– Ой, – произнесла служанка ровным спокойным голосом, словно бы ничего не произошло.

И прежде чем она успела опомниться, Элизабет вскочила и выхватила у нее из рук чашку. Глаза девушки сверкали яростью.

– Я терпеть не могу твою небрежность, – произнесла она низким, полным ненависти голосом, с чувством проговаривая каждое слово. Никогда она еще не говорила таким тоном, – Убирайся прочь из моего дома!

– Это была случайность, – попыталась объяснить Лина ровным бесцветным тоном. Генри уставился в пол, а Эдит вперила изумленный взгляд на Элизабет, шокированная таким поворотом событий. В дверях появилась Клэр с глазами, полными ужаса. Но Элизабет в тот момент не заботили ничьи мысли и чувства.

– Нет, не случайность! Ты гадкая небрежная девчонка, и к тому же лгунья, и я не потерплю твоего присутствия в нашем доме. Клэр, прости, но чтобы через час духу ее здесь не было!

Лина столбом застыла посреди комнаты, с нескрываемой ненавистью уставившись на Элизабет.

– Это была случайность, – дрогнувшим голосом повторила она.

– Спасибо за пояснение, – процедила Элизабет ледяным голосом. Она чувствовала, как темные потоки расползались по светлой ткани юбки, но не смотрела вниз. – Ты все равно уволена! Мистер Шунмейкер, мне очень жаль, что мы стали свидетелем столь неприятного инцидента. Прошу нас, давайте забудем о нем. Если позволите, я пойду к себе, чтобы привести себя в порядок Элизабет подобрала юбку и направилась через комнату к главной лестнице. Она уже чувствовала подступавшие слезы, но держалась из последних сил. То, что Лина слышана весь этот разговор о свадьбе, наполняло ее яростью и стыдом. Она остановилась на пороге и повернулась к застывшим от изумления Генри, Лине, Клэр и Эдит.

– Генри, благодарю вас за визит, – промолвила она с достоинством, – Но боюсь, мне придется полежать некоторое время. Возможно, мисс Диана согласится развлечь мистepa Шунмейкера?

Лицо Генри, до этого выражавшее смущение и беспокойство, внезапно посветлело, и на щеках вспыхнул румянец.

– Да-да, конечно! Вам непременно нужно отдохнуть.

Элизабет уже вышла за дверь и тут вспомнила, что так и не ответила на предложение Генри. Она по-прежнему не чувствовала к нему даже симпатии, но раз уж им придется пожениться, лучше сделать это быстрее, чтобы все наконец успокоились. И чтобы все остались довольны – ну, кроме нее…

– Мистер Шунмейкер! Уверена, что свадьба в следующее воскресенье – прекрасная идея.

И, не дожидаясь его ответа, Элизабет быстрым шагом направилась к лестнице. Ну вот и отлично, говорила она себе. Пора уже положить конец всей этой агонии и примириться наконец-то с тем, что остаток жизни ей придется провести без Вилла.

Клэр в оцепенении наблюдала, как Лина взяла маленький чемодан, принадлежавший еще их матери, и бумажный пакет с приготовленными в спешке бутербродами. По щекам Клэр текли слезы, и она даже не пыталась их остановить. Стоя у ворот, Лина не могла заставить себя произнести ни слова. Она лишь кивнула сестре и, развернувшись, побрела прочь от дома – единственного, который она знала и который долгие годы считала родным.

Она с трудом разбирала дорогу. Только запахнула покрепче синюю куртку Вилла и шла, сама не зная куда. Она потеряла все, что у нее было, и не хотела даже думать о том, что ждет ее завтра. Шорох колес, цокот копыт и знакомый голос заставили ее очнуться.

– Эй, послушай!

Лина остановилась и медленно оглянулась, чтобы посмотреть, кто же обращается к ней на улице. После минутного замешательства та узнала роскошную подругу Элизабет, Пенелопу Хейз. И она, похоже, изъявила желание поговорить с Линой.

Красавица восседала в высоком двухместном экипаже с большими колесами и смотрела на служанку с явным любопытством.

– Ты в порядке?

– На самом деле нет, – всхлипнула Лина. На Пенелопе были длинная шерстяная юбка и приталенная курточка с широкими рукавами, на голове маленькая шляпка. Лина, опустив глаза, смущенно взглянула на свое нелепое черное платье, поношенные туфли и большую мужскую куртку. – День был отвратительным, честно сказать.

Пенелопа подперла подбородок кулачком, обтянутым в тонкую серую замшу, и из-под густых ресниц продолжала смотреть на Лину с высоты своего экипажа.

– Да? Мне очень жаль…

Лина чувствовала, что ее изучали, словно канарейку в клетке. Странно – ведь Пенелопа никогда раньше не то что в глаза ей не смотрела, а даже голову в ее сторону не поворачивала.

– Благодарю вас, мисс Хейз, – Лина взяла чемоданчик в другую руку и постаралась припомнить все слухи об отношениях Пенелопы и Генри, которые рассказывала ей сестра. Интересно, как эта высокомерная девица восприняла новость о помолвке Элизабет и Генри? Уж наверное, без особой радости… Сердце у Лины затрепыхало от радости, и понадобилось всего несколько мгновений, чтобы озвучить вопросы, возникшие в голове. – Это правда, что вы неравнодушны к Генри Шунмейкеру?

– Кто это сказал? – резко спросила Пенелопа. Казалось, ее шокировал такой вопрос от прислуги. Но Лина больше не была служанкой.

– Не помню. Кажется, я прочла это где-то, – ответила она, испуганно оборачиваясь назад, на дом номер семнадцать. Похоже, никто их не видел. – Простите, если я…

– Куда ты идешь? – перебила ее Пенелопа и беззаботно махнула рукой, словно прощая Лине ее грубость.

– Куда глаза глядят, – ответила девушка, убирая с лица выбившиеся пряди и решая, что нет смысла скрывать правду. – Дело в том, что меня уволили.

– Что ты говоришь! Это чудовищно! – воскликнула Пенелопа, изобразив ужас на лице. Лине показалось, что та изо всех сил старается проявить сочувствие – Что же ты теперь будешь делать?

Лина тем временем мучительно терялась в догадках, что же на самом деле связывало Пенелопу с мужчиной, который сидел сейчас в гостиