Я еще не забронировала рейсы, потому что никак не могу распланировать все по времени. Придется применить чутье, если после сегодняшнего я вообще смогу хоть что-то почувствовать. Шанталь наносит моему телу такие увечья, что не удивлюсь, если выйду отсюда деформированной, как генетически измененная морковь.
Думаю, что максимальное время, которое я могу посвятить этому безумному плану, — год. Именно столько потребуется, чтобы кредитные компании догадались, что я занимаю у Питера, чтобы заплатить Полу (то есть занимаю в «Мастеркард», чтобы оплатить счета «Американ Экспресс»).
Шанталь приближается ко мне с двумя зондами, подсоединенными к электрическому устройству. А мне казалось, что электрошоковая терапия нелегальна. Ее вроде применяли к душевнобольным в шестидесятых, разве нет? Пусть только пискнет что-то насчет лоботомии — я вылечу отсюда быстрее, чем пойманный магазинный воришка! Не могу поверить, что я еще плачу деньги, чтобы со мной такое вытворяли!
Я сложила весь доступный кредит на картах, и получилось двенадцать тысяч фунтов. Все карточки предоставляют возможность снять деньги наличными, так что, когда пойдут счета, я просто буду снимать наличные с одной карты и платить за другую. Тут меня пронизывает леденящая мысль. Вдруг это незаконно? Иметь большую задолженность по кредитке и не иметь никаких средств, чтобы ее покрыть, — это ведь не уголовное преступление? Только этого мне не хватало: остаться без средств и одновременно оказаться в списке самых опасных преступников Скотленд-Ярда. Это будет последним ударом.
Шанталь выщипывает мне брови, словно стервятник, ковыряющий труп. Мне хочется связать ее и начать выдергивать ей волосы из носа пинцетом. Она что, не понимает, что мои нервные окончания кричат от боли? Подобное можно проделывать только под общим наркозом!
Я обдумываю худший и лучший сценарий. Худший: через год я опять окажусь здесь, и у меня не будет ничего: ни мужчины, ни денег, ни дома, ни работы, ни самоуважения. Будет только долг больше, чем у Перу.
Мне ужасно хочется поморгать, но тогда я разбрызгаю стойкую краску для ресниц и следующие два месяца буду ходить с щеками в черную крапинку.
Лучший сценарий: один из моих бывших оказывается моей второй половинкой, я оседаю в домашнем раю и начинаю размножаться, как крольчиха. Никаких серьезных стрессов в моей жизни нет. Единственное, что меня тревожит, — это список гостей к следующему званому ужину и где одевать детей: в «Бэби Гэп» или «Бэби Некст».
В команде спецов по красоте произошла замена, и теперь Жак порхает вокруг меня, как спятивший попугайчик, а Шанталь идет точить ножи и готовится принять следующую жертву. Я оглядываюсь в поисках Кэрол, но она, судя по всему, свалила на ланч. Вот такая у меня подруга! Я так проголодалась, что авокадно-кокосовый кондиционер уже кажется мне весьма аппетитным.
Жак наносит оттеночный гель на пряди моих волос и заворачивает их в фольгу. Он говорит, что потом посадит меня в сушилку, чтобы ускорить процесс. Итак, полуфабрикатного цыпленка замариновали, побрызгали жиром и сейчас засунут в духовку. Двадцать минут на пятой отметке.
Итак, мы имеем двенадцать тысяч фунтов, двенадцать месяцев, шестерых парней и склонность к попаданию в катастрофические ситуации, по опасности для человечества сравнимую с истощением озонового слоя. У меня такое чувство, будто я лишилась всего, кроме одного последнего фунта, и сейчас как раз собираюсь купить на него лотерейный билет. Никогда в жизни я не шла на такой крупный риск. Напомните, чтобы я положила в багаж кроличью лапку, веточку белого вереска на счастье, клевер-четырехлистник и медаль Святого Христофора. Кажется, божественное вмешательство мне не помешает. Интересно, у безумных авантюристов есть свой святой? Святой камикадзе какой-нибудь.
Жак снял фольгу, расплел мои пряди, обкромсал мои локоны, высушил их и вылил на них столько лака, что они застыли, как мотоциклетный шлем. Вот он отходит в сторону и любуется своей работой, а потом театральным жестом разворачивает меня лицом к зеркалу.
