Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

       - Неа! - Ева помахала пальцем перед носом, а затем мазнула по губам, оставляя красный кровяной след. - Не просто город! Там город, который живет для нас. Для тебя и для меня! Для ма-а-амочки... для па-а-апочки. Папиных дружочков. И мамочкиных подружек. Для твоей сучки...

       - Заткнись.

       - Фигу! - она скрутила фигу. - Кто ж тебе еще правду скажет, если не сестра родная? Сучка она. Думаешь, ты ей нужен? Неа. Ей сюда хочется. Воет-воет, скребется, как шавочка у порога. Пустите в дом! Пустите в рай! Ты еще не выправил ей иридиевый чип?

       Адам отступил.

       - Пока нет, - решила Ева. - Но папашку регулярно обрабатываешь, да? А он против. И мамочка тоже против. И все вообще против! Только ты один "за", потому что идиот. И-ди-от!

       Ева кулачком постучала Адама по лбу, он перехватил руку и заломил, сдавливая.

       - Больно же! Отпусти! - Девушка попыталась вывернуться, но Адам держал крепко.

       - Если ты, - медленно произнес он, переворачивая сестру лицом к себе. - Если ты посмеешь тронуть Наташу...

       - Ты меня убьешь, слышала уже. Отпусти.

       Она успокоилась. Она всегда очень быстро успокаивалась, едва ли не быстрее, чем вспыхивала. И Адам разжал руки. В чем-то, безусловно, Ева была права, вот только признавать ее правоту было опасно. Она же приникла к стеклу, прижалась щекой и часто дышала, раздувая влажное пятно. На нем удобно рисовать, но рисунки быстро исчезнут. Еву это не волновало.

       - Ты никогда не думал, Адам, что наш рай очень хрупкий? И что боги должны заботиться о людях, если они хотят оставаться богами. Но заботиться, а не поднимать до своего уровня. В раю на самом деле места мало.

       Облака расступились, и город протянул к Адаму блеклые руки домов. Силуэты их виднелись внизу и походили на рифы, спрятанные под широким покровом моря. Огнями святого Эльма плыли редкие фонари. И где-то в свете их грелись люди-призраки.

       Ева права. Места в раю на всех не хватит. И те, кто внизу, рано или поздно поймут, что их дурят. И от просьб и вежливого ожидания под присмотром чипов перейдут к действиям. Единственный способ - не допустить развития процесса.

       И он находится на правильном пути.

       Оставшись один, Адам вернулся к бумагам. Он не стал их разбирать на рваные и целые, нужные и не очень, сгреб и запихал всю кипу в камин. Потом поджег, сел поближе к огню и открыл планшет. Письмо от Натальи лежало в ящике.

       "Привет. Я соскучилась. Давай встретимся? Сегодня. На нашем месте в наше время".

       Адам послал подтверждение.

       Их местом стало крохотное кафе. Оно появилось на стыке двух улиц, более похожем на линию фронта. Здесь старые дома одной сталкивались с глянцевыми новостроями другой, и желтый кирпич уступал место бетону и стеклу. Кафе было землянкой, где жители воюющих районов могли укрыться и забыться.

       Наташа ждала. Заняла столик, который уже числила своим, хотя Адам никогда не мог понять этой ее привязанности к местам и предметам. Но игру он поддерживал.

       - Привет! - она издали замахала рукой и подняла меню. - Я уже заказала! Ты же не против?

       - Нет.

       Адам втянул острый запах свежемолотого кофе, единственный из местных ароматов, который был ему по вкусу.

       - Знаешь, твоя сестра к нам заходила. Она довольно милая. И любопытная, - Наталья сунула в рот ложечку. - Все спрашивала, чем мы занимаемся. Я ее с этими вопросами к тебе отправила. Она ведь не обиделась? А ты?

       - Нет.

       - Я тоже так подумала.

       Возникшую паузу заполнил официант. На подносе его, расписанном восточной вязью, теснились фаянсовые тарелки. И кофейный аромат был безнадежно испорчен резким запахом жареного мяса. А от официанта еще и сигаретным дымом пованивало.

       Пора завязывать с этими походами "вниз". Сверху город выглядел как-то приятнее.

       - Знаешь, а я вот все не привыкну к тому, что ты такой... - Наталья прочертила ножом по скатерти линию. - Ну не знаю, такой обыкновенный, что ли? Ты только не обижайся. Я просто думала, вы совсем другие. Ну то есть совсем - это...

       - Совсем, - пришел на помощь Адам. - Фенотипическая дифференциация.

       - Да. Именно. Ты всегда меня понимал!

       И этот момент был самым простым в их взаимоотношениях.

       - Ты сделала то, что я просил? - Адам принялся разрезать запеканку на равные кусочки. Пробовать ее на вкус он не собирался, но полное отсутствия интереса к пище могло быть воспринято неадекватно. Во всем, что касалось отношений, Наталья проявляла редкую обидчивость.

       - Конечно. А ты сделаешь то, о чем прошу я?

       - Я постараюсь.

       - Так будет лучше для всех! Знаешь, Крайцер уже выдохлась. Состарилась. Ну не в смысле возраста, я имею в виду мышление. Она думает в рамках прошлого. Она... она сама вся этакий динозавр. Только и может, что ограничения ставить. Я ей говорю одно, а она слышит совсем другое. Совершенно!

       Наталья махнула вилкой, и на скатерть села стая жирных капель.

       - Вот вчера я изложила ей свою теорию и... ничего! Вообще ничего! Вот просто взяла и отмахнулась. А ведь вся проблема как раз в десинхронизации сети. И если создать узлы-концентраторы, а затем целенаправленно на них воздействовать...

       Адам слушал очень внимательно.

       -...адекватный же подбор структурных элементов позволит снизить амплитуду эндоколебаний. А полная унификация структуры сведет показатели девиации к нулю. А если добавить механизм резонанса, точнее использовать объект-концентратор как резонатор, то проблема решится сама собой! Смотри, оператор будет контролировать несколько точек, а уже они по нисходящей станут воздействовать на объекты. Принцип пирамиды, - она подняла взгляд на Адама. - Господи, извини. Тебе это вряд ли интересно, но когда я с тобой разговариваю, мысли так и прут.

       Вот поэтому Адам и соглашается на эти нелепые встречи, столь раздражающие Еву-нуль. И Крайцер, прослышь о них, расстроилась бы. Людей легко вывести из равновесия.

       Людей следует беречь. Во всяком случает тех, которые нужны.

       А мысль, высказанная Натальей, была интересна. Тогда Адам почти решил пойти ей навстречу. Не успел: спустя три дня Наталья погибла.

       Евина комната была полна вещей. Груды шмотья возвышались на полу, вываливались из раскрытого шкафа, погребая и козетку, и низкую широкую кровать. Сверкали стразы, переливался искусственный шелк, меняя цвета согласно программе.

       Адам переступил через золотые цепи, растянутые между двумя мягкими стульями. Под ногой что-то хрустнуло, и в воздухе поплыл резкий запах жасмина. Веки Евы дрогнули:

       - Чего тебе? - хриплый голос стерся за звоном сотни колокольчиков, облепивших атласные ленты.

       - Поговорить. Опять наширялась?

       Запах вельда почти не ощущался за вонью духов. Ева перевернулась на живот и вытянула руки в мелких засечках шрамов. Она нарочно не убирала рубцы, извращенно гордясь не то собственной способностью держать боль, не то собственным сумасшествием.

       Адам отбросил шубку из белых соболей, белый пеньюар, расшитый цветами, поднял платье из подвявших незабудок. Ева любила синий цвет.

       Сейчас ее лицо отливало синевой.

       - Я не хочу с тобой говорить. Потом.

       - Когда?

       - Завтра. Послезавтра. Потом когда-нибудь. Вечность впереди. Ве-чность!

       Вечность осталась за порогом этой захламленной комнаты, в которой вельдовый дурман расплавлял мозги сестричке. И похоже, выплавил окончательно.

       - Наташа погибла.

       Адам ожидал, что она попробует сыграть удивление или продемонстрирует радость, но Ева лишь зевнула и спросила:

       - И чего?

       Она все-таки села и уставилась на собственную грудь. К влажноватой белой коже прилипли ворсинки и три золотых монетки, вшитые в кожу, казались чешуей.

28
{"b":"156796","o":1}