Алекс едва сдержала улыбку. Чем больше она работала на подобных вечеринках, тем больше убеждалась в правоте отца. Не то чтобы она была здесь своей. Но Дикий Билл в свое время был своим, а она выросла поблизости и знала обо всем, что там происходило, хотя и не участвовала в этом.
После жаркого дня ее охватила приятная прохлада. Спортивные тапочки Алекс тихо прошелестели по мраморному полу фойе. Когда она вошла в кухню, менеджер фирмы встретил ее хмурым взглядом.
— Ты опоздала.
— Пробки. Где я должна работать?
Не отвечая на вопрос, он опустил взгляд на ее тапочки.
— Я же велел тебе надеть туфли на каблуках. Ты знаешь, как должна выглядеть?
Алекс вынула из сумки черные босоножки. Менеджер успокоился.
— Ладно, Алекс. Будешь разносить напитки у бассейна и в патио. — Он подал ей поднос и отвернулся, чтобы отдать распоряжения другим девушкам.
Присев на стул, Алекс стянула удобные туфли и застегнула ремешки босоножек на шпильках. Взяла поднос и направилась через открытое французское окно к бассейну.
Через час количество гостей уже перевалило за сотню. Прошел еще час, и Алекс уже наслушалась столько голливудских сплетен, что в голове у нее все перемешалось: Энни Мартинсон, королева мыльных опер, ждет ребенка от своего режиссера; Вики Донлон, комедийная актриса, подала в суд на своего менеджера; популярный молодой актер Том Бреннан, который жил с актрисой вдвое старше себя, только что подписал контракт на главную роль в новом фильме Джерри Конрада. Каждая пикантная новость, передаваемая сегодня шепотом, появится в завтрашних газетах. На приеме было столько же журналистов, сколько и звезд экрана.
— Только поглядите на эту подтяжку, — сказала брюнетка, беря бокал с выпивкой с подноса Александры. — Ее кожа и в шестнадцать лет не была такой упругой.
— А ведь с тех пор прошло уже больше пятидесяти, — заметил стоящий рядом с ней мужчина.
— Дон, негодяи. Ты же знаешь, ее биограф утверждает, что ей сорок пять.
Оба захихикали.
—…говорю, если не увижу, какого цвета твои денежки к концу дня, ты меня больше на этой сцене не увидишь. А если полагаешь, что эта маленькая выскочка, которая меня подменяет, сможет давать по восемь шоу в неделю за просто так, давай валяй, пусть попробует. — Танцовщица замолчала, поставила на поднос Алекс пустой бокал и взяла полный. Потом повернулась к собеседнику: — Он ухитрился появиться с чеком до закрытия банка. И с этого момента будет платить мне — наличными — каждую неделю. Я не доверяю этому ублюдку. И больше не подпишу с ним ни одного контракта.
—…ее третий муж, Гарри. Вон тот, который стоит с зубастой блондинкой. А когда я проходила через столовую, там был ее второй муж со своей последней женой. Но ей все равно, потому что она представляет всем того хлыща, который вцепился ей в руку, как своего «жениха». И где она только их находит, черт возьми?
— Видел ту девицу с Дэвидом Эшкрофтом? Ей можно дать лет пятнадцать. Одета в кожу и хорошо выглядит. Господи, они становятся все моложе. Клянусь, скоро он появится на одной из вечеринок с очаровательной малюткой с ямочками на щеках и пустышкой во рту.
Когда говоривший потянулся за выпивкой, Алекс с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Она только что видела ту парочку, которую он описывал. Мужчина, чей возраст приближался к семидесяти, был одет в смокинг, хотя прием был далеко не официальным. Девушка с ним вполне могла сойти за его внучку. Казалось, она едва вошла в подростковый возраст, но ее выдавали глаза. Взгляд их был усталым и равнодушным, будто она уже очень много повидала за свою жизнь.
—…хочу взглянуть на этот контракт. Ни за что не стану работать с животными. Никаких собак, никаких лошадей, никаких птиц. — Женщина закатала рукав платья и показала руку группе окруживших ее людей. При виде шрамов раздались охи и сочувственные возгласы. — Проклятый ястреб выпустил когти и запросто прорвал куртку. Пока они его от меня отдирали, со мной случилась истерика.
Алекс вернулась к бару, сняла с подноса пустые бокалы и стала диктовать бармену следующий заказ. Пользуясь передышкой, шевелила ступней и старалась восстановить чувствительность в онемевших пальцах. Она целый день провела на ногах, и оставалось еще по крайней мере четыре часа работы.
