И тогда он заговорил спокойно, словно это не он готов был уложить ее на стол среди тарелок.

— Не имеет значения. Просто не делай так больше, понятно?

Когда она не ответила, он наконец заставил себя посмотреть на нее.

— О Господи, ты похожа на птенчика, которому не досталось крошек. Извини, Изабелла, но…

Он беспомощно махнул рукой, не в силах закончить фразу.

Изабелла мигнула, а потом твердо сказала:

— Не извиняйся. Крошки мне не нужны.

Это точно, подумал Бранд. Тебе нужно все. Господи, помоги мне, ведь еще немного, и она бы получила что хочет.

Надо быть впредь осторожнее, когда подходишь близко к Изабелле Райдер.

— Идем, — сказал он. — Нам нужен… мне нужен свежий воздух. Погуляем.

Она кивнула, хотя не имела никакого желания гулять, и пошла за свитером, который ей тоже был ни к чему.

На дворе был май, и в воздухе стоял нежный, живительный аромат цветущей вишни. Пока они гуляли, у Бранда восстановилось дыхание и сердце уже не билось как бешеное.

Изабелла взяла его за руку, и он не оттолкнул ее.

С того дня кухня перешла во власть Изабеллы, и ей это очень нравилось. Во-первых, она нашла наконец себе занятие. Во-вторых, Бранду это тоже нравилось. Джуди оказалась права на все сто процентов. Природа наградила ее талантом поварихи, и она уже сама знала, когда надо в точности следовать рецепту, а когда можно пофантазировать. В итоге она решила, что освоилась достаточно и может приготовить угощение для кучи гостей, а не только для себя и Бранда. Правда, об этом можно было только мечтать.

Изабеллу пока занимало лишь настоящее, которое ее совсем не удовлетворяло.

Бранд теперь еще реже бывал дома, правда он забегал поесть, но и во время еды делал какие-то записи или невидящим взглядом смотрел в стену, словно планировал закладку целой империи, а не скромной авиалинии.

Изабелла довольствовалась его неизменным «спасибо», словно она не жена, а повариха. Сразу после еды он исчезал и появлялся чуть ли не под утро. Изабелла чаще всего ждала его, отчего он только хмурился и говорил, чтобы она шла спать.

— Не хочу спать, — заявила она как-то вечером после того, как он три дня подряд приходил очень поздно и от него попахивало виски. — Не хочу спать одна. Жаль, что тебя не устраивает мое общество.

— Устраивает, — выдавил он из себя. — Пошли.

— Не пойду. — Изабелла вскочила со стула и топнула ногой. — Это мой дом. Хочу — сплю, хочу — не сплю.

— Ты говоришь, как избалованная девочка. — Бранд покачал головой. — Ладно, не хочешь спать, сиди тут. Но, боюсь, у меня нет времени тебя развлекать. После того как я целый день ублажаю клиентов, у меня остается еще кое-какая работа.

Он положил портфель на стол.

— Свинья! — заорала Изабелла, слишком усталая и измученная, чтобы помнить о здравом смысле. — Если бы на моем месте была Мэри, ты бы нашел для нее время. Разве не так?

Бранд поднял голову. У него опять были пустые глаза.

— Мэри? Мэри мне бы ничего не сказала. Мы уже говорили об этом. Она бы поняла, что мне надо работать, если я хочу наладить дело. Иначе что мы будем есть, как ты думаешь? Изабелла, ты очень легко жила до сих пор. Всегда находился кто-нибудь, чтобы подать тебе руку, если тебе случалось споткнуться. А в моем мире, чтобы получить что-то, надо много и упорно работать.

Он вынул из нагрудного кармана ручку и постучал ею по столу.

— Лучше не смотри на меня так, словно хочешь насадить мою голову на кол. Отдохни. Не хочешь отдыхать, почитай книжку. Я бы купил тебе телевизор, но пока у нас нет денег. А теперь, если не возражаешь, я займусь делом.

Изабелла смотрела, как он достает из портфеля пачку бумаг и раскладывает их на столе. Он не смеет думать о ней как о ненужной обузе. Никакой ошибки не было в том, что он привез ее в свой дом. Как он может? Если бы она захотела, она тоже могла бы быть покорной и тихой, как его дура Мэри, о которой он только и думает. Но зачем ей быть такой? Ладно. Он действительно должен работать. Все правильно. Но с ней-то он как обращается? Она ведь его жена и уже давно не девица.

