Добропорядочный мистер Эсквит сник, как сдувшийся шарик, и стал молить ее дать ему время: мол, надо подумать о детях, подготовить их к такой травме. Учитывая, что детям тридцать два и тридцать четыре года соответственно, я прекрасно понимаю цинизм Джесс. Их отношения видели больше конфликтов, чем Уайтт Эрп, и каждый раз Джесс оставалась на ранчо в одиночестве.

— И на этот раз я серьезно. Я не сдамся. Нет. Ни в коем случае. Слишком я стара для того, чтобы быть какой-то любовницей. Нет, я серьезно. Абсолютно. Это конец.

Джесс повторяет одно и то же несколько раз, когда перед ней стоит выбор. Знаете, она как те книги по психологии, которые советуют каждый день смотреться в зеркало и повторять: «Я красивая, я состоявшаяся личность, в моем мире все в порядке». Я бы попробовала этот метод, но боюсь, что мое зеркало ответит: «Ты что, издеваешься, что ли?»

Переходим к обсуждению здоровья Кейт. Она на шестом месяце и выглядит так, будто под рубашкой у нее баскетбольный мяч.

— Знаешь, мне кажется, Брюс — отличное имя, — пытается убедить ее Кэрол.

— Не буду я называть его по отцу, хоть сдохни! Сама знаешь, чем это чревато. Чтобы его потом называли Брюс-младший или мини-Брюс? Это жестокое обращение с детьми.

— А может, Даглас? — Слова вылетают изо рта, не успеваю я опомниться. Четыре пары глаз поворачиваются ко мне.

— Купер, у тебя паранойя. Стоит только нормально потрахаться, и ты уже не контролируешь свои чувства.

— Я знаю, и правда, это здорово? — киваю я.

Девчонки хихикают.

— Ты просто катастрофа, — Кейт пытается привнести логику в этот разговор. — Встречаешься с ним всего четыре недели, а секс уже действует на тебя, как гипноз.

— Дело не только в сексе, Кейт. Думаешь, я такая легкомысленная?

Даже люди за соседним столиком кивают в ответ на этот вопрос.

— Нет, правда, не только в сексе. Понимаете, он такой… такой… — Я пытаюсь сформулировать, какой он. — Он… супер. Я опять в него влюбляюсь, без ума, без оглядки. — Четыре стона. Как будто за нашим столиком у всех несварение.

— Значит, великая миссия охоты за мужчинами окончена? — спрашивает Кэрол.

— Сто процентов. И она обошлась мне всего в 2164 фунта, очень выгодно.

Сегодня утром я наконец заглянула в счета по кредитке. Теперь осталось лишь снять деньги и заплатить по счету. Мне срочно надо найти работу.

— Черт возьми, Купер, ты что такое в Шотландии купила — мини-остров?

— Даже не спрашивай, но траты были не напрасны. Каждый раз, когда я говорю с Сарой по телефону, у нее такой голос, словно она до сих пор улыбается.

— Так ты ему сказала? — спрашивает Кейт.

— О чем?

— Внимание, Купер, внимание! Ты сказала Дагу, что он — счастливый победитель в твоем конкурсе потенциальных мужей?

— Сегодня скажу. Пирог с мороженым, пожалуйста, — кричу я официанту. — По четвергам он играет в футбол, но я попозже устрою ему сюрприз.

— Пусть кто-нибудь предупредит соседей, что им предстоит еще одна бессонная ночка, — говорит Джесс. — Тебя арестует экологическая полиция за шумовое загрязнение.

Я вгрызаюсь в пирог. К черту калории, мне нужна энергия. К тому же я скоро стану замужней женщиной, так что можно позволить себе распуститься.

В конце улицы Дага выпрыгиваю из такси. Одиннадцать вечера. Не уверена, что он уже дома, но с радостью посижу на ступеньках и подожду его. Ну и что, если я заработаю себе геморрой, ведь я влюблена!

Подойдя к двери, я вижу, что внутри горит свет. Ура! Звоню в звонок один раз, потом еще раз через пару минут. Уже собираюсь снова нажать на кнопку, но тут дверь открывается. И на пороге стоит не Даг. Там стоит очаровательная высокая кошечка модельной внешности с волосами цвета воронова крыла и сияющей улыбкой, и ее прелести прикрывает одно полотенце. Если это его домработница, то у нее весьма странная униформа и часы работы.

— Чем могу помочь? — с улыбкой спрашивает она.

Я молчу. У меня зубы склеились. И тут до меня доходит, что произошло. В состоянии кататонического счастья я случайно позвонила не в ту дверь.

— Извините, мне нужен Даг Кук. Я, наверное, домом ошиблась.

— Вовсе нет, он наверху. Заходите.

Она отходит в сторону и впускает меня, а потом поднимается наверх вслед за мной.

Когда мы оказываемся в гостиной, Даг как раз выходит из спальни во втором семейном полотенце из комплекта. Меня чуть не выворачивает.

— Карли, какой сюрприз! Саскья, это сестра Кэла Купера, пришла договориться насчет вечеринки в день рождения, — улыбается он.

Вот ублюдок! Нисколько не шокирован моим появлением. Невозмутим, как море в штиль.

— Карли, ты знакома с Саскьей?

— Да, она меня впустила. — Я поворачиваюсь к ней: — Знаете, милая, вы бы лучше не открывали дверь в таком наряде — простудитесь.

На подсознательном уровне мои слова доходят до нее, и она убегает одеваться.

— Ах ты мерзавец! — выпаливаю я.

Самодовольная улыбка на его лице говорит мне, что оскорбление даже не достигло его мозга. И тут вдруг я все понимаю. О нет!

— По вторникам, четвергам и пятницам ты вовсе не играешь в футбол, не так ли?

— Нет. Саскья — стюардесса. И в эти дни она в городе. Кстати, после того как мы поженимся, она бросит работу. Нам не терпится завести детей.

Он наслаждается каждой мучительной, пыточной минутой.

Я пытаюсь хранить самообладание. Не позволю этому козлу видеть, как я плачу.

— Так что же это было, Даг? Все это дерьмо с «я люблю тебя» и «никогда больше не отпущу»? Это что же, была какая-то выдумка, извращенная игра?

Есть ли мировой рекорд за количество матерных слов, произнесенных за одну минуту? Если да, я его сейчас побью.

Он опирается о стену, а на лице все еще играет эта лениво-самодовольная улыбка. Мне хочется стереть ее кирпичом.

Он откидывает голову и смеется:

— Ну что я могу сказать, Карли. Неужели ты на самом деле мне поверила? А я-то думал, что в твоем мире люди так и поступают: обещают вечную любовь и верность, одновременно трахаясь до умопомрачения с кем-то еще.

Так, значит, вот в чем дело. Добрая старая месть. Какое там у нас наказание за убийство? Можно выдвинуть против него обвинения в ментальной жестокости и особо изуверском душевном терроризме.

Но он того не стоит. Копаю глубоко, пытаясь отыскать хоть обрывочек достоинства. Поднимаю голову и смотрю ему в глаза:

— Мне жаль тебя, Даг. Ты жалкий, больной, убогий придурок.

С этими словами я оборачиваюсь и иду к двери. Господи, только бы не поскользнуться ни на чем, пока я разыгрываю сцену драматического ухода. Хлопаю дверью для эффекта, но забываю проверить, не попали ли в щелочку мои ноги. Кряк! Это мой палец крякнул или дверь?

Прихрамывая, ковыляю до конца улицы (это был все-таки палец) и перехожу на истеричный хромой полубег. Все это был ужасный сон! Я попала в чужой кошмар!

Ловлю такси, залезаю в салон, и таксист закатывает глаза. Только этого ему не хватало — истеричной девицы. Спорим, он жалеет, что пораньше выехал на смену?

Через двадцать минут я уже сижу на кухне у Кейт и выкладываю ей все. Через два часа и двадцать минут я уже говорю заплетающимся языком, выпив две бутылки вина в рекордный срок. Вся моя жизнь оказалась в помойке вместе с пустыми бутылками.

Наконец Кейт укладывает меня в постель, перекрыв газ в духовке и спрятав садовый шланг, ключи от машины и женскую бритву.

От усталости, горя и алкоголя я вырубаюсь через две минуты.

Просыпаюсь, чувствуя симптомы сердечного приступа. Моя жалость к себе так глубока, что я разочаровываюсь, увидев, что это всего лишь Камерон и Зоуи прыгают на моей груди.

— Тетя Карли, тетя Карли, мамочка просит вас отнести вашу несчастную задницу на кухню.

Пытаюсь встать, но кто-то, кажется, перевернул мир на девяносто градусов, не посоветовавшись со мной. Надеваю халат и тащусь вниз, как коматозная жертва в «Пробуждении». Кейт швыряет передо мной бутерброд с беконом.