О боже мой! Видимо, Всевышний пропустил ту часть моих размышлений про божественное вмешательство. А если не пропустил, значит, чувство юмора у него извращенное. Я выгляжу так, будто меня высадили на тропический остров на полгода. Лицо обветрилось, волосы словно в жизни не расчесывали. Нет ни одной прядки длиннее дюйма, и все они торчат в разные стороны! Переверните меня вверх ногами, и мной можно подметать пол!
Я плачу по счету и бегу в ближайший магазин шапок, по дороге заглянув в ближайший паб, где полупьяная Кэрол клеится к официанту. Выражение ее лица, когда она сгибается пополам и хватается за живот, говорит о многом. Я хочу напомнить ей, что это все ее вина, но понимаю, что это бессмысленно: все равно что закрыть дверь конюшни уже после того, как жеребчик сбежал, выиграл Национальный кубок и обрюхатил соседскую кобылку.
Если это предзнаменование будущего, то меня ждут большие неприятности. Дайте мне, пожалуйста, самую большую шляпу, которая у вас есть! Желательно со съемной маской для лица, чтобы малыши на улице меня не пугались.
Глава 12
Что, если размер имеет значение?
Когда влажным ранним августовским вечером самолет приземлился в аэропорту Кай Так, на моем лице сияла улыбка шириной с хамберовский мост. Мне было двадцать четыре года, чувствовала я себя на сорок четыре и не могла поверить, что действительно выжила после восемнадцати месяцев в Шанхае, сохранила рассудок (в какой-то степени) и не развалилась на кусочки. И вот моя награда — целый год в Гонконге!
Я продралась сквозь таможенный контроль, получила багаж и оказалась как будто в массовке на съемках «Последнего императора»: вокруг было море людей. Я огляделась в поисках представителя отеля, который должен был меня встретить. И как я его узнаю? Надо было предложить ему взять красную гвоздику и держать под мышкой экземпляр «Таймс».
Изображая из себя бесстрастную космополитку, я разглядывала таблички. И наконец заметила одну с надписью «Карли Купер». Наверное, это за мной.
Водитель проводил меня к припаркованному «даймлеру». Направляясь в центральный район Гонконга, я чувствовала себя членом королевской семьи (разве что при мне не было собачки породы корги и я не была замешана в сексуальном скандале). Контраст между моим прибытием в Шанхай и первыми минутами в Гонконге невозможно описать. Гонконг — это зарево неоновых огней и настоящий пчелиный улей активности. Но больше всего меня изумили машины. Такого количества «роллс-ройсов», «бентли» и «мерседесов» вы не нашли бы и на парковке правительственного банкета.
Гонконг был построен на деньгах. И я как раз подходящий человек, чтобы их потратить.
Отель был одним из лучших на острове. Сверкающее творение современной архитектуры, взлетавшее на сорок этажей вверх, откуда открывался ошеломляющий вид на гавань до самого Коулуна. Я не могла поверить своей удаче. Что такая девушка, как я, делает в таком месте? От изумления у меня потекли слюнки.
Разбирая вещи, я размышляла, что подумали бы обо всем этом мои мужчины. Ник Руссо наверняка не заметил бы ничего вокруг, так как был бы занят под одеялом игрой в «спрячь китайскую палочку». Джо утащил бы меня в ближайший гоу-гоу-бар, чтобы я выучила пару соленых словечек на кантонском диалекте. Даг бы организовал фирму по продаже автомобилей на первом попавшемся участке земли и потратил бы кучу наличных на роскошное оформление салона. Том… черт, до сих пор больно о нем думать… Том бы отвел меня на крышу и танцевал бы со мной в лунном свете, нашептывая на ушко, что ноги у меня стройнее, чем у телки абердин-ангусской породы. А Фил? С Филом мне было бы лучше всего. Жаль, что его здесь нет. Мы бы завалились в ближайший бар, пили коктейли до рассвета, познакомились бы с кучей новых людей, а потом весь путь до дома танцевали бы танго.
Тут я вспомнила, что обещала позвонить ему, как только приеду, и сказать, что со мной все в порядке. Я поискала в сумочке электронный органайзер. Правда, я жуткая воображала? Черт, и куда он подевался? Не могла же я его потерять — только разобралась, как эта проклятая штуковина работает. Я вывернула наизнанку всю сумку, но безрезультатно. Черт, черт, черт! Он пропал. И теперь мне никак не связаться с Филом! Я знала, что он переехал в комнату в квартире другого американца в Шанхае, но не помнила ни номера, ни адреса. Даже если я и знала бы адрес, это было бы бесполезно: в Шанхае все равно нет нормальной справочной службы. Проклятие! Придется вернуться в первый же отпуск и найти его.