– Я не прошу ничего, госпожа, не смею просить. – Он стоял неподвижно, не осмеливаясь обнять Гвиневеру. – Я просто люблю…

– Маэль, – прошептала она почти испуганно, – люби меня, заклинаю тебя!… Я всегда была одинокой, не знала подруг, никого близкого рядом не было… И вот я слышу слова любви!

– Артур любит тебя! – не очень уверенно напомнил ей Маэль.

– Артур?… Может быть… Да, он говорил об этом… Но только…

– Что «только»? – Юноша затаил дыхание.

– Только я не люблю его…

– Он достоин любви и уважения!

– Сердцу не прикажешь… Мои мысли всё время возвращаются к тебе…

– Что? – Маэль затаился, не поверив услышанному.

– Я люблю тебя, – продолжая прятать лицо у него на груди, медленно произнесла она, и сердце её сжалось от произнесённых слов. Ещё несколько минут назад она не решилась бы произнести это, не призналась бы в этом даже самой себе. И вот слова вырвались.

– Люблю… – мягко прозвучало в холодном воздухе, и голос, сказавший это колдовское слово, не принадлежал ни Гвиневере, ни Маэлю.

Они стояли неподвижно, боясь шелохнуться и спугнуть нависшее над ними облако любовного дыма. Наконец девушка осторожно подняла лицо и посмотрела в глаза Маэлю.

– Я не смею поверить в это, – прошептал он. – Я много раз видел смерть ближе, чем вижу сейчас твои губы, но я оставался твёрд. Ни полученные раны, ни напор врага не могли сломить меня. Теперь же я теряю силы, словно жизнь покидает меня… Неужели счастье разит опаснее меча?

– Счастье…

– Никогда не думал, что можно умереть от нахлынувшей радости… Ты поразила меня в самое сердце, я вот-вот лишусь чувств, – признался юноша.

– Счастье, – повторила она. – Я счастлива сейчас… Где-то там внизу притаился Мордред со своей Волчьей Стаей, наши жизни могут оборваться… Но я впервые по-настоящему счастлива… Маэль, люби меня… – Она передёрнула плечами и сбросила на пол меховой плащ. – Пусть сюда в это время ворвётся Мордред, пусть убьёт нас, но я хочу испить до дна чашу любви…

– Гвиневера…

Он порывисто обнял девушку и выпустил клинок, громко звякнувший о камни.

– Любовь моя… – Это уже пропел наэлектризованный воздух хижины.

– Пусть нас убьют, если так угодно судьбе, – отозвалась девушка. – Не хочу ничего сейчас, только тебя. Пусть смерть, но в твоих объятиях…

– Смерть в твоих объятиях… Как это сладко…

– И как глупо, – едва слышимым эхом подпела тишина.

Гвиневера подняла лицо, подставляя мужским губам свой тёплый рот…

Они не запомнили, как освободились от одежды и припали друг к другу.

– Хочу смотреть на тебя, любовь моя, – шептала Гвиневера.

Прикосновение к пылающей коже, казалось, воспламеняло пространство.

– Хочу…

– Хочу…

– Хочу…

Они перебивали друг друга, торопясь сказать главное, душили поцелуями, метались по каменному полу и по ласкающему лисьему меху. Гвиневера кипела, её энергия подавляла Маэля. Исходивший от тела девушки жар заполнил хижину и сгустил воздух. Маэль с готовностью отвечал на жадное искание её рук, но никак не мог до конца отдаться коротким мгновениям счастья. Наслаждение ускользало, вытесняемое внутренним напряжением. Привычный находиться начеку, Маэль вылавливал малейшее движение за пределами жилища, вслушивался в тончайшие подозрительные звуки. Но всё оставалось в покое у подножия скалы.

– Любовь моя… – Гвиневера добралась до живота Маэля, пальцы её скользнули ниже. – Господи, не дай нам погибнуть прежде, чем мы постигнем сладость нашего единения!

Он увидел её изумлённые глаза, когда проник в затрепетавшую мякоть её нетерпеливого лона.

– Твоя! – выпалила Гвиневера.

Ему почудилось, что весь он покрылся искрами, они бегали по его рукам и ногам, приятно покалывая и вбуравливаясь в тело, чтобы под кожей порождать новые искры. В голове помутилось. Он впился в нежную женскую шею и застонал.

Время вскипело, пещера покачнулась, словно глубоко вздохнула…

И вдруг ухо уловило далёкий хруст ветвей под копытами.

Маэль немедленно освободился от объятий возлюбленной и бросился к выходу, схватив лук и колчан со стрелами.

Волчья Стая ещё не выбралась из леса, но юноша уже по звуку определил, что к утёсу двигалось более десяти человек.

– Что ж, у меня будет что вспомнить, когда я попаду на Небеса…

Он в два прыжка вернулся к хижине и, присев на корточки перед холодным, давно никем не разжигавшимся очагом, набрал горсть золы и стал обмазываться ею. Мельком он взглянул на Гвиневеру и бросил:

– Тебе надо одеться, любовь моя. Когда сюда придут, ты не должна никому дать повода усомниться в твоей добропорядочности.

– А ты?

Он поспешно нацепил штаны и мягкую обувь, оставив торс голым и перепачканным золой, и выбежал наружу.

Снизу донеслись торжествующие выкрики:

– Они здесь!

– Маэль, вонючий пёс, выходи! Быть может, мы убьём тебя сразу, если ты не разозлишь нас, и не станем жарить на костре.

– Гвиневера! Где ты? – раздался властный голос Мордреда. – Я пришёл за тобой! Вернись ко мне! Твой отец обещал тебя мне! Зачем тебе Артур со своими дикарями и колдунами?

Маэль осторожно высунулся и пустил стрелу. Внизу послышался болезненный вскрик, за ним разразились бурные проклятия.

– Именем Господа! Я отрежу тебе палец за пальцем, Маэль! – прорычал Мордред.

Маэль встал в полный рост на самом краю утёса и выпустил одну за одной ещё две стрелы, сразив двух всадников.

– Ваши черепа лягут в круг рядом с другими, когда муравьи объедят ваши отрезанные головы! – задорно выкрикнул он. – Никто из врагов не поднимался на этот утёс! Хорошо ли слышит меня Волчья Свора? Поджимайте ваши хвосты и улепётывайте, пока дух Мерддина не превратил вас в неподвижные камни! Или вы не знаете, куда приехали?

– Он перебьёт нас всех, – сказал один из всадников, понукая своего коня и пятясь к деревьям. – Мы не попадём в него отсюда. Он слишком высоко. Стрелять неудобно. Зато мы у него как на ладони, Мордред.

Маэль неторопливо положил очередную стрелу на лук и натянул его.

Мордред тут же пустил своего коня вскачь, чтобы укрыться от опасности в лесу. Весь отряд заметался и последовал за главарём. Маэль пустил стрелу, и она вонзилась в чью-то спину.

– Ха-ха! – торжествующе закричал Маэль. – Кажется, кто-то назвал меня псом? Где же ваши клыки, волки? Я не слышу угрожающего воя, доносится лишь трусливое повизгивание! Ха-ха-ха! А теперь сидите и ждите… Никто из вас не поднимется сюда, пока я жив… Суньтесь сюда, и я с удовольствием спущу шкуру с каждого из вас, чтобы натянуть её на боевой барабан!

– Мы будем ждать, пока ты не сдохнешь от голода, Маэль! Или ты думаешь, что кто-нибудь выручит тебя? Нет, вы сожрёте друг друга с прекрасной Гвиневерой, когда у вас подведёт животы!

– Так-то ты любишь женщину, Мордред? – зло засмеялся Маэль.

– Плевать мне на всех! Я должен отомстить Артуру.

– Трусливый вор! Ты не рискнул даже вступить в честный бой!

– Когда-нибудь я вырву Человеку-Медведю его когти и сделаю из них нагрудное украшение! – продолжал кричать из леса Мордред. – А его самого я буду травить собаками, как настоящего медведя!

– Слишком много слов! Поднимись-ка ко мне, я хочу испытать крепость твоих рук!

– Не принимай меня за дурака, Маэль! Ты же прикончишь меня, пока я буду взбираться!

– Разумеется, – хохотнул юноша. – И с огромным удовольствием! Жаль, у тебя нет ни волчьего хвоста, ни когтей, мне нечем будет украсить мой шлем. Да и откуда у тебя волчьи когти, Мордред? Ты же не волк, а жалкая собачонка во главе своры трусливых беспородных щенков! Вы умеете только тявкать!

Мимо него с жужжанием пролетела стрела и, громко стукнувшись, упала на камни возле входа в хижину. Вторая ударилась о скалу, не долетев. Третья зависла в воздухе, словно во сне, развернулась и упала обратно.

– Вижу, вы страдаете косоглазием! – бросил Маэль и скользнул к домику. – Гвиневера, счастье моё, не выходи наружу, тут опасно!