Подняв глаза, она натолкнулась на ухмыляющийся прищур Салливана.

– Неужто жалеете ее?

– А вас это забавляет? – сухо спросила Геро.

– Ага, еще как. – Молодчик отхлебнул очередной глоток джина. – А откуда, по-вашему, мы узнали, где и когда вы окажетесь? Это она нам сказала, – кивнул бандит на причитавшую в объятиях хозяйки горничную. – Продала вас, вот оно как. За гинею. Только не сообразила, что и сама входит в эту цену.

Мари подняла голову, открывая залитое слезами, сморщенное личико.

– Я сделала, что вы хотели! – прорыдала она, умоляюще взирая на похитителей. – Почему вы меня не отпустите? Вы же получили ее!

Но Салливан только захохотал и отвернулся.

Геро смотрела, как он встал в открытых дверях, выглядывая на залитое солнцем подворье, а затем перевела глаза обратно на служанку.

– Почему, Мари? – негромко спросила она. – Почему вы так поступили?

Горничная с лицом, застывшим от чувства, чрезвычайно похожего на ненависть, фыркнула:

– По-вашему, я должна была довольствоваться платьями с барского плеча и парой дешевых побрякушек? Думали, раз платите мне жалованье, то и верность мою купили?

– Как ни странно, да. – Баронская дочь всегда щедро вознаграждала слуг – как из философских, так и практических соображений.

Мари презрительно скривилась:

– Ну и дура.

– Безусловно. – Геро так и подмывало добавить: «С другой стороны, учитывая обстоятельства, такое определение вполне применимо к тебе самой», но она оставила замечание при себе.

Служанка снова начала всхлипывать. И хотя было понятно, что эти слезы вызваны не только страхом и жалостью к себе, но и ненавистью к хозяйке, мисс Джарвис продолжала обнимать горничную и всячески старалась ее утешить.

Время шло, тени на дворе удлинялись, а Геро задавалась вопросом: если предательница попросит прощения, достанет ли у нее великодушия даровать его?

Но та так и не попросила.

* * * * *

 Бандиты убили Мари, как только сумерки начали накрывать двор.

Что мисс Джарвис ни делала, ей не удавалось унять безумолчные стенания горничной. В конце концов Салливан вытащил из сапога ужасного вида кривой нож и, подскочив, ухватил служанку за волосы. Геро увидела, как откинулась голова Мари, и поспешно отвела взгляд, но не могла не слышать хриплое бульканье и стук упавшего на каменные плиты бездыханного тела.

– Я так понимаю, страховка вам больше не нужна? – она заставила себя посмотреть убийце в глаза.

Салливан вытер лезвие о платье мертвой горничной и сунул финку обратно в голенище.

Себастьян не был настроен миндальничать.

Дуло пистолета, приставленное к виску одного из дружков Тодда Салливана в таверне «Замок», позволило выяснить, что молодчик частенько пользуется ветхой лачугой на опушке Борхэмского леса возле деревни Элстри [50].

Виконт нанял в ближайшей частной конюшне лошадь, а Тому поручил отнести записку на Боу-стрит.

– А чего мне нельзя с вами-то? – вогнув голову, напряженным голосом спросил грум, подтягивавший седельную подпругу. – Это из-за того, что я наговорил про мисс Джарвис, да? Вы поэтому мне больше не доверяете…

Девлин положил руку мальчишке на плечо:

– Ты же знаешь, я обязан тебе жизнью. Возможно, сейчас я отправляюсь в ловушку. Нужен надежный человек, чтобы доставить это письмо. А теперь беги, – велел он и выехал из ворот конюшни, пришпоривая коня.

* * * * *

Для Геро темнота наступила слишком быстро.  

Хибару освещала единственная сальная свеча, поставленная на краю дощатой столешницы, да еще мягкие отблески огня, зажженного в очаге возницей.

Старик уже давно погрузился в хмельное забытье в закутке у камелька, но двое других похитителей продолжали пьянствовать. Развалившись у грубо сколоченного ободранного стола, на котором валялись разбросанные остатки ужина, они вели бессвязные разговоры о лошадях, петушиных боях и каком-то подельнике по имени Джед, недавно «славно окончившем свои деньки» в петле палача. И все это время Геро, безостановочно мерявшая шагами ограниченное пространство домика, ощущала на себе темный взгляд Салливана, который ей все больше не нравился.

