— Куда, черт возьми, ты ушла вчера с этим голливудским жеребцом?

Пораженная его внезапным взрывом, Алекс огрызнулась:

— Куда я хожу и с кем, тебя не касается. А теперь, если не возражаешь, я бы хотела поспать.

— Возражаю. — Гэри подлетел к ней. — Я волновался. Ты ведешь себя, как ребенок.

Алекс была возмущена. Уперев руки в бока, она встала перед ним.

— Я не ребенок. Могу сама о себе позаботиться.

— Ага. Конечно. Видел, как ты обращаешься с мужчинами.

— И что ты хочешь этим сказать?

Он понимал, что говорит лишнее. Но с каждым часом, пока ее не было, он злился все больше и больше и сейчас готов был взорваться. Ему необходимо было разрядиться в хорошенькой ссоре.

— Не думай, что я не заметил, как ты ведешь себя с парнями, которые пытаются тебя заарканить. Ты их не замечаешь. Надеешься, что они отстанут. Только это не срабатывает, Алекс. Разве тебе не известно, что мужчины просто не могут устоять перед таким вызовом? Чем быстрее ты убегаешь, тем быстрее они тебя преследуют.

— Спасибо за блестящий урок жизни. А теперь прошу меня извинить… — Она отвернулась, но он схватил ее за руку.

— Мы же одна команда, Алекс. То, что происходит с одним из нас, влияет на всех. У нас здесь появился шанс добиться чего-то настоящего. Мне не хочется, чтобы ты все испортила нам, поддавшись уговорам какого-то богача.

Она выдернула руку.

— Понимаю. Сперва ты говоришь, что волнуешься обо мне, — сказала она язвительно, — а теперь признаешь, что в действительности тебя волнуют твои шансы на успех.

— Нет. То есть да. Я волнуюсь за тебя и за нас. Алекс, послушай…

Но терпение Алекс иссякло.

— Нет, Гэри. Это ты послушай. — Она уперлась указательным пальцем ему в грудь, заставив его попятиться. — Мы вместе работаем. И в данный момент вынуждены вместе жить. Но это не дает тебе права вмешиваться в мою жизнь. Я буду ходить, куда захочу и с кем хочу. И не позволю тебе вмешиваться. Понятно?

По резкости ее тона Гэри понял, что зашел слишком далеко. Проведя рукой по волосам, он пробормотал:

— Не знаю, что на меня нашло. Я веду себя как дикарь. Или как ревнивый любовник. — Эта мысль его потрясла. — Прости, Алекс. Наверное, я вел себя как идиот.

Он пошел к двери, затем вернулся.

— Не обижайся, ладно? — тихо попросил он.

Алекс на мгновение заколебалась, но ее гнев исчез так же быстро, как и вспыхнул. Она кивнула:

— Не буду.

Гэри откашлялся.

— Он сегодня снова будет в зале?

— Можешь перестать волноваться, Гэри. Он уехал.

Ее удивило, как больно ей было произнести это вслух.

Гэри надеялся, что не слишком явно выказал свою радость. Улыбнувшись, он сказал:

— Лучше тебе сейчас все же поспать. Увидимся позже.

Когда он ушел, Алекс несколько минут смотрела на закрытую дверь, а потом сняла одежду и натянула просторную футболку. Через несколько минут, сняв с лица макияж и задернув шторы от солнечного света, она забралась под одеяло и лежала в полумраке комнаты. Но сон не шел к ней.

Она поймала себя на том, что ей не хватает Тины. Было бы таким облегчением поговорить с подругой. Она нахмурилась при мысли о том, что Тина, вероятно, злилась бы точно так же, как Гэри. О чем это она думала, когда пошла на пустынный пляж на всю ночь с человеком, подобным Мэтту Монтроузу?

Алекс повернулась на бок с широко раскрытыми глазами. Часы, проведенные с Мэттом, пронеслись, как минуты. С ним так легко разговаривать. Ее охватывало почти непреодолимое желание доверить ему такие вещи, о которых она никому еще не рассказывала.

Алекс лежала без сна, вновь переживая каждое слово, каждое прикосновение, каждую секунду, проведенную с Мэттом. Она задрожала, внезапно вспомнив вкус его губ. Когда он обнимал ее, она чувствовала себя в безопасности. Под защитой.

