– Так вы пригласили меня сюда, чтобы соблазнить?

– Нет, я обещал, что не сделаю этого, – ответил Генри, опускаясь на постель и закладывая руки за голову. Диана растерянно улыбнулась, – Я пригласил вас, чтобы вы могли спросить меня о чем угодно. Все, что хотели узнать в день нашей первой встречи. Задавайте любые вопросы, и я клянусь ответить на них честно.

Генри подмигнул ей так, что у Дианы закружилась голова.

– Все, что угодно? – Она уселась рядом с ним.

– Все, что хотите, – Он дотянулся до сигареты на столике и закурил.

Диана взяла у Генри сигарету, затянулась и отдала обратно. Выдохнув и задержав ненадолго взгляд на потолке, она перевела глаза на него и произнесла:

– Хорошо, если действительно что угодно… тогда скажите, что вы обо мне думаете?

Генри издал смешок и прищурил глаза.

– Я считаю, что вы самая очаровательная и чудесная девушка из всех, кого я знаю. И постоянно хочу знать, о чем же вы думаете. Мне нравятся ваша необычная походка и манера затмевать собой всех и вся, где бы вы ни находились. И, говоря откровенно, мисс Диана, – он поцеловал ее руку, – вы самая живая из всех, кого я знаю.

Диана покусала губы, вновь зардевшись, и прошептала:

– Мне нравится эта игра.

– Я могу восхищаться вами всю ночь, но боюсь однообразия. Спросите что-нибудь другое.

– Вы и вправду разбили много сердец? – Диана чувствовала, как с плеча спадает сорочка, но даже не собиралась ее останавливать.

– Да, мне случалось разбивать сердца. Но не столько, сколько мне приписывают.

– Вы когда-нибудь любили?

– Да, – ответил Генри, печально вздохнув. – Однажды.

– Кем она была?

– Обещайте сохранить в тайне то, что я вам расскажу.

Диана вздохнула и прилегла рядом с Генри.

– Обещаю.

– Она была из старой благородной семьи, как и вы, и ее девичье имя Полетт Риггз, но когда я познакомился с ней, ее уже звали леди Дирфилд.

– Полетт Риггз! Но ей почти тридцать, – Диана не смогла сдержать удивленный возглас – И она замужем за лордом.

– Я знаю, – грустно засмеялся Генри. Одной рукой он скользил по бедру Дианы, приподнимая сорочку, – Но мне было восемнадцать, и в то время она была для меня единственной и неповторимой. Летом она отдыхала в Ньюпорте, из-за болезни отца, а лорд Дирфилд постоянно охотился, так что ей наверняка было одиноко.

– Как все закончилось?

– Плохо, – вздохнул Генри – В конце концов она от меня устала, а я продолжал писать письма и молить о встрече.

– Вы скучаете по ней? – Диане было немного страшновато. Она помнила эту леди, ее белоснежную кожу, алые губы и королевские манеры. Но все равно хотела знать все.

– Больше нет. Кажется, все это было давным-давно.

– А сколько раз вы были влюблены?

Генри вздохнул и, помолчав, ответил:

– Пять.

– И все они были замужем за английскими лордами?

– Нет! Все они были совершенно разными, но с каждой мне было хорошо в свое время.

– И кто же последняя возлюбленная Генри Шунмейкера? – Он медленно убрал руку с бедра Дианы и встретился с ней долгим молчаливым взглядом. – Вы сказали, я могу спрашивать что угодно! – воскликнула она, гадая, чье же имя ему настолько трудно произнести.

– Пенелопа Хейз, – выдавил он наконец.

– Не может быть… – Диана растерянно замолчала, не зная, как реагировать на столь неожиданное откровение. Должно быть, она в ярости от… – и она вновь запнулась, поняв, что пока не хочет говорить о свадьбе Элизабет. Генри поднял глаза к потолку и с отчаянием вздохнул. – Тогда неудивительно, что она так странно себя ведет в последнее время. И вы… вы с ней…

Генри вновь положил руку на бедро Дианы и сделал это уже гораздо более уверенно. Она лежала почти прижавшись к нему и чувствовала малейшее движение его тела.

– Она… в общем, она оказалась гораздо более злой, чем я думал.

– О… Теперь, думаю, я знаю о вас все.

– Но я не хочу больше оставаться таким. – Генри помедлил и расстегнул пуговицы рубашки. – Не хочу разбивать сердца. Благодаря вам я стал другим, Диана. Вы как-то сказали мне, что не позволите обращаться с собой как с игрушкой. Не думайте, что с вами я играю.

– Тогда зачем вы пригласили меня сюда? – Она приподнялась на локте и взглянула на него влажными блестящими глазами, – Чтобы все прояснить?

– Да. Для этого и… Женившись на вашей сестре, я не смогу больше… – Генри взглянул на ее тонкую талию.

– Вы вынуждены на ней жениться, так ведь?

– Да, вынужден. Это из-за…

– Я понимаю. – Диана подумала о причинах, заставивших сестру согласиться выйти замуж. Видимо, у них одинаковые стимулы для заключения этого брака. – И не хочу знать, почему.

Сердце ее тоскливо сжалось, но Диана все-таки решила сказать то, что, несомненно, мучило их обоих.

– Значит, мы вместе… Первый и последний раз.

Генри выразительно взглянул на нее и через несколько мгновений чуть заметно кивнул. Потом, нежно взяв лицо девушки в свои ладони, поцеловал ее с такой страстью, что Диана с трудом сдерживала стон.

– Если я пообещаю отпустить вас столь же чистой и невинной, останетесь ли вы со мной до утра?

Девушка кивнула и улыбнулась.

– Чудесно, потому что у меня тоже есть к вам пара вопросов.

И она осталась, купаясь в нежном и проницательном взгляде Генри, в его неизменном обаянии…

Прошлой ночью Элизабет приснилось, что она живет где-то далеко-далеко, вместе с Виллом, и их окружают маленькие домики среди бескрайних полей и высоких холмов, и о модных парижских портных никто слыхом не слыхивал. Потом ей приснилось, как она стоит в белом платье, а Пенелопа, жестоко смеясь, швыряет в нее отравленный рис… Но большую часть ночи она лежала не смыкая глаз, и мысли, одна печальнее другой, проносились в ее голове.

Элизабет с тоской подумала, что ее всегда учили приносить другим радость – прекрасными манерами, внешностью, поступками, – но теперь она могла быть лишь насквозь фальшивой и лживой. Угоди она матери – и ее выставят изменницей и потаскушкой. Угоди Пенелопе, показавшей себя донельзя двуличной, – и лишится всего, что имеет, – дома, семьи, богатства…

А угодив себе… нет, уже слишком поздно.

Вдоволь насмотревшись в потолок, Элизабет встала с кровати и надела белое кимоно. Весь день она провела в магазине на примерке, потому что нужно было успеть сшить свадебное платье, платье для второго дня и еще доделать кучу разных мелочей. Она стояла, не шевелясь, а вокруг все говорили о ней в третьем лице, словно Элизабет вообще находилась в другом месте. Но хуже всего было то, что она ощущала себя совершенно одинокой. В детстве ей нравилось представлять себя невестой: то в простом белом платье со скромным букетом в руках, то в роскошном сверкающем наряде, в усыпанной розами зале, но в любом случае любящей и счастливой. Но оказалось, что она осталась совсем одна. Вместо Вилла ее теперь возил мистер Фабер. Бывшая лучшая подруга и вовсе не собиралась приходить. А вот Диана могла бы помочь ей, но вместо этого предпочитала сидеть в своей комнате с книжкой в руках, демонстрируя полное безразличие к предсвадебным заботам сестры.

Девушка раздраженно ходила по комнате, злясь на Диану за ее эгоизм и безучастие. В конце концов она, Элизабет, пожертвовала ради семьи своим счастьем, переступила через себя, лишь бы сестра и мать могли вести достойную жизнь. А Диана в эти дни даже не удосужилась как-то поддержать ее – похоже, она вообще не выходила из своей комнаты. Элизабет быстрым шагом прошла по коридору, но, уже собравшись постучать к сестре, внезапно остановилась и задумалась. В конце концов, Диана не виновата, что так получилось. Что Элизабет полюбила не того человека – человека, с которым им не суждено быть вместе. Диана не виновата в финансовом крахе семьи. Почему же она, Элизабет, так злится на сестру? Девушка прикоснулась к двери, вздохнула, а затем тихонько постучала.