Дышать опять нечем.

       Пройдет. Надо потерпеть. Надо умереть. Тогда дадут пару дней передышки.

       Сегодняшняя смерть долгая. Тод падает-падает в круговерть черно-белого шума и увязает в ней, как муха в смоле. Смола каменеет, превращаясь в янтарь.

       Муха пытается сдохнуть.

       И отчаявшись, разламывает камень. Крылья расправляются, а шум исчезает, сменяясь пустотой. Великое ничто выплескивается в мир. Великого ничто слишком много, чтобы разум выдержал.

       -...крыльце сидели...

       Эхо Евиных слов заставляет бездну вздрогнуть. Она сжимается, чтобы дойдя до точки, раскрыться. И снова сжаться.

       Тук-тук.

       Кто там?

       Я.

       Ты.

       Финальная точка - пуля, связавшая входное и выходное отверстие.

       У нее есть имя. У всех есть имена, ибо Бог сотворил мир. А новый Бог собирается перекроить мир по-своему. Но сначала нужно стереть старые имена.

       - У тебя ничего не выйдет, - говорит тот, кто забыл себя, Бездне.

       - Посмотрим, - отвечает Бездна. - У меня уже получилось.

       Из лона ее выходят новые народы.

       В сознание Тод возвращается в камере. И девять квадратных метров пространства, знакомого в каждой щербине, кажутся родными. Тод лежит, наново привыкая к телу.

       Неудобное.

       Тяжелое.

       Поднять руку выходит не сразу. Но Тод точно знает, что делать: сгибать пальцы. Большой, указательный, средний, безымянный, мизинец. И разгибать, называя уже вслух. Повторить фокус с левой рукой. И только затем попробовать сесть.

       Получается. И получается как-то чересчур легко. Это потому, что на сей раз бездна осталась внутри Тода. Это хорошо. Если повезет, в следующий раз она заберет его и не придется возвращаться.

       Но следующего раза не наступает.

       Очень долго не наступает.

       Время идет, отсчитывая хронометрически точные периоды света и темноты. Под этот ритм легко подстроится. Иногда его нарушает Седой. Приходит с обычным вопросом:

       - Что-нибудь надо?

       Бездна требует Седого игнорировать. Но в одиночке тоска. И однажды Тод не выдерживает:

       - Принеси книгу.

       - Какую?

       - Без разницы.

       И Седой исполняет просьбу. Его выбор странен - Есенин, Библия, "Капитал", "Теория видов", "Мифы народов Южной Америки" и "Три мушкетера" в комиксах. С книгами в камере веселей. Но Тод ждет Еву. Она не приходит.

       Бездна постепенно осваивается внутри. Иногда она разговаривает с Тодом, используя Евин голос, только почему-то не получается понять. И это злит.

       В камере не на чем выместить злость, и Тод рвет книги. Потом обрывки можно складывать. Мозаика из букв - неплохой способ убить время. И Седой, кажется, с этим согласен.

       Вместе с книгами он принес чистую бумагу и десяток восковых карандашей, велев:

       - Пиши.

       - Что?

       - Что хочешь.

       Тод не хотел ничего. Бумагу он тоже разорвал. Складывать белые куски было сложнее.

       В следующий свой визит Седой принес коробку бисера и стопку журналов. Сказал не понятно:

       - Попробуй сменить хобби.

       Тод не помнил, какое хобби у него было раньше, но занятие позволило улучшить мелкую моторику пальцев. Тод научился плести цветы. Особенно хорошо получались незабудки. Только синий бисер быстро закончился.

       - Где Ева? - отдав корзинку бисерных цветов, Тод все-таки задал этот вопрос, а Седой ответил:

       - Евы больше нет.

       Это неправда. Бездна соглашается. Тод ждет. Он делает дерево. Проволочный ствол, раскидистые ветви, крохотные листья и крупные цветы. Кажется, он видел когда-то такое дерево, но уверенности нет.

       Шесть желтых бусин. Седьмая - красная. Синее не может находиться рядом с зеленым. Белое - альтернатива. Некоторые ветви белы. В венчики цветов напрашиваются снимки. Тод видит лица, но не знает имен и не способен объяснить, что именно ему нужно. Поэтому он быстро оставляет попытки, просто продолжая работу. Работа упорядочивает существование. И когда дерево вырастает вровень с Тодом, ожидание заканчивается. Кажется, была стена и ледяное прикосновение пневматического пистолета. Игла, пробившая в шею. Сон, сквозь который пробивается урчание мотора. Колыбель качает, бездна мурлычет.

       И умирает вместе со следующей дозой.

       Сознание привычно сбрасывает память и возвращается пустым. Пустота - это тоже неплохо. Перед Тодом дверь бункера, и седовласый смутно знакомый человек возится с кодовым замком.

       Пистолет в руке придает человеку уверенности, но это ложь. Тод смог бы убить его. Убивать легко. А бисер мелкий, с ним аккуратность нужна.

       - Кажется, я знаю, кто твоя мать, - Тод сообразил, что стоит на четвереньках, а из носа льется кровь. И судя по количеству ее на полу, льется давно.

       - Какое это имеет значение? - спросила Айне, разглядывая бурое пятно.

       - Ты на нее похожа.

       - Фенотипическое сходство может выступать лишь косвенным свидетельством родства, - Айне положила ладошки ему на виски, заставляя поднять голову. - Меня больше беспокоит твое физическое состояние.

       - Я в норме.

       От кровотечения из носу еще никто не умирал. Хотя все равно неприятно. Ладно бы причины имелись. Тод пощупал переносицу: цела.

       - Ты выглядишь... больным?

       Ну вот, испугал ребенка.

       - Это просто кровь. Пройдет.

       Уже почти прошла. Институтка несчастная, еще в обморок грохнуться не хватало. Стоп. Обморок в анамнезе уже имелся. Истерика тоже. Список достижений был почти полон.

       - Я жучки поставил, - Тод сдавил переносицу и запрокинул голову. - Трекер в кармане. Подключи, пожалуйста.

       Систему Айне собрала быстро. Сама вывела карту - умница, девочка - и синхронизировала сигнал. Две красных точки шли тесно.

       Кровь продолжала течь.

       Да что ж за напасть такая? Тод взял планшет и изменил масштаб, выводя ленту внутреннего вала.

       - Внутренний периметр. Точки охраны. Сигнализация. Рамки стоят точно. Здесь и еще здесь, да, левее. Автоматика. Угол обстрела с перекрытием. Только... у меня ощущение, что это все - бутафория.

       Айне кивнула. Ее внимание было сосредоточено на двух красных точках, которые стремительно сближались друг с другом. Того и гляди столкнутся.

       - Мы должны попасть в бункер, - Айне подставила ладонь под капли. - И мы должны попасть в бункер раньше, чем они.

       - Испачкаешься. Кровь плохо отстирывается.

       Точки на экране замерли в опасной близости.

       - Вал пройти не сложно. Но что будет за ним - я не знаю.

       Точки коснулись друг друга. Айне молчит. В ее упрямой голове уже созрело решение. И отговорить вряд ли получится.

       - Это опасная затея, маленькая леди. И лучше будет подождать или...

       - Нет! Мы должны попасть в бункер! Сегодня! Сейчас! Я приказываю! А ты не имеешь права ослушаться моего приказа, ты...

       Точки слились в одну. Следовало прибить господина нациста, когда была возможность.

       Хотя... случай еще представится.

       - Пожалуйста, Тод, - Айне перевернула планшет. - Это не каприз. И я тебя не дрессирую. Мне действительно нужно попасть в бункер. Или хотя бы к двери бункера, а дальше я сама.

       - Попадешь. Дай мне немного времени.

       - Времени нет, - вытянув руки, Айне продемонстрировала тонкие запястья, торчащие из рукавов. - Посмотри, я расту. И мне страшно. Здесь нельзя расти. Здесь я умру.

       Глаза у нее синие, а волосы - нет. Наверное, так даже лучше. Она - не Ева.

       Айна - означает зеркало.

       Она слышала, как хрустнула шея охранника в Тодовых руках. И как широкий клинок перерубил шейные позвонки второго, тоже слышала. И еще удивилась: почему никто не слышит таких громких звуков?