Начинает Кейт:

— Минус номер один. Ты бросаешь карьеру.

— Да я ненавижу свою работу, Кейт. Когда я была маленькой, я никогда не мечтала о том, чтобы вырасти и продавать туалетную бумагу! Что я скажу, когда попаду в рай? «Привет, Бог, чего желаете? Мягкую, рифленую, однослойную, двуслойную, белую или розовую?»

— Я тебя поняла, Купер, но ты же добилась успеха. Взобралась на карьерную лестницу, а теперь хочешь скатиться и приземлиться на задницу в самом низу.

— Я отскочу, — упрямо говорю я. — Ты давно видела, какого размера у меня задница?

Теперь они не только улыбаются, но еще и смеются.

Приходит очередь Кэрол:

— Минус номер два. Наверняка они все уже женаты, с детьми. Рискуешь столкнуться с их злобными женами.

— Если они женаты, я сразу же даю задний ход. Я делаю это не для того, чтобы кого-то расстроить. Один взгляд на обручальное кольцо — и я смоюсь оттуда быстрее, чем ты ныряешь под одеяло, когда обнаруживаешь у себя прыщ.

Все смеются. От внешности Кэрол зависит ее карьера, но мы не можем удержаться, чтобы иногда не подшутить над ее самовлюбленностью. Чтобы не задавалась, конечно.

И снова говорит Джесс.

— Минус номер три. Ты можешь остаться ни с чем, Карли, — тихо произносит она. Ее глаза умоляют, чтобы я передумала.

Я горько улыбаюсь:

— У меня и так ничего нет. По крайней мере, ничего важного.

Они хором воют в знак протеста.

— Кроме вас, девчонки, — торопливо добавляю я, прежде чем они успевают дотянуться до острых предметов. — И моей семьи. Но вы всегда будете у меня, что бы ни случилось. Все остальное — всего лишь вещи, они ничего для меня не значат. Ну да, есть у меня отличная лампа со светодиодами, но разве она греет меня по ночам?

— Можно попробовать, конечно, но рискуешь поджариться, — улыбается Кейт.

Я откидываюсь на стуле. Ну что бы я делала без этой компании? Мы вместе с тех пор, как расклешенные штаны вошли в моду — в самый первыйраз. И даже когда нам исполнится пятьдесят, мы все равно будем каждый месяц ужинать вместе и обсуждать кризисные ситуации перед каждым блюдом. Да мы просто комедийный сериал, который еще не сняли!

Приносят десерт. Официанты сосредоточенно увертываются от наших размахивающих рук. Кейт оглядывает стол, читая мысли других, и, видимо, ей это удается.

— Хорошо, детка, мы с тобой. — Потом заговаривает механическим голосом: — Миссия авторизована на высшем уровне. Можете выполнять.

Девочки начинают хлопать в ладоши, и официанты бросаются на пол, закрывая головы руками.

— Подумай только, Купер, это же еще хуже, чем в прошлый раз, когда ты решила обратиться в буддизм и послала письмо далай-ламе с требованием личной аудиенции, — смеется Кэрол.

— Я это сделала, только чтобы познакомиться с Ричардом Гиром, — надуваюсь я.

— А помнишь тот раз, когда ты выяснила, где у Лиама Нисона съемки, и шаталась вокруг съемочной площадки, надеясь, что он тебя заметит? — присоединяется Джесс.

И на что они намекают? Что в прошлом мои планы были несколько непродуманны?

— Нет, нет и еще раз нет! — протестует Кэрол. — Твой триумф — это когда ты послала свое стихотворение Мадонне. Долгие месяцы ты ждала, когда же она выпустит следующий сингл на твои стихи. И даже потратила ожидаемый гонорар.

Опять какофония визгов и хохота.

Они правы, я знаю, что они правы, но не могу отступить. Где-то там меня ждет другая жизнь. И я ее непременно найду.

После фиаско с Дагом я погрузилась в работу, чувствуя себя злодейкой похуже Пол Пота.

Последствия моей выходки насчитывали восемь по рихтеровской шкале разрушений. Каждый раз, когда мама смотрела на меня, она прижимала ко лбу влажную тряпочку и бормотала, что такая неразборчивая я, пожалуй, в отцовскую родню. Она даже взяла обыкновение молиться за меня на службе. Я попыталась утешить ее и напомнила, что Мария Магдалина тоже была потаскушкой, но Бог ее простил. Но все было без толку.

