ноги и на руки. Но тут Йимт ахнул, и юноша посмотрел в ту же сторону. Гном тряс головой, не веря своим глазам.

   «Нет. Есть другой способ», — сказал Мерри, протягивая призрачную руку.

   Конова осклабился навстречу смерти. Стрелы взвились в воздух. Вырезанные на древках темные руны безошибочно вели их прямо в сердце. Конова ждал мучительной боли, агонии, но вот наконечники с гнусным звуком пронзили плоть, и он с леденящим ужасом осознал их коварство.

   Целились не в него.

   — М-майор…

   Раздались вздох, конский визг и глухой удар двух тел, рухнувших наземь. Сквозь просвет, на миг возникший в каре, глазам его предстала ужасная истина. Лориан и Цвиндарра распростерлись на земле, из груди у обоих торчало по черному древку. Конова услышал звон натянутой тетивы и обернулся. Ближайший из темных эльфов снова целился, и на сей раз в него.

   Темное пятно ринулось на эльфа в тот самый миг, как он спустил тетиву. Стрела взвилась в воздух, и одновременно Джир вонзил клыки врагу в шею, сломав ему хребет. Время для Стремительного Дракона вдруг сделалось тягучим. Он слышал пронзительный звон тетивы, и тошнотворный хруст костей, и странное эхо выстрела, видел, как вращается вокруг своей оси стрела, летящая ему навстречу. Желудь на груди вибрировал мощью, но с этой стрелой Конова ничего поделать не мог, а мог только отрешенно наблюдать за приближением смерти. Земля перед кругом эльфидов расселась, и оттуда поднялась сложенная из мозаики теней и льда фигура с пылающим черным кинжалом в руке.

    — Где Звезда?!

   Звезда… Все эти смерти, все эти потери — ради отвлеченной идеи… Даже сейчас она толкала людей и зверей на немыслимые деяния.

   Наконечник стрелы достиг поверхности его мундира чуть выше желудя, кончик острия пронзил ткань… и тут вторая стрела, прилетевшая откуда-то сбоку, ударила по наконечнику в той же самой точке, отчего оба древка раскололись в щепки и разлетелись в стороны, оставив Конову целым и невредимым. Он растерянно моргнул и посмотрел на свою грудь, ожидая увидеть засевшую там стрелу.