Джерт усмехнулась.

— Ей скоро тридцать лет, она была замужем, у нее есть ребенок. Анни достаточно взрослая и самостоятельная женщина, чтобы самой решать, с кем ей следует встречаться, а с кем — нет.

Тут она заметила, что Трэвис готов вот-вот взорваться, и поспешила привести главный аргумент.

— Неужели, по-твоему, она не заслуживает немного счастья? Что, у нее не может быть своей личной жизни? Или она должна только тобой и заниматься с утра до ночи?

Трэвис тяжело вздохнул, ему не нравилось то, что сказала Джерт, хотя в глубине души он понимал — она права. Только этой женщине невдомек, что Анни его дочь и он хочет защитить свое дитя от посягательств этого коварного человека.

— Я знаю, ты любишь ее, Трэвис, — продолжала Джерт. — Но она сама должна решать, что ей нужно для счастья. Она выбирает, даже если тебе это не нравится. В тебе сейчас взыграли отцовские чувства, но Анни — независимая и сильная женщина. Посмотри, как она ловко управляется со всем этим хозяйством. Так не суйся в ее личную жизнь. Анни умерла бы от стыда за тебя, узнай она, что ты торчишь тут под окнами и наблюдаешь за ней, как за нерадивой девицей.

Джерт принялась энергично водить утюгом по простыне. Трэвис уселся за стол, какое-то время понаблюдал за ней, затем, успокоившись, стал складывать отглаженные носовые платки.

— Вот дьявол! — неожиданно снова вскричал он. — И это моя дорогая девочка, моя Анни! Не могу представить ее рядом с этим пижоном! Он ей вовсе не пара, такой заносчивый и своенравный, ужас!

Джерт подбоченилась и сердито поглядела на Трэвиса.

— Не лезь не в свое дело! — заявила она. — А потом, кто бы говорил о заносчивости! Более своенравного мужика, чем ты, во всей округе не сыщешь!

В это время с улицы раздался звук захлопнувшейся дверцы автомобиля.

Трэвис привстал и глянул в окно.

— Он уезжает, — объявил он.

— Ну и хорошо. Они, наверное, целуются на прощание…

— Да тише ты! — прошипел Трэвис и направился к двери.

Коуди содержал ферму в отличном состоянии. Что ни говори — крепкое хозяйство. Это особенно впечатлило Зака после старенького дома Анни и полей, опустошенных пожаром. Посевы на угодьях Коуди вовсю зеленели, а солидный дом из красного кирпича горделиво возвышался над садовыми деревьями. Правда, этому основательному сооружению явно не хватало очарования типично техасского деревенского жилища, которое было присуще одноэтажному домику Анни. Во дворе Зак увидел почти новенький грузовик и небольшой, но мощный комбайн.

У Анни, кроме трактора, — ничего. Вот что значит хозяин-мужчина. Коуди оказался неплохим работягой, несмотря на свою экзотическую внешность индейского охотника. Зак попытался представить себе Коуди без его косички, без серьги в ухе, в дорогом элегантном костюме и модных туфлях. Ничего не вышло. Его характеру соответствовал именно тот облик, который он себе выбрал.

Зак громко постучал в дверь, надеясь застать Коуди дома.

— Входите, — услышал он в ответ его голос. — Но учтите, я ничего покупать не стану.

Значит, он не из тех, кто скупает что ни попадя у заезжих торговцев. Зак приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

— Коуди! — позвал он.

Тот как раз вышел из комнаты.

— Пижон, ты? — поразился он. — Какого черта ты тут делаешь?

Он был явно удивлен появлением Зака.

— Может, ты и мне собрался предложить продать ферму? — съязвил он.

Зак рассмеялся.

— Нет. Я больше не занимаюсь этими делами. Я заехал, чтобы повидать Мэри.

— Анни знает об этом? — поинтересовался Коуди.

— А откуда, по-твоему, у меня адрес?

— Ясно. Ну хорошо. Проходи.

Он жестом пригласил Зака в кухню и подвел к окну.

— Вон она, вполне довольная жизнью и увлеченная игрой, — кивнул он в окно.

Мэри сидела в песочнице под тенистым деревом. Большим ярким совком она набирала песок в пластмассовые ведерки и формочки. На другом краю песочницы сидела пожилая женщина в шляпе, миссис Аквилар, как догадался Зак.

