- Это правда?

       Ева пожала плечами и потерлась щекой о черный ствол трости.

       - Так зачем ты серию ликвидировал? - спросила она, плюхаясь на траву. Ева сняла босоножки и пошевелила пальцами. - Там были хорошие результаты. Отклик в девяноста процентах случаев по отношению к семи на контрольной. И эффект устойчивый. А ты взял и приговорил.

       Она выставила указательные пальцы, целясь в Адама.

       - Бах-бах-бах! И все. А это "ж-ж-ж" неспроста.

       Минутная пауза была взята не для принятия решения, которое Адам принял еще в морге, спокойно оценив все возможные последствия. Он дразнил Еву. А она терпеливо ждала, расколупывая лужайку. Вытащив из травы божью коровку, Ева посадила ее на запястье и погнала ногтем по рельсам шрамов.

       Жук дополз до сгиба запястья и взлетел.

       - Объекты были заражены, - сказал Адам и, предваряя вопрос, добавил: - Неизвестный вид плесени.

       - И что?

       - Полученные результаты нивелируются.

       - Или наоборот... - задумчиво произнесла Ева, поднимая на ногте рыжего муравья. - Посмотри, какой хорошенький. И какой упрямый. Ползет себе и ползет по дорожке. Ее кто-то когда-то проложил, пометил феромонами, и муравей держится вешек. Ему плевать, когда это было и зачем, и что двумя миллиметрами правее путь не хуже, а может и лучше. Нет, если его забрать, он запсихует. Прямо как ты! А может, он и есть ты?

       - Скорей уж ты. Это самка. Leptothorax muscorum. Рабочая особь.

       - Неужели? - Ева пересадила муравья на трость. - И как ты определил?

       - В муравейнике все самки. Генетически. Поскольку репродуктивная функция у большинства особей подавлена, то половая дифференциация переходит в разряд незначительных факторов. Хотя в экстремальных условиях некоторые самки берут...

       - Самки... - заворожено повторила Ева. - И размножается только царица. По-моему, это гениально.

       С кладбища донеслись голоса. Люди приближались, и Адам протянул руку Еве:

       - Пойдем. Не надо их злить?

       - Иначе укусят? - она подсадила на трость еще нескольких муравьев. - Мелкие, а кусаются больно. Как люди. Только у людей преимущество. Знаешь какое?

       Уходить стало поздно. Родственники и друзья Натальи скорбной вереницей потянулись по дорожке. Они старательно не смотрели на Адама, но умудрялись облизывать взглядами Еву. И определенно, ей это нравилось.

       - Люди могут сбежать из муравейника. Или поменять одну царицу на другую. А муравьи нет. Ценное качество.

       - У кого?

       - У муравьев, конечно.

       Ева поднялась, только когда отъехал черный автобус с эмблемой похоронной конторы на борту. Облизав пальцы, она стерла с бедер травяные пятна.

       - Как ты думаешь, а хоронили они с тортом или все-таки решились убрать?

       Ева исчезла, предоставив Адаму неожиданную свободу действий. И он занялся плесенью. Полученные споры отказывались прорастать на агаре, проигнорировали и клеточный монослой. Инъекция препарата крысам также не дала результата. Равно как и распыление в воздухе. Споры циркулировали в замкнутой системе, крысы дышали ими. Ели мозг образца со спорангиями. Гадили. Кровь их оставалась чистой. Пробы спинномозговой жидкости и мышц также.

       А на седьмой день крысы издохли. Адам попытался провести вскрытие. Стоило коснуться скальпелем первого тельца, мягкого даже на ощупь, как оно лопнуло, выплеснув в короб розоватую слизь. Она прилипла к манипуляторам и стекала медленно.

       Розовый деготь на белом стекле.

       И ни малейшего признака плесени. Ощущение, что клетки в один момент просто самоуничтожились. А подобный вариант представлялся маловероятным.

       Адам повторил эксперимент.

       Крысы издохли за три дня.

       Адам увеличил количество повторностей и, не дожидаясь исхода, умертвил часть особей. Заморозив жидким азотом тушки, Адам приступил к вскрытию.

       Плесень присутствовала. Она проросла во все ткани, образовав несколько микроопухолей в семенниках, и добралась до мозга. Однако проступившие над корой гифы не несли спорангиев.

       Крысы грибу не подходили.

       Именно тогда Адам и спустился в хранилище. Вот только в секции А обнаружилось всего пять образцов и записка, приколотая булавкой к номеру три.

       "Дорогой Адам, мне безумно жаль несчастненьких андроидов, которых ты собираешься распилить на кусочки. Они ведь не виноваты, что так получилось. А еще мне очень-очень не хочется тебя огорчать. И поэтому я решила поступить по-справедливости. Ты начал вскрывать с нечетного, поэтому все нечетные в серии будут твоими. А я заберу себе четненьких. Конечно, ты будешь против и сейчас возмущен до глубины души, но я очень-очень надеюсь, что ты меня простишь.

       Целую. Твоя любимая младшая сестра"

       Адам вытащил булавку из глазницы андроида. Справедливость в представлении Евы имела странноватый оттенок. Но в одном она была не права: Адам не злился.

       Если избавление от Евы будет стоить пяти образцов, Адам был готов их пожертвовать. Главное, чтобы эта игрушка не слишком быстро ей приелась.

       Игрушка оказалась даже чересчур увлекательной. Шли недели. Дохли крысы и собаки, увеличивая число неудач. Адам включил в опыты мартышек. Партия протянула почти месяц, но закончила так же, как и предыдущие объекты.

       Адам заказал шимпанзе и горилл. Подумав, включил отдельной линией андроидов той же серии, на которой было замечено заражение.

       Гориллы взбесились. Шимпанзе впали в депрессию. Андроиды девиаций в поведении не проявили.

       Гориллы сдохли.

       Шимпанзе сдохли.

       Андроиды жили. Анализ крови и спинномозговой жидкости присутствия гриба не выявил. ДНК от регламента отличалась на две сотые процента. А вот на срезах головного мозга паразит был виден. Его гифы пробивались сквозь толщу нейронов, чтобы распуститься на коре хрупкими астрами конидиеносцев.

       В этом не было смысла.

       Споры высевались на поверхность мозга и споры же прорастали в мозг, прокладывая путь по уже однажды проложенным каналам. Уробус пожирал сам себя. И иногда иных, более мелких змей. Их он растворял изнутри, проращивая еще один слой мембраны, которую клетки принимали за настоящую и линяли, совсем уж по-змеиному.

       Адам создал трехмерную модель. Получилось красиво. И Ева оценила.

       - Привет, живодер, - сказала она, забираясь в Адамово кресло. - Смотрю, все развлекаешься?

       Все четыре стены сомкнулись в единый экран, на котором разворачивались сети нервных синапсов. Зеленоватые гифы гриба лишь начали путешествие.

       - И я тоже рад тебя видеть, - Адам сдержанно поклонился. Ева выглядела бледной и уставшей. Ее волосы, завитые мелкими колечками, торчали дыбом, а с левой ноздри свешивалась серьга-капелька.

       - Ну и как процесс? Сколько невинных душ загубить успел?

       - А ты?

       Адам остановил запись на моменте, когда бледно-зеленая труба расширяет диаметр и взламывает бислой мембраны. На изначальной версии внутренняя мембрана была гладкой. Сейчас на ней топорщились иглы рецепторов.

       Ева? Ну больше некому. Но как он сам не догадался! Абсолютная копия. Гриб не просто мимикрирует под нейрон, он сам почти становится нейроном. И даже рецепторы забирает.

       - Ровным счетом пять, - Ева растопырила пальцы правой руки. - Хотя нет, пять с половиной. В перспективе. Наверное. Я еще не решила насчет этой половинки. Упрямая она.

       - И что тебе надо?

       - Помочь хотела.

       - Спасибо. Помогла. Я очень тебе признателен.

       Фыркнув, Ева высунула язык и кончиком коснулась серьги. Уходить она не собиралась. Значит, не просто нервы потрепать явилась.

       - А давай меняться? - предложила она.