– Не очень, сэр. Оно и правда, луна стояла совсем еще молодая, но небо было ясным и звезды прям так и сверкали. Это точно была коляска джентльмена – двуколка, запряженная парой темных лошадей, а правил хлыщ в таком модном плаще с кучей оборок.

Магистрат всмотрелся в бледные тоненькие черты.

– И?..

– И примечаю, что этот господин стаскивает с пола коляски что-то здоровое и тяжелое. Я за углом крайней хибары притаился, чтобы присмотреться, и подглядел, как он столкнул сверток вот сюда, в канаву. В тот день еще дождик шел, и было слышно, как плюхнула вода.

Взгляд Лавджоя вернулся к безмолвному, завернутому в холстину телу у их ног.

– И что же джентльмен делал дальше?

– Забрался обратно в свою коляску и укатил. На запад, сэр.

– А ты, Джейми, что делал?

Паренек отвел взгляд и принялся большим пальцем ноги ковырять землю.

– А ну, – прикрикнул констебль, – отвечай на вопрос господина магистрата!

– Я это…– при воспоминании о пережитом у мальчишки вытянулось лицо. – Я подождал, пока тот хлыщ подальше отъедет, а потом подошел и глянул, чего он в ров бросил.

– Так ты хочешь сказать, что знал об этом трупе с ночи прошлой субботы? И только сегодня сообщил констеблю?

Джейми, округлив глаза, попятился:

– Я думал, мертвяка непременно кто-то найдет. Особливо, когда начало пованивать. А он все лежит и лежит, вот я, в конце концов, и не выдержал. Рассказал отцу-настоятелю в церкви Святого Матфея, а тот велел мне пойти и сознаться.

– Точно помнишь, что это произошло с субботы на воскресенье? – нахмурился Лавджой.

– Да, сэр.

– А труп был свежий, когда ты видел его в первый раз?

– Свежее не бывает. Еще тепленький!

Магистрат насупился:

– Так в котором часу, говоришь, это случилось?

– В аккурат после трех, сэр. Помню, шел через луг, а ночной сторож как раз выкрикивал время.

Сэр Генри и констебль обменялись взглядами.

– И что же ты делал на улице в три часа ночи, а, парень? Ну-ка, признавайся!

Мальчишка отступил еще на шаг назад, бледное личико вдруг пунцово вспыхнуло.

– Давай-давай, – наседал О’Нил. – Отвечай господину магистрату.

Испуганно раздувший ноздри Джейми Дурбан крутнулся и помчался через луг, размахивая руками и вскидывая пятки, поблескивая против яркого солнца червонным золотом волос.

– Проклятье! – выбрался из канавы констебль. – Погнаться за ним, сэр?

Лавджой проводил взглядом улепетывавшего мальчишку.

– Пусть его бежит. Вам же известно, где живет этот пострел?

– Так точно. В третьем доме в Собачьем переулке, с вдовой матерью и тремя сестрами.

Снова зажав платком нос, сэр Генри присел у рва. Трава была вытоптана неоднократно прошедшими тяжелыми ботинками, вонючая вода взбаламучена. Любой след, различимый неделю назад, исчез от времени, дождя и человеческой небрежности.

– Окрестности обыскали? – поднял магистрат глаза на О’Нила.

– Обыскали. Ничего не нашли, – полицейский помолчал. – Так нам отправить тело в мертвецкую в Уоппинге, сэр?

Лавджой нахмурился. В Лондоне имелось несколько моргов для неопознанных или невостребованных покойников. Но в этих жалких, грязных заведениях по большей части не было достаточно места для надлежащего вскрытия.

Магистрат отрицательно покачал головой.

– Возьмите в морге носилки, но пускай труп отнесут к хирургу Полу Гибсону на Тауэр-Хилл. Может, доктор даст нам какую-то зацепку. И проверьте все закладные лавки и скупщиков краденого в округе, – выпрямился сэр Генри. – Поинтересуйтесь, не продавал ли юный Дурбан за последнюю неделю какие-либо мужские украшения или другие вещички.

– Думаете, мальчишка обчистил покойника?

– А как иначе он мог узнать, что тело было еще теплым?

– Дельная мысль, сэр. Хотя мне кажется… – констебль запнулся, переводя взгляд за плечо магистрата.

– Что такое? – обернувшись, Лавджой увидел высокого тощего служащего, поспешавшего через луг.