— Мэри здесь хорошо, — заметил Зак, разглядев безмятежное выражение лица девочки: обычный шестилетний ребенок, который проводит время с бабушкой, играя в обычную детскую игру.

— Да, ей весело. Правда, потом по всему дому рассыпан песок. Мама захотела устроить для Мэри детскую площадку, ну я и установил эту штуку. Мэри лепит свои куличики, а потом у нее вся голова в песке и мама отмывает ее добрые полчаса. Но попробуй я убрать песочницу, они обе поднимут такой шум, что и вообразить невозможно.

Коуди ухмыльнулся и почесал затылок.

— Да черт с ним, с песком! Ребенок есть ребенок. А мама с таким удовольствием с ней играет, что и не разберешь — кто стар, кто млад.

— Да, видно, что ей нравится возиться с внучкой.

За ворчливыми интонациями Коуди угадывалась едва скрываемая гордость, с какой обычно отцы говорят о своих детях. Зак вдруг с удивлением подумал, что близкие родственные отношения между Анни и Коуди могли легко перерасти в нечто большее. Эта мысль, однако, не очень ему понравилась. Он почувствовал легкий укол ревности. Ему бы не хотелось, чтобы это произошло.

— Ты был у Анни, да? — спросил Коуди.

Зак выдержал его немного колючий проницательный взгляд.

— Да, был.

— Она, кажется, не хотела, чтобы ты появлялся.

— Я сказал ей, что приеду, — отрезал Зак. — Ну и приехал.

— Так почему же ты все-таки приехал? — настаивал Коуди.

— Потому что… — начал было Зак и осекся.

Ему не понравился этот вопрос. «Почему приехал?» Глупо спрашивать. Любой, у кого есть глаза, может видеть, что он чувствует по отношению к Анни. В глазах Коуди он увидел искреннюю тревогу за Анни и приказал себе успокоиться. Это лишь проявление чисто братской заботы со стороны Коуди, так что не стоит заводиться. Хотя чувство ревности не проходило. Но не будет же он сейчас выяснять отношения с деверем Анни!

— Я приехал, потому что привык сдерживать обещание, — ответил он.

Коуди, казалось, удовлетворился этим ответом.

— Значит, ты отправишься обратно к ней после того, как повидаешь Мэри? — спросил он.

— Нет. У меня были дела в городе. Я повидаю Мэри и вернусь в Остин.

— Понятно.

Коуди снова кивнул в сторону Мэри, старательно зарывающей в песок бабушкины ноги.

— Девочка привязалась к тебе. Если ты будешь наведываться вот так, время от времени, у нее могут возникнуть некоторые иллюзии в отношении тебя…

Зак вскинул брови. Тон Коуди был спокойный, но ему не понравилось его замечание.

— Черт возьми, ты это о чем?

— Скажи, ты собираешься то исчезать, то появляться в ее жизни? И в жизни Анни? Но Анни — взрослая женщина, она, может, и примет твои условия игры. В жизни же такой маленькой девочки, как Мэри, нужны постоянные действующие лица.

— Такие, как ты, — бросил Зак.

— Сбавь обороты, пижон. Никто тебя не собирается обставить. Я говорю только о Мэри. Ты должен меня понять, я слышал, у тебя с твоим отцом были напряженные отношения и это отравило тебе детство. Ребенок очень чувствителен к невзгодам, в которые его ввергают взрослые, подчас того не желая. Мэри за свои шесть лет пережила немало, это наложило определенный отпечаток на ее характер, и я не хочу, чтобы она страдала в дальнейшем. Конечно, не я, а Анни должна была бы поговорить с тобой об этом, но раз уж так случилось, ты уж, дружок, хорошо обдумай все, что я сказал.

— Коуди, что-то мне не нравится наш разговор.

Тот помолчал немного, закусив губу, потом подошел к Заку почти вплотную.

— Слушай, пижон, я, конечно, очень признателен тебе за то, что ты выволок меня из огня, и считаю тебя толковым парнем, но у тебя не всегда все получается так, как надо. А теперь скажи, эта белая коробка, которую ты водрузил на стол в передней, случайно не мне ли предназначается?

— Еще чего!

— Ну тогда, я думаю, это подарок для маленькой Мэри. И ей он наверняка безумно понравится, потому что его принес мистер Зак. Но вот в чем вопрос: Мэри в ее детских мечтах уже привиделся новый папа, а теперь, после твоего щедрого подарка и неожиданного визита, о чем она будет мечтать, как ты думаешь?