Безопасность. Как странно чувствовать себя в безопасности с братом Дирка Монтроуза. Прикосновения Дирка отталкивали ее, а прикосновения Мэтта возбуждали. Она вспомнила, какое смятение охватило ее, когда он ее поцеловал.

Воспоминание о его губах, прижатых к ее губам, заставило сердце затрепетать. Это было последнее, что она помнила перед тем, как уснуть.

Кип подбежал к почтовому ящику, достал письмо и вскрыл конверт. С жадностью пробежал глазами письмо, тщательно сложил его и затолкал в карман, а потом вернулся к работе. Закончив работу, он побежал в сарай и забрался в сено, уверенный, что тут его никто не увидит. Здесь он перечитал письмо несколько раз, пока не запомнил каждое слово.

«Дорогой Кип!

Как я по тебе соскучилась! Жаль, что тебя нет здесь со мной. Из моей комнаты открывается такой вид на океан, что прямо просится на полотно. Я все время думаю о том, как бы тебе тут понравилось. Океан самого чистого синего цвета, какой я только видела. И сам город такой необычный. Здесь нет светофоров и счетчиков на стоянках, нет афишных стендов, неоновых реклам и высотных домов. Я все думаю, может быть, нам нужно построить наш дом в Кармеле, а не в Малибу.

Наверное, наша группа выбрала правильный путь, потому что толпы посетителей растут. В последнее время они каждый вечер выстраиваются в очередь, и наш контракт продлили еще на месяц.

Когда я звонила на прошлой неделе, тетя Бернис сказала, что ты занят работой во дворе. Попытаюсь позвонить тебе в воскресенье после обеда, примерно в пять часов по вашему времени. Пожалуйста, попроси дядю Винса позволить тебе быть у телефона. Я соскучилась по звуку твоего голоса.

Наверное, пока все. Люблю тебя, Кип. Держись. Скоро наступит день, когда мы снова будем вместе.

Алекс».

Мальчик смахнул слезы с глаз, ему так хотелось, чтобы этот день наступил поскорее.

Зейн Кристи стоял в конце зала, наблюдая за зрителями через толстые стекла очков. Сегодня здесь были двое из актеров, которым принадлежал клуб. Они удивили Зейна, придя без предупреждения, чтобы лично увидеть, что вызвало такой ажиотаж.

Зал был полон, как и каждый вечер в последнее время.

У Зейна не было оснований задерживаться в зале. Все шло гладко. Но хотя он говорил себе, что просто хочет присмотреть за последними мелочами, правда заключалась в том, что он пользовался малейшей представившейся возможностью, чтобы понаблюдать за Алекс. «Лунный пес» уже много лет не знал такой развлекательной программы.

Ровно в девять часов музыканты начали свое выступление.

Как только Алекс запела, аудитория выжидательно затихла. Когда она вытянула последнюю ноту песни, толпа вскочила на ноги, крича от восторга. Каждую новую песню встречали так же. Казалось, не прилагая усилий, она делает с ними что пожелает. Во время каждой ритмичной песни они кивали и отбивали такт ногами, во время печальной, грустной музыки сидели затаив дыхание.

Гэри широко улыбнулся Бэру. Алекс сегодня вечером была в отличной форме, и ее энергия вдохнула в них новую жизнь.

Он не стал говорить остальным, что засек владельцев клуба среди зрителей. Нет смысла всех взвинчивать. У них и так всегда нервы на пределе до окончания первого выхода. Потом обычно все успокаивались, так что к последнему выходу они разворачивались вовсю и играли самозабвенно.

Он бросил взгляд на Алекс. Сегодня на ней было облегающее платье из черного крепа, ниспадающее мягкими складками. Это платье было похоже на те, что могла бы носить Кэтрин Хэпберн в одном из ранних фильмов. Завершали костюм черные сандалии из ремешков, завязывающихся шелковыми лентами, и черные перчатки, застегнутые на пуговицы выше локтя. Ее длинные волосы каскадом спускались на грудь через одно плечо. В этом наряде она, бесспорно, выглядела очень сексуально.

Гэри увидел, как один из владельцев, который сделал себе состояние на фильмах действия, наклонился ко второму, модной звезде, который уже давно играл ведущую роль в мыльной опере. Они стали перешептываться, закивали головами, затем снова стали смотреть на Алекс. В ту же секунду он понял. Алекс победила, подумал он в приливе восторга. Он видел это по выражению их лиц.