Когда поднос снова был полон, она подняла его и целеустремленно двинулась сквозь толпу гостей.
Мэтт Монтроуз вышел из своего «бронко» и отдал ключи служащему на парковке.
— Не забудь запереть, — сказал он. — Там сзади фотоаппаратуры на целое состояние.
— Надеюсь, она застрахована, — ответил служащий.
— Да. Но я привык к этим фотоаппаратам. Они со мной весь мир объездили. Мне бы очень не хотелось их менять.
Мэтт потер плечо, которое снова начало ныть, и пошел вперед ровным, медленным шагом, так что хромота почти не была заметна. Пока он поднимался по ступенькам, внимательно разглядывал дом. В дверях возникла знакомая фигура.
— Мэтт. Как приятно снова видеть тебя.
— Хьюберт! — Он с любовью обнял седовласого слугу. — Как поживаешь?
— Прекрасно, Мэтт. — Старик оценивающе оглядел его, отстранив от себя на расстояние вытянутой руки. — И ты тоже. Во всяком случае, так писали газеты. Слава Богу. Когда мы услышали об этой пехотной мине на Ближнем Востоке, мы так испугались. Особенно твой отец. Если бы не возражения миссис Монтроуз, он бы полетел туда и оставался с тобой, пока ты не встанешь на ноги.
— Жаль, что не мог уберечь его от беспокойства. Но сейчас раны уже зажили, и все у меня складывается хорошо.
— Никогда в этом не сомневался, Мэтт. С тех пор когда ты еще был мальчишкой, я уже понимал, что ты далеко пойдешь.
Слуга внимательно посмотрел на Мэтта, когда тот повернулся и еще раз оглядел дом родителей.
— Я всегда любил этот дом, Хьюберт. Помнишь, когда отец купил его?
Старик кивнул:
— Будто это было вчера. Сколько тебе тогда лет было? Восемь? Когда умерла твоя мать, упокой Господи ее душу. А через два года твой отец женился на мисс Элизе. Тот день, когда он привез ее с Дирком сюда, к нам, я помню очень хорошо.
Мэтт улыбнулся:
— Это было почти двадцать лет назад, Хьюберт.
— Сразу после того, как твой отец снял фильм, который получил премию Академии, — с гордостью сказал старик. — А посмотри на него сегодня. Он все еще на вершине, несмотря на жестокую конкуренцию.
Мэтт почувствовал, что невольно улыбается: такая гордость звучала в голосе старика. В городе, где мало кто мог похвалиться даже верностью друзей, преданность всех сотрудников Сиднея Монтроуза стала легендой. А кроме того, всех еще больше удивляло, как популярному режиссеру и его жене Элизе удалось сохранить свой брак, несмотря на трудности, возникшие при соединении двух семей. В Голливуде это достаточно серьезный повод для устройства праздника.
— Твой отец будет очень рад видеть тебя, Мэтт. — Старик сжал его плечо, потом отвернулся, чтобы поздороваться со следующим гостем.
Медленно Мэтт вошел в дом. Ему не хотелось приезжать сегодня. Собственно, он настаивал на том, чтобы не приезжать. И только мольбы Элизы заставили его передумать. Она умела быть очень убедительной. Друзья спрашивают о нем, сказала она, и будут влиятельные люди, которые могут быть полезными для его карьеры.
Его карьера. При этой мысли он нахмурился. До несчастного случая Мэтта Монтроуза высоко ценили как фотожурналиста. Как раз в то время, когда он делал фотоочерк о Ближнем Востоке, его джип напоролся на мину. Водитель умер мгновенно, Мэтту повезло больше — по крайней мере так ему говорили. В то время, лежа с почти оторванным плечом и распоротой по всей длине ногой, от бедра до щиколотки, он испытывал слишком сильную боль, чтобы радоваться тому, что остался жив.
Тот снимок, который он умудрился сделать в момент взрыва, принес ему Пулитцеровскую премию. Позже, во время долгого выздоровления, ему присудили престижную премию Рейли за портреты обитателей улиц. Его фотографии другой, темной, стороны жизни Голливуда в последние три месяца были на выставке-продаже в Галерее Эвидсона. Ходили слухи, что он собирается воплотить свое видение мира на большом экране, что это только вопрос времени. Многие считали его гением и говорили, что если он займется режиссурой, то может стать еще более знаменитым, чем его отец.