Каждый раз, направляясь в супермаркет, я все ждала увидеть свое лицо на постере в окне, под заголовком: «Разыскивается совесть Карли Купер».

Через пару недель после «купергейтского разоблачения» Кэл нарушил обет молчания и сообщил, что Даг перевелся в манчестерское отделение национальной сети по продаже автомобилей. Давай, Бог, пытай меня дальше! Мало того что я причинила боль Дагу — до такой степени, что он теперь, наверное, использует мое изображение в качестве мишени для дартс, — так из-за меня мой брат потерял своего лучшего друга.

Кэл был несчастен. Я не могла припомнить, чтобы он когда-либо так на меня сердился. Единственный похожий случай был в детстве, когда я приклеила на его куклу Кена две груди из орешков, чтобы он выглядел потрясающе в серебряном блестящем платье из фольги, которое я сделала. В результате получила грудастым Кеном по башке. Но по сравнению с нынешней ситуацией та казалась незначительной.

Что касается Марка, мне не хотелось, чтобы меня видели рядом с ним на расстоянии ста ярдов. Он попал в категорию «мужчины», а я решила, что скорее буду щеголять в анораке и займусь трэйнспоттингом [17], чем приближусь еще раз к представителю мужского пола. Оставалось надеяться, что «Салли из Эдинбурга» проживает достаточно далеко и лесной телеграф не достиг ее ушей. Хватит с нас одних разрушенных отношений.

Десять месяцев я работала день и ночь, терпя многозначительные взгляды, тыканье пальцами и насмешки посетителей клуба. Мои похождения стали легендой. Я пыталась смотреть на вещи оптимистично (любая реклама — хорошая реклама), но это меня не утешало. Я же не Шер.

Единственный плюс отсутствия общественной жизни был в том, что я накопила достаточно денег и переехала в собственную квартиру, вернув Кейт права на ее гостиную.

Наступил апрель, и я стала задумываться о моем приближающемся двадцать втором дне рождения.

Радостное событие, разве нет? Предлог, чтобы устроить захватывающий праздник и получить огромное количество хороших пожеланий от других людей. Но мне впору было устраивать вечеринку в телефонной будке в конце улицы.

Я решила, что должна уехать куда-то, где меня никто не знает. Туда, где люди не будут звонить в колокола и кричать «Чума!», завидев меня издали.

Я поговорила с Рэем и выпросила отпуск на месяц. Рэй мог бы быть моим единственным гостем в телефонной будке, так как, в отличие от прочих жителей планеты, он был мной весьма доволен.

Прибыль в клубе возросла на двадцать процентов, число драк сократилось до терпимого уровня (в среднем пара фингалов и одно сотрясение мозга за ночь), а процветающая торговля наркотиками не то чтобы стерта с лица земли, но по крайней мере вытеснена за пределы помещения. Клуб с каждым днем становился все больше похож на церковную организацию для молодежи.

Я ползала на коленях так долго, что стерла четыре слоя кожи, после чего Рэй наконец согласился дать мне три недели отпуска. Меня манила Америка. Сами посудите, у них были Аль Капоне и Чарлз Мэнсон, так что они привыкли к злодеям и мошенникам — мне там самое место.

За несколько дней до отъезда в клубе проходил «Вечер мистерий». Это была моя идея нового проведения вечера среды: единственного дня недели, в который мы раньше были закрыты. Теперь же почти две сотни девушек каждую неделю дрались за билеты, чтобы посмотреть шоу. Полностью подстроенное и, скорее, театральное, чем мистическое, — но девушкам нравилось.

Первым номером каждый вечер среды выступал Могучий Романо. Мне всегда казалось, что это имя больше подходит замороженному пудингу, чем предсказателю судьбы. Как бы то ни было, Могучий Романо собирал потусторонних духов и передавал сообщения с того света зрителям.

«Дейв говорит, что деньги спрятаны под полом» (видимо, при жизни Дейв был наркоторговцем). «Эдвард любит тебя и ждет» (несмотря на то, что умер от сердечного приступа во время совокупления с секретаршей).