В какой-то момент она услышала, как молодчик в рыжеватом сюртуке, наклонившись к приятелю, шепнул:

– Тебе, парень, надо попридержать свою ширинку застегнутой еще чуток. Покамест  не узнаем, что в дамочке больше нет надобности.

Мужчины загоготали, а Геро ощутила, как ее снова захлестывает волна леденящего ужаса, а затем жгучей ярости, оставившая по себе твердую решимость.

– Эй, – окликнул пленницу Салливан. – Как насчет перестать вытаптывать пол и сделать что-нибудь полезное – скажем, заварить нам чаю?

Она молча приготовила треснутый заварочный чайник из коричневой глины и водрузила его на стол между бандитами. Мясницкий нож, которым те резали хлеб и колбасу, по-прежнему лежал на видном месте. Геро заметила, что из кармана сюртука, висевшего на крючке у двери, торчит рукоятка пистолета Салливана, но старалась не коситься в сторону оружия, пока присматривала за поставленной на огонь закопченной кастрюлей.

Прислушиваясь к негромкому храпению старого кучера, она дождалась, пока вода забурлит белым ключом, прихватила ручку какой-то тряпкой и понесла тяжелую посудину к столу.

– Кто бы мог подумать, – осклабился Салливан, – что дочурка такого знатного лорда знает, как нагреть воду?

– Кто бы мог подумать, – согласилась мисс Джарвис и вывернула кипяток ему на колени.

Словно в тумане она ощутила, как горячие брызги сквозь тонкую ткань прогулочного платья обожгли ей кожу. Взревевший Салливан с перекошенным от боли и ярости лицом вскочил с места, прижимая руки к мокрому, ошпаренному паху. За спиной пленницы бандит в рыжеватом сюртуке начал выбираться из-за стола, но Геро уже поворачивалась в его сторону, крепко зажав ручку кастрюли. Вложив в удар всю свою силу, она с ожесточенным треском впечатала раскаленное днище в лицо молодчика. Тот рухнул.

– Ах, ты ж сучка, – взревел Салливан, устремляясь вперед.

Геро швырнула в нападавшего кастрюлю, схватила со стола нож и, взяв его двумя руками, рубнула по горлу похитителя, словно мечом.

Горячая, алая кровь потоками брызнула во все стороны. Какой-то жуткий миг Геро могла только стоять, по-прежнему с ножом в руке, и смотреть, как Салливан шатается, закатывая глаза.

– Что за хрень?!

Вскинувшись, мисс Джарвис заметила, что возле очага поднимается, отвесив от ужаса челюсть, кучер. Они встретились через комнату взглядами и тут же оба кинулись к пистолету.

Возница находился ближе и дотянулся до сюртука первым еще и потому, что Геро по дороге споткнулась о тело Салливана. Но полупьяный старик все еще пытался взвести курок, когда она изо всей силы вонзила лезвие ему в спину.

Кучер застонал и покачнулся, но не упал. Геро попыталась вытащить нож, чтобы ударить еще раз, но не смогла. Услышав позади себя шевеление, она оглянулась. Это налетчик в рыжеватом сюртуке неуверенно вставал на ноги. Его лицо там, где огрела кастрюля, было обожженным и почерневшим.

– Щас пожалеешь, что на свет родилась, – выплюнул он, бросаясь к пленнице.

Та дернула из слабеющего захвата возницы пистолет, толкнула старика в сторону и, лихорадочно взведя курок, выстрелила.

* * * * *

Себастьян мчался галопом по заросшей просеке, когда услышал грохот выстрела. Внутри все сжалось от томительного страха. Виконт на миг осадил коня, затем выхватил собственный пистолет и пришпорил гнедого вперед.

С громким топотом он ворвался в залитый мягким лунным светом двор. Дверь покосившегося домика стояла приотворенная. Снаружи к стене прислонилась знакомая высокая фигура. Голова мисс Джарвис была запрокинута, глаза широко открыты, рука прижимала к заляпанным кровью юбкам прогулочного платья пистолет.