— Свинья, — повторила она. — Ты, Брандон Райдер, — свинья. Противная скучная старая свинья.

— Ну и прекрасно, — отозвался Бранд, не поднимая головы. — Обещаю больше тебе не докучать. Если ты не будешь докучать мне.

— Ой, — вскрикнула Изабелла и хотела было вскочить, чтобы еще раз стукнуть ногой, но вовремя вспомнила, что не надо давать Бранду повод думать, будто она — избалованное дитя, которое не понимает серьезных дел взрослых людей.

К тому же ей уже расхотелось сражаться. Ссутулившись, она отправилась в спальню.

— Изабелла, — остановил ее тихий, но властный голос Бранда.

— Что? — спросила она, не поворачиваясь.

— Изабелла, я понимаю, как тебе тяжело жить в чужой стране далеко от всех, кого ты любишь, и от всего, к чему привыкла. И я совсем не так терпелив, как должен был бы быть, не уделяю тебе достаточно времени…

— Не от всех, кого я люблю, — сказала Изабелла.

— Как?

— Далеко не от всех, кого я люблю.

— Что ты хочешь… А, понятно. Господи!

Услышав что-то похожее на изумление и ярость в его голосе, Изабелла обернулась. Бранд с ужасом смотрел на нее. В углу тихо с натугой заработал холодильник. Скоро придется его чинить.

— Все в порядке, — проговорила Изабелла. — Я знаю, что ты меня не любишь.

Тем не менее она с удовольствием заметила, как стесненно он дышит и как напрягает все силы, чтобы казаться спокойным.

— Ты мне очень нравишься. Иногда. И я знаю, что нравлюсь тебе. По крайней мере, я тебе нужен. Но ведь тебе еще нет восемнадцати, Изабелла. Ты представления не имеешь, что такое любовь.

— А Мэри имела?

— Да. Я так думаю, потому что она вышла за меня замуж.

— Я тоже вышла за тебя замуж.

— Это другое. У тебя мог быть ребенок. У нас не было выбора.

— При чем тут ребенок?

— При том. — Бранд долго смотрел в потолок, потом перевел взгляд на жену и спросил, словно предлагал ей выпить чаю: — Изабелла, ты хочешь вернуться домой?

У нее сердце перевернулось в груди.

— Я не могу вернуться, ведь я твоя жена.

— Ну, это же не пожизненный приговор. Ты не беременна. Твои родители наверняка примут тебя обратно. Разве нет?

— Примут. Но я не хочу. Папа потребует, чтобы я во всем подчинялась ему.

Бранд невольно улыбнулся.

— А разве я требую не того же?

Она возвратила ему улыбку.

— Здесь у женщин больше свободы. В моей стране мы должны беспрекословно подчиняться мужчинам. Ну… большей частью. Если я сейчас вернусь, папа решит, что я сдалась. И он захочет, чтобы я вышла замуж за Хосе Веласкеза, коль мое замужество будет аннулировано.

— Аннулировано?

Холодильник затих.

— Это можно устроить.

— Понятно. Значит, какой бы я ни был скучный и противный, я все же меньшее из двух зол, правильно?

Неужели он считает это забавным? Не может быть. Должен же он понять, что ее любовь к нему — не игрушки. Не ребенок же она в самом деле. Изабелла вздохнула. Наверное, во всем виноваты ее жалобы на то, что он поздно приходит и не уделяет ей внимания. Теперь уже слишком поздно. Надо что-то придумать, чтобы он захотел ее. Чтобы она стала желанной для него.

Но сначала надо убедить его не отсылать ее домой. И сердце у нее забилось в ритме тарантеллы, когда ей в голову пришла новая мысль.

— Пожалуйста, не отсылай меня домой. — Она округлила глаза и одарила его той самой нежной улыбкой, которая когда-то пленила Хосе. — Я хочу остаться здесь с тобой.

Бранд закрыл глаза и вздохнул.

— Хорошо. Не отошлю.

И он скрипнул стулом, вновь повернувшись к своим бумагам.

Изабелла прижала руки к груди и вознесла жаркую молитву Всемилостивейшему Господу. Что было бы, если бы она совсем оттолкнула Бранда от себя? Что было бы, если бы он отослал ее домой?

Она бы такого не выдержала. Даже от одной мысли об отъезде у нее слезы наворачивались на глаза.