Гюнтер фон Бутов ничего не понял, потому что не знал о самоубийстве Гели Раубаль, о том потрясении, которое испытал после того выстрела Гитлер, а тем более — о роли самого Гитлера в этом самоубийстве. Последние фразы собеседника оберст воспринимал как бред помутненного сознания.
Внезапно фюрер вскинул голову и продолжил знакомым всему миру лязгающим голосом:
— Возвращайся на фронт, майи либер. Я верю, что ты совершишь новые подвиги и скоро получишь из моих рук бриллианты к мечам…
Гюнтер вскинул руку в народном приветствии, выкрикнул: «Хайль Гитлер», — и строевым шагом покинул бункер. Не оставалось никаких сомнений, что фюрер безумен. Прав был Клаус фон Штауффенберг долг Вермахта — защищать Германию от всех врагов. Если главным врагом является Верховный Главнокомандующий, то и он должен быть уничтожен!
Лишь на третьи сутки наступления полк фон Бутова, потеряв дюжину «тигров», сумел выбраться из болот и завязал бой за Любань. В этой деревне прочно окопался полк противника, на флангах которого закрепились отступившие батальоны разбитой накануне русской дивизии. Пока работала артиллерия, а «штуки» бомбили изрезанные окопами и ходами сообщения холмы вокруг деревни, саперы торопливо расчищали проходы в густо засеянных минных полях. Русская артиллерия устроила ответный ад, над саперными подразделениями непрерывно рвалась шрапнель, залп «сталинских органов» накрыл второй батальон, убив несколько человек. Два танка были выведены из строя попаданием реактивных снарядов.
Отдельный 307-й полк тяжелых танков был придан 176-й пехотной дивизии, наступавшей на правом фланге 48-го танкового корпуса. Дивизией командовал пожилой генерал-майор Юрген Ханштайн, бывалый офицер, прошедший все кампании, начиная с польской. Соседом справа была английская панцергренадерская дивизия СС «Кинг Артур» из состава 2-го танкового корпуса СС. Против них оборонялась укомплектованная фанатиками из войск НКВД 70-я армия большевиков под командованием генерала Галанина. Первые два дня сражения сделали пессимизм фон Бутова фатальным: войска 1-го Белорусского фронта, которым командовал маршал Рокоссовский, держались великолепно. Никогда еще русские не сражались так стойко и умело, хотя Вермахт бросил в бой огромную силу, сосредоточив на узком участке между реками Оросса и Птичь полторы тысячи танков. Отразить такой удар казалось немыслимым, однако фронт красных так и не был прорван.
Стоя на пригорке в пяти километрах от вражеских окопов, Гюнтер отдавал последние указания командирам батальонов Фрицу Штайну и Эрнсту Винцеру. Оба оберст-лейтенанта были опытными танкистами и сами прекрасно понимали, как действовать в такой ситуации, выполняя ближайшую задачу. Однако потом могли возникнуть осложнения.
— Там, за этими высотами, начинается ровное поле, — говорил фон Бутов. — Данные аэрофотосъемки у вас есть — вдоль речки отрыты окопы полного профиля с дзотами, в лесу позади пехоты стоят пушки и, вероятно, танки. Я очень рассчитываю, что русский генерал бросит танки в контратаку, и тогда мы сможем перестрелять их, а потом на плечах отступающих ворвемся на позиции артиллеристов.
Штайн, удрученный потерями во вчерашней неудачной атаке, мрачно буркнул:
— Зимой в Гранитном я тоже ждал, что русские на новых танках полезут в атаку, а я буду щелкать их, как в тире, огнем из укрытий. Но этот негодяй ночью обошел меня, а с фронта в темноте атаковали средние танки, и я потерял в уличных боях половину машин. А когда мы отступили из окруженной деревни, оказалось, что дорога отрезана новыми ИСами, которых наши снаряды даже в упор с трудом брали.
— Постарайся сегодня взять реванш, — равнодушно посоветовал Винцер. — И не подставляйся.
— Вот именно, не подставляйтесь, — строго потребовал фон Бутов. — Наверняка там фланкирован каждый квадратный метр. И не забывайте, что в опорном пункте могут оставаться неподавленные пушки. По местам, господа.
Пехотинцы уже бежали по разминированным дорожкам, следом за ними ползли штурмовые орудия. Артиллерия русских развила немыслимую скорострельность, тяжелый снаряд поджег головную самоходку. Остальные заметались под обстрелом, тяжелые машины покинули безопасные тропинки, и одно за другим два орудия подорвались на каких-то сверхмощных фугасах. Кампфгруппа с потерями преодолела минное поле, пехота развернулась для атаки, позади взводных цепочек разворачивались самоходки и батарея минометчиков. Пришло время выдвигаться танкистам, и фон Бутов отдал приказ подразделениям.
Когда головные танки приблизились к разминированным проходам, стало понятно, что первая атака захлебнулась. Перепаханные снарядами и бомбами холмы вокруг Любани огрызались огнем, и немецкая пехота залегла. Штурмовые орудия стреляли по вражеским позициям, и русские противотанковые расчеты стреляли в ответ. В паре километров правее «Матильды» британских эсэсовцев горели на минном поле, но продолжали ломиться через поле, обходя Любань с востока.
Панцер-унтер-офицер Хорст Кинкель, наводчик в танке фон Бутова, произнес, покачивая головой:
— Без нас они не справятся, — затем добавил: — Надеюсь, что мы справимся.
«Справимся, — подумал Гюнтер. — Разумеется, мы возьмем эту деревню и продвинемся чуть дальше. Прорвать первую линию обороны за три дня боев — не тот результат, каким стоит гордиться. А что потом?» Он не сомневался, что тыловая позиция русских уже подкреплена резервами, включая танковый корпус фронтового подчинения и отдельные полки тяжелых самоходок. Именно там, на второй полосе, танкистам предстояло встретиться с бронетехникой большевиков. От них требовалось преодолеть 5–8 километров под огнем артиллерии, упереться в позиции несгибаемой пехоты НКВД и получить удар в челюсть от собранных в кулак танковых соединений. Там и решится исход сражения.
В своих расчетах фон Бутов забыл о русской авиации — слишком уж привык, что в небе хозяйничает лишь Люфтваффе. Внезапно над участком наступления повисли несколько эскадрилий пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков, прикрытых истребителями. Пе-2 подожгли штурмовое орудие, два старых «тигра» и одного «королевского», нанесли потери другим подразделениям. «Черная смерть» носилась на малой высоте, расстреливая наступающих очередями автоматических пушек и ракетными снарядами.
Два танковых батальона продолжали преодолевать минное поле. «Тигры» медленно двигались по четырем проходам, вокруг них рвались снаряды. К счастью, у русских на этом участке не было крупнокалиберных пушек — только противотанковые калибром 57 и 76 мм, опасные для тяжелых танков лишь в ближнем бою. Тем не менее на трех машинах были перебиты гусеницы, на четырех — повреждены приборы наблюдения и антенны раций. Полку потребовалось около получаса, чтобы переползти заминированный участок, после чего 502-й батальон Винцера двинулся прямо на Любань, а Штайн начал обходить опорный пункт слева. На правом фланге англичане все-таки прорвались через минное поле и под непрерывным артобстрелом приводили в порядок потрепанные подразделения, готовясь атаковать опорный пункт, расположенный на буграх местности.
Зной внезапно сменился душной жарой — небо быстро затягивалось тучами, в отдалении прогремели раскаты приближавшейся грозы. Сопровождаемый пехотой батальон Винцера, в котором оставалось меньше сорока «тигров», уверенно наступал на горящую деревню. Штайн грамотно обошел Любань и открыл огонь по замаскированной под деревьями батарее, чудом уцелевшей после трехдневной авиационной и артиллерийской долбежки. Длинноствольные русские пушки были уничтожены, не успев сделать ни одного выстрела, но несколько снарядов прилетели с другого направления — там, согласно данным аэрофотосъемки, обосновалось до батальона русской пехоты и десяток вкопанных в землю танков.
— Фриц, кончай с этим подразделением, — приказал оберст и тут же переключился на Винцера — Эрнст, не отрывайся от пехоты.
Огненным валом гаубичных и минометных снарядов русские смогли отсечь наступавших на Любань пехотинцев. Танки без прикрытия подошли слишком близко к околице и принялись утюжить окопы русского полка, но под пылающими деревенскими избами уцелели противотанковые пушки, успевшие сделать несколько выстрелов в упор. Два «тигра» были поражены снарядами, еще два загорелись от бутылок с «коктейлем Молотова». Хорошо хоть Штайн продолжал наступать — хоть не слишком быстро, но без потерь. Русские пехотинцы отступили на тыловую позицию, бросив закопанные Т-34, и теперь танкисты Штайна уничтожали эти мишени с безопасной дистанции.
