— Правильно, черт подери.
Изабелла закрыла глаза.
— Знаю. А я, Бранд, не могла вернуться. Я не могла жить там, где меня не хотели, и растить ребенка в ненависти и подозрительности.
— Изабелла, разве я ненавидел тебя?
Бранд постарел на глазах.
— Может быть, и нет, но ты часто говорил мне, какая я испорченная.
— Потому что ты была испорченная. — Он покачал головой, и она заметила улыбку на его губах. — Но у тебя были мозги. Ты очень быстро начала говорить по-английски.
Похвала? Бранд ее похвалил?
— У меня была гувернантка из Англии, — напомнила она ему. — Я и до тебя хорошо говорила по-английски. — Он прищурился. — Конечно, в Канаде говорят лучше. Но я быстро выучилась. Через три месяца у меня уже не было никаких трудностей.
— И все же мы жили вместе больше десяти месяцев, если мне не изменяет память.
Изабелла вдруг почувствовала, что прикосновение Бранда волнует ее. Кровь прилила к ее щекам. Сердце отчаянно колотилось.
Однако она не попросила отпустить ее.
— Да, — подтвердила она не совсем уверенно. — Жили. Я не уходила, потому что… из благодарности к тебе. Кроме того, я была слишком молодая и наивная и верила, что помогу тебе забыть.
Это была полуправда.
— Забыть? — Он нахмурился. — Что забыть, Изабелла?
Ей не хотелось отвечать. Ему и так больно. Зачем бередить старую рану? Однако по его лицу она поняла, что он не потерпит никаких умолчаний.
— Я имела в виду твой медовый месяц, — сказала она, опуская голову, чтобы не видеть застарелую печаль в его глазах. — Твою Мэри…
— Благодарю за напоминание.
Своим сарказмом он резал ее как бритвой. И она не поднимала глаз от пола.
Почти минута прошла в молчании.
— Ты, правда, воображаешь, что могла заставить меня забыть?
Его голос совсем не походил на тот, каким он говорил обычно, и Изабелла поняла, что он нарочно сыплет соль на рану.
— Я же сказала, что была молодой и глупой.
Голос у нее дрогнул.
Изабелла удивилась, что Бранд отпустил ее руку и коснулся пальцем подбородка.
— Посмотри на меня, Изабелла.
Он приказывал, но делал это на удивление ласково.
Изабелла подняла голову. Даже когда черты Брандона Райдера были искажены гневом, смотреть на него все равно было приятно. Он был красив. Но она ничего не ждала от него. Он ее не любил. Никогда не любил. Это не его вина, но и невмоготу быть с ним рядом и не сметь…
— Изабелла… — Ей показалось, что ему трудно говорить. — Я тоже в свои двадцать шесть лет не был таким уж взрослым. Знаю, я все время сравнивал тебя с Мэри. Это было нечестно. И, вполне возможно, я неправильно судил о тебе. Если так, то мне очень жаль. Однако это не меняет того, что Конни моя дочь, а ты хладнокровно держала ее вдали от меня, прекрасно зная, что мне необходимо быть частью ее жизни. — Он остановился, чтобы перевести дух и изобразить подобие улыбки. — Теперь я понимаю, что слишком часто оставлял тебя одну, что был нетерпелив с тобой…
— Был. Еще как был. — Изабелла выпрямилась. — Еще ты мне говорил, что я прелестное дитя, которое привыкло, чтобы о нем заботились, и что я всегда найду себе дурака, вроде тебя, чтобы повиснуть на нем. А так как ты стал моим мужем, то ты и будешь этим дураком…
Бранд провел рукой по волосам.
— Неужели я так говорил? — Изабелла с изумлением увидела улыбку у него на губах. — Ужасно бестактно, но не беспочвенно.
— По крайней мере, не в мой адрес. — Она одернула на себе свитер. — Когда я задумалась о нас с тобой, то поняла, что должна перестать быть ребенком в твоих глазах. Должна встать на свои ноги. Сама зарабатывать себе на жизнь… Короче, должна стать женщиной, которую ты мог бы уважать. А если бы тем временем ты нашел себе кого-нибудь еще, что ж, я бы отпустила тебя на все четыре стороны. — Она вздохнула. — Ты нашел кого-нибудь? Нашел?
— Нет. — Бранд оттянул воротник рубашки. — Тебе не приходило в голову, что две мои женитьбы могли… как бы это сказать… предостеречь меня от необдуманного шага? Что же до легких знакомств… — Он пожал плечами. — Мне хватило одного.
Опять он смеется над ней? Смеется или нет?
— Да? — переспросила она, не понимая, с чего бы вдруг измениться его настроению. — Оробел с тех пор, что ли?
— Нет, — сказал он, — просто стал осторожнее. К тому же я был чертовски занят. При такой жизни не до романтики. Да и женат я как будто до сих пор.
А… Понятно теперь, почему он не разыскивал ее и не требовал развода. Времени не было. Зато теперь, когда он разбогател… Теперь у него есть время на адвокатов, если, конечно, он захочет. И у нее есть. Если она захочет.
Вот так. Ради Конни надо на что-то решаться. И Феликс об этом говорил. Он прав. Забавно, что она никак не может представить его лицо…
Изабелла изучала лицо Бранда, который уже не казался ей таким страшным… Все же… Простит ли он ее когда-нибудь? И что, если не простит? А если простит?
У нее не было ответов на свои вопросы. Но, как бы то ни было, она должна сделать все, чтобы он понял.
— Бранд… я уже сказала, что прошу у тебя прощения за Конни, — проговорила она. — Правда. Но если бы я сообщила тебе раньше, когда у меня была уйма проблем, ты бы попытался отобрать ее у меня. О, не из жестокости, — торопливо добавила она, заметив, как у него исказилось лицо, — просто потому, что так по-твоему было бы лучше для Конни.
Бранд устало провел рукой по лбу.
— Не знаю. Правда, не знаю. Ты не дала мне возможности что-то решать. Разве не так? Но ведь я не чудовище. — Он посмотрел на потолок, словно ища на нем что-то. — Ладно, Изабелла, что было, то прошло. Прошлое не изменить. Но предупреждаю тебя, это не касается будущего. Заявляю тебе, что собираюсь получше познакомиться с моей дочерью. Позвони, пожалуйста, Эдвине и попроси ее привести Конни.
Не замечая Изабеллы, он проскочил мимо нее и уселся в кресло. Искоса поглядывая на него, она видела, что он не сводит глаз с коричневого пятна на стене.
Не испытывая никаких приятных чувств, Изабелла подошла к телефону и взяла трубку.
— Бранд, а почему тебе не сделали вареньицу, когда ты был маленьким? — спросила Конни, набив себе рот пиццей.
— Что? — не понял Бранд.
— Операцию, — объяснила Изабелла, аккуратно кладя кусочек пиццы обратно на тарелку.
— Понятно. — Он недобро взглянул на нее и снова повернулся к Конни. — А зачем мне операция? Разве ты не считаешь, что я хорошенький и без нее? Вот ты хорошенькая.
Он улыбнулся малышке, и она хихикнула в ответ.
— Глупый. Мальчишкам не надо быть хорошенькими.
Да уж, Бранд не мальчик, подумала Изабелла. Он — мужчина, и неотразимый мужчина.
— А мне сделают вареньицу, — заявила Конни. — На следующей неделе. Правда, мамочка?
Изабелла кивнула.
— Зачем? — Бранд положил вилку и уставился на нее во все глаза. — Ради Бога, зачем это?
Изабелла не ответила, зато Конни удрученно повесила голову.
— В детском саду надо мной смеются. Они говорят, что я прилетела с другой планеты. А я ниоткуда не прилетала.
— Конечно же, не прилетала. — Бранд смотрел так, что Изабелла не могла не порадоваться на детишек, которые находятся сейчас на безопасном от него расстоянии. — И, потом, кто видит твои ушки? Они же прячутся под твоими красивыми волосиками.
— А когда я бегаю? — возразила Конни. — Бранд, почему ты не хочешь, чтобы мне сделали вареньицу?
Бранд тяжело вздохнул.
— Ну почему же «не хочу»? Просто мне нравится, как сейчас.
— Потому что я похожа на тебя?
Конни всегда шла напролом. Бранд криво усмехнулся.
— Наверное… Отчасти.
Изабелле не понравилось, как он это сказал, да и от Конни теперь можно было ждать чего угодно. Правда, если Бранд будет мил, почему бы их встрече не закончиться вполне мирно? Однако удача не улыбнулась Изабелле.
Конни ей не позволила.
Изабелла, не отрываясь, смотрела на лампу на столике и почти не слышала, что Бранд рассказывал Конни о собаке, которую ему подарили, когда он был совсем маленьким, зато она насторожилась, когда Конни рассмеялась и доверительно проговорила:
