Ночной Берлин встретил их салютом зенитных залпов и оркестром сирен. Когда стало известно о начале налета, поезд задержали в десятке километров от столицы Рейха — где-то между станциями в районе Зееловских высот. Пассажиры, покинув вагоны, рассредоточились вокруг состава.

На их удачу, поезд не бомбили, поэтому все вдоволь налюбовались феерическим зрелищем: лучи прожекторов чесали небо подобно зубьям громадного гребешка, в облаках над закутанным вуалью затемнения городом вспыхивали огненные шары зенитных снарядов, сверкали взрывы бомб, высвечивая контуры зданий, в разных частях Берлина начинались пожары. Кроме бомб, с покрытого тучами неба падали горящие комки — наверное, сбитые бомбардировщики.

Потом стрельба сделалась потише, и Аня, словно спохватившись, спросила Часова:

— Может, англичан от города отогнали и теперь они наш поезд в поле увидят?

— Навряд ли увидят, — успокоил ее Леха. — Стоим в полном затемнении. Черное на черном не видно.

Вскоре взрывы прекратились вовсе, спустя еще немножко времени прогудел паровоз, а кондукторы засвистели в свистки и стали кричать по-немецки.

— Зовут по вагонам, — перевела Светышева. — Через четверть часа отправляемся. Отставших ждать не будут.

В вагоне, собрав небольшую делегацию представителей военных наркоматов, сотрудники НКГБ устроили последний инструктаж. В фашистском государстве, говорили чекисты, следует ждать любых провокаций проявляя особую бдительность. Наверняка немцы будут задавать коварные вопросы, чтобы выведать как можно больше про новое оружие Красной Армии. Отвечать надлежит уклончиво, потому как задача делегации узнать побольше о вражеской технике, но поменьше сказать о своей.

Кроме того, наставляли работники компетентного ведомства, за делегацией обязательно будут присматривать агенты гестапо и других шпионских контор. Поэтому, если подойдет на улице незнакомый немец и начнет говорить: дескать, он член компартии, лично знаком с товарищем Тельманом, отсидел три года в концлагере и намерен передать особо важные сведения для родины пролетариев всего мира — не сомневайтесь, это гестаповец. И уж подавно следует гнать поганой метлой бывших деникинцев, врангелевцев, махновцев и прочих белоэмигрантов, которые все поголовно состоят на жалованье в тайной полиции.

— Уж чему-чему, а бдительности мы научены, — усмехнулся Колька Антощенко.

Укоризненно покосившись на давнего приятеля, Аня продолжила:

— Эсэсовцы любят развлекаться, приветствуя наших товарищей своим гавканьем — «Хайль Гитлер». Если побрезгуешь ответить — лезут в драку, а потом скажут, будто не знали, что с советскими людьми встретились. Поэтому рекомендуется в таких случаях отвечать созвучным выражением «хальб литер», то есть «пол-литра».

Скоротав начало ночи политмассовой работой, они прибыли на вокзал Александерплац, где делегацию военных и оружейников встретило множество приветливых немцев, одетых в армейские, эсэсовские и партийные мундиры. Советских коллег отвезли в гостиницу. И портье таинственным голосом поведал, что до концлагеря был активистом компартии, а потому готов выполнить любое конспиративное задание дорогих «советише камраден».

Утром Часова, Светышеву и других «танкистов» повезли на набережную Тирпица, 72, где до 1938 года размещалось Военное министерство, а теперь — ОКВ, Верховное командование Вермахта, ОКХ — Главное командование Сухопутных войск и ОКМ — Главное командование флота. К гостям приставили майора танковых войск Гюнтера фон Бутова, успевшего заслужить два Железных креста — в Польше и Британии.

Гюнтер прекрасно говорил по-русски — по словам майора, он родился в 1908 году на Украине, и его семья репатриировалась в Фатерланд уже после Гражданской войны, в голодном 1923 году. В начале 30-х лейтенант Рейхсвера фон Бутов был послан в СССР — под Казанью работала танковая школа, где советские и германские военные втайне от Антанты создавали механизированные войска.

Советской делегации показали двухчасовой кинофильм о действиях немецких танковых соединений на Британских островах. Часов с удивлением узнал, что в Вермахте нет танков Т-1, Т-2, Т-3 и Т-4, о которых регулярно писали газета «Красная звезда» и журнал «Военный зарубежник». В действительности немцы называли свои танки «панцеркампфваген», то есть «бронированная военная машина», или просто «панцер», а типы боевых машин обозначались Pz.I, Pz.II, Pz.III и Pz.IV. Впрочем, Гюнтер небрежно называл танки «сундуками».

— Пы-зы-четыре… — Леха попробовал слово на язык. — «Пы-зы» звучит неприлично.

Если судить по кадрам кинохроники, вооруженные лишь пулеметами легкобронированные Pz.I и Pz.II годились только против пехоты и конницы противника. В башне Pz.III стояла малокалиберная пушка, поэтому машина с грехом пополам могла действовать против легких танков вроде устаревших красноармейских БТ и Т-26. Чуть получше выглядел Pz.IV разных модификаций. Этот панцеркампфваген весом в 17 тонн оснащался короткоствольным 75-мм орудием и карбюраторным двигателем мощностью около 250 лошадиных сил.

«Для наших новых машин — не противник, — пренебрежительно подумал Часов. — Да и БТ последних выпусков побьют его запросто». Он прикинул, что снаряд слабенькой пушечки, вылетающий из короткого ствола со скоростью 385 метров в секунду, сможет пробить броню KB или Т-34 с дистанции не больше 200–300 метров. А вот советские танки превратят этого недомерков груду пылающей жести как бы не с двух километров.

Он с большим интересом смотрел на экран, где колонны Pz.III и Pz.IV совершали марши, разворачивались в линию машин, расстреливая неуклюжие английские танки, давили артиллерийские позиции, громили огнем пехоту и кавалерию. Только тяжелые британские танки «Матильда» и поставляемые с другого берега Атлантики «Гранты» оказались не по зубам для «пы-зы». Когда на поле брани появлялись современные машины, немцы несли ощутимые потери и отступали, а по вражеским танкам начинали лупить противотанковые орудия и длинноствольные 88-мм зенитки.

Досмотрев фильм до последнего титра, Леха пришел к неожиданному выводу: победы германских танкистов достигнуты вовсе не за счет превосходства «пы-зы» над английской или французской техникой. Причиной успехов Вермахта были, скорее всего, блестящая выучка личного состава, железная дисциплина в войсках и тактическое мастерство командиров. Что до танковой техники, то назавтра немцы обещали устроить демонстрацию Pz.IV на полигоне Куммерсдорф.

После обеда их повезли кататься по городу. Сопровождающий возмущенно рассказывал о варварстве англичан, которые бомбят жилые кварталы Берлина, Дрездена, Гамбурга и других мирных городов Рейха. Под конец экскурсии советским гостям показали обломки сбитого накануне бомбардировщика «A.W.38 Whitley», прилетевшего с исландской авиабазы.

Сфотографировавшись на фоне самолета, они уговорили приставленного гестаповским начальством гида заглянуть в хорошие магазины, где продают провиант и одежду. Товары действительно оказались добротными. Обзаведясь новым костюмом, платьями, кофточками и босоножками, Аня сразу заторопилась в гостиницу — примерять покупки. Женщина, она и есть женщина, в каком бы наркомате ни работала!

Потом был поход по музеям, потом — ужин в гостиничном ресторане, шикарная пивная, представление в варьете. Нескончаемую череду развлечений прервали сирены воздушной тревоги. Громадный город мгновенно погрузился в темноту, на окраине захлебывались неличным кашлем залпов зенитные дивизионы. Впрочем, отбой объявили довольно скоро — английские «Галифаксы» и «Уитли», потеряв три самолета, малодушно отбомбились вдали от Берлина.

Сразу после сигналов отбоя гостей III Рейха повели в кинотеатр, объявив, что специально для них перевели на русский язык фильм о 6-м съезде партии. Поначалу все решили, что речь идет о знаменитом 6-м съезде РКП(б), на котором товарищ Сталин провозгласил гениальную идею о возможности социалистической революции в России, а затем было принято историческое решение о вооруженном восстании. Однако уже после первых же кадров стало понятно: им крутят документальное кино про съезд НСДАП.