Поравнявшись с ними, посыльный с блестевшим от пота бледным лбом, прерывисто и шумно дыша, выпалил:

– Сэр Генри! Письмо из Форин-офис! Заместитель министра сэр Гайд Фоули желает вас видеть. Безотлагательно!

Следующую остановку Себастьян сделал в Мейфэре, в городском особняке вельможной особы, которую продолжал считать своей теткой, хотя на самом деле дама приходилась ему не более чем отдаленной родственницей.

Леди Генриетта, урожденная Сен-Сир, старшая сестра графа Гендона, пятьдесят лет прожила в браке с герцогом Клейборном. Овдовев более трех лет назад, герцогиня по-прежнему занимала огромную фамильную резиденцию на Парк-лейн. По праву особняк принадлежал старшему сыну, однако новоиспеченный герцог не решился тягаться со своей грозной матушкой. Поэтому отпрыск с возрастающим семейством занимал гораздо меньший дом на Хаф-Мун-стрит, а леди Генриетта обитала на привычном месте, оставаясь одной из признанных гранд-дам высшего света – и подробнейшим ходячим справочником по всему, что касалось сливок лондонского общества.

Девлин ожидал застать тетку еще в постели или попивающей шоколад в будуаре, поскольку дама славилась тем, что не покидала своих покоев раньше часу дня. Однако, к его удивлению, герцогиня не только была уже на ногах и одета, но и вкушала гренки с чаем в утренней гостиной, заодно просматривая «Морнинг пост».

– Святые небеса! – леди Генриетта выпрямилась так резко, что ее чай опасно всколыхнулся. – Себастьян, ты ли это?

– Что-то вы рано поднялись, тетушка, – заметил Девлин, наклонившись и запечатлев поцелуй на морщинистой щеке. – Только-только пробило двенадцать.

– Это все из-за Джорджины, старшенькой внучки. Бедняжка пошла в меня. Но я всегда говорила: некрасивость женщины – не оправдание ее немодности. Увы, никчемная глупышка, на которой женился Клейборн, себя не умеет принарядить, а уж барышню только со школьной скамьи и подавно. Мне ничего не остается, как самолично везти девочку по магазинам.

– А-а, понятно.

– А ты, несносный мальчишка, зачем явился? – подняв лорнет, уставилась на племянника герцогиня.

Себастьян рассмеялся:

– По двум причинам. Во-первых, хотелось бы услышать, что вы знаете о Гарете Россе.  

– О сэре Гарете? – у тетки сделался заинтригованный вид. – Что он натворил?

– Насколько мне известно, ничего, – подтянув стул, Девлин уселся рядом. – Расскажите о нем.

– Хм-м, да, в общем-то, нечего и рассказывать. По-моему, сейчас джентльмену немного за сорок. Типичный провинциальный дворянин. Женился на барышне из Норфолка – мисс Алисе Харт, если мне не изменяет память, – но супруга меньше чем через год умерла в родах вместе с ребеночком. Больше в брак Росс не вступал.

– Как я понял, сэр Гарет инвалид?

– Верно. Несколько лет назад в дорожном происшествии повредил позвоночник. Хоть и не прикован к постели, но особо не разъезжает, а еще, – тетка подалась вперед, понижая голос до театрального шепота, – говорят, отцом ему больше не стать.

– Выходит, ближайшим наследником являлся Александр, младший брат Гарета. А теперь?

– Какой-то дальний родственник. В семье было четыре или пять дочерей, но всего два сына.

Себастьян повернулся на стуле, чтобы можно было вытянуть ноги, по обыкновению скрестив их в щиколотках.

– А что вам известно об Александре?

– Очаровательный юноша. Какая трагедия – столь внезапная смерть! Бог мой, – округлила глаза герцогиня, – так ты поэтому расспрашиваешь про Россов?! Вот те на!

Себастьяну пришло на ум, что ему достаточно лишь поинтересоваться недавно умершим человеком, как собеседники тут же предполагают, что покойный был убит.

– И это все, что вы можете сказать о младшем Россе? «Очаровательный юноша»?

Генриетта нахмурилась:

– Ну что ж, недавно состоялась его помолвка с богатой наследницей, мисс Сабриной Кокс. 

– Кокс?

– Ага, только девочка не из стаффордширских Коксов. Ее отец – Питер Кокс, который занимал должность лорд-мэра, а потом до самой смерти был депутатом от Лондона.