— И отец. Не говоря уж о собаке. Если ты настаиваешь на отъезде, это твое дело. Конни — моя, и я не позволю тебе тащить ее в другой дом, в другую школу, к другой няне.
— Ах, вот как! Полагаю, ей лучше бродить по твоему особняку, где за ней будет присматривать миссис Крэкитт, пока ты Бог знает где и…
— Да. Лучше. Когда Конни будет со мной, меня не будет дома ровно столько времени, сколько необходимо для работы. К тому же приедет моя мать.
Бранд скрестил руки на груди и посмотрел на нее сверху вниз. Изабелла поерзала на диване.
— Мэйрид? Но у нее свой дом…
— …Который она сейчас продает, потому что хочет переехать поближе к внучке. Это еще одна причина, почему я не позволю тебе увезти Конни.
Изабелле показалось, что ее загоняют в угол. Ну да. Бранд если что-то решит, то стоит насмерть. А она не хочет причинять боль Мэйрид… никому не хочет причинять боль. Но придется. Она не может оставаться в Ванкувере, зная, что Бранд волен в любой момент появиться и разбить ей сердце.
Она смотрела, как он стоял возле двери, расставив ноги и откинув назад голову, и глядел на мир, словно воин, который только что победил в битве смертельного врага. Ей даже пришло в голову, что он сейчас поставит ногу ей на горло и завопит во всю мочь.
Может быть, уступить? Легче ведь остаться и сделать, как хочет Бранд…
Нет! Она выпрямилась. С ума сошла. А если еще не сошла, то скоро сойдет, если не проявит твердость.
— Не стоит, Бранд. — Изабелла остановила взгляд на золотом колечке на своем пальце. — Я должна уехать, нравится тебе это или нет.
Он ничего не сказал, пока она крутила кольцо, глядя, как золото ловит солнце и не обращая внимания на мужа. Когда тишина стала настолько тягостной, что она не смогла дольше ее выносить, она подняла глаза.
Бранд, наклонив голову, стоял, уперев большие руки в бока и, казалось, готов был крушить и ломать все, что станет на его пути. Когда он пересек комнату и схватил ее за руки, она вскрикнула. Он поднял ее и поставил на ноги.
— Ты думала, я тебя ударю? — спросил он. — Нет, Изабелла, даже тебе не под силу довести меня до этого. Для этого… Не важно. Сейчас я скажу тебе одно. Теперь я буду бороться. Если ты попытаешься увезти Конни…
— Я увезу Конни.
— Нет. Ты сделаешь так, как лучше для нашей дочери.
Для нашей дочери? На этот раз он не сказал «моя дочь».
— Да, — согласилась она. — Сделаю. Извини, Бранд…
Бранд покачал головой.
— Извини? Нет. Я обещаю тебе, Изабелла, эту битву я не намерен проиграть.
Внезапно он отпустил ее, и она упала на диван.
Когда она вскочила, он уже был за дверью.
Изабеллой овладело жгучее желание заставить его понять, ведь она любит его больше жизни, а он хочет забрать у нее дочь.
Она побежала за ним.
— Ты проиграешь, — крикнула она. — На этот раз, Бранд, мы оба проиграем.
Он остановился, и на мгновение ей показалось, что она видит смятение и усталость в его глазах. Он пожал плечами.
— Скажи Конни, что я приеду днем, — сказал он и пошел дальше.
Изабелла, ссутулившись, побрела обратно. Она постояла, прислонившись к косяку, потом села на диван и закрыла глаза.
Бранд очень разозлился. Разозлился, потому что любит Конни и не хочет ее потерять. И еще он злится, потому что думает, будто она нарочно мучает его. Неужели она стала бы причинять ему боль, если бы нашла другой выход!
Может ли она, даже ради Конни, жить рядом с Брандом? Может ли она жить с ним без любви? Она закрыла руками глаза. Конни легко возбудима. Все дети такие. Каково ей будет жить в доме, в котором люди не любят друг друга? Раньше или позже, но она почувствует, что с ее родителями что-то не так. Наверняка тогда ей будет больнее, чем теперь.
Вздохнув, Изабелла заставила себя сесть прямо. Ничего не решив, она все-таки должна забрать Конни у Эдвины. Девочке обещали, что она пойдет с отцом в парк Стэнли, и хоть раз Бранд должен сдержать свой норов и вернуться.
Изабелла неохотно поднялась по лестнице. Эдвина с улыбкой открыла дверь и тотчас помрачнела.
— Что случилось? — спросила она, глядя на осунувшееся лицо Изабеллы. — Нам показалось, что мы слышали крик, но Конни сказала, что это папа и он все сделает как надо.
— Конни оптимистка, — сказала Изабелла, делая попытку улыбнуться. — Кричала больше я.
Она объяснила, что произошло. Эдвина неодобрительно покачала головой.
— Современная молодежь, — пробурчала она. — В мое время мы не бросали мужей и не убегали в чужие города…
— Эдмонтон вовсе не чужой, — возразила Изабелла.
У нее не было настроения слушать рассуждения о долге и о капризных женах, которым лучше оставаться со своими мужьями, даже если те их не любят.
— А где Конни?
— В ванной. Пускает мыльные пузыри. Я ей скажу, что ты здесь.
— Я сама схожу. Спасибо, Эдвина.
Изабелла прошла через заставленную мебелью комнату и остановилась у открытой двери в ванную.
— Конни! — позвала она. — Конни, пора…
Она внезапно замолчала.
Пол мокрый. Зеркало покрыто тонкой пленкой мыла. Но Конни нет.
Изабелла недоуменно посмотрела на Эдвину.
— Она, должно быть, сбежала, пока я наливала чайник. Конни! Конни, ты где? — громко позвала Эдвина.
Ответа не было. Они проверили спальню, кухню, три туалета и комнату для гостей. Потом вернулись в ванную. Это заняло немного времени. Конни не было в квартире.
— Наверное она пошла домой, — сказала Изабелла. — Пойду проверю.
Но Конни не заходила домой. Или если заходила, то за розовым бегемотиком. Его тоже не было.
— Может быть, она пошла к другим соседям? — предположила Эдвина.
— Конечно.
В доме было всего восемь квартир. В трех из них не ответили на настойчивый стук Эдвины. Еще в трех Конни не видели и вообще не были уверены, что знают ее.
Изабелла побежала на улицу. За угол завернул автобус. Но темноволосой девочки нигде не было видно.
— Ты посмотри на этой стороне, а я на той, — крикнула Изабелла дрожавшей Эдвине. — Она не могла уйти далеко.
Не могла? Или могла? Ей ведь всего четыре года.
— Конни! — крикнула она, завернув за угол и заметив двух малышей, взбегавших по ступенькам длинной лестницы. Но это были мальчик с веснушчатым лицом и маленькая девочка с голубыми глазами.
У Изабеллы дрогнуло сердце. Конни не могла потеряться. Не могла.
Вот! Наверняка это она смеется в молочной.
Она поспешила туда. Но единственным покупателем в магазине был долговязый юнец, пытавшийся уговорить хозяина продать ему сигареты. Они не смеялись.
Изабелла взглянула на часы. Конни потерялась полчаса назад. Если только…
Ну, конечно. Она уже, наверное, дома с Эдвиной. Наверняка. Только зря потратила время, заглядывая Бог знает куда.
Изабелла побежала обратно.
Когда она встретилась с Эдвиной, обе тяжело дышали, а у Изабеллы еще кололо под ложечкой от быстрого бега.
Конни не было. Они обменялись парой слов и вновь разошлись.
За три четверти часа они дважды прочесали все соседние улицы, а Изабелла даже обежала пляж.
— Куда она могла пойти? — плакала она. — О, Эдвина, ты не думай, я понимаю, она такая маленькая. Все могло случиться.
В газетах только и делали, что писали обо всяких ужасах. Например, на прошлой неделе одна малышка… Madre de Dios! [2]Нет. Изабелла прижала руку ко рту, чтобы остановить рвущийся крик.
Эдвина покачала головой. Ее полное лицо сморщилось от горя.
— Я виновата, Изабелла. Она, правда, была там. В ванной. Я не понимаю…
— Это не твоя вина.
У Изабеллы не было времени заниматься чувствами Эдвины, и она к тому же хорошо знала, что за несколько секунд ребенок может спрятаться так, что взрослые его ни за что не найдут.
— Она что-нибудь говорила?..
— Нет… Хотя, пожалуй… — Глаза Эдвины заблестели. — Да, ты напомнила. Она сказала что-то о сюрпризе, который она приготовит для папочки, и еще вроде… докажет мамочке, что она уже взрослая. Она сказала, большие девочки живут там, где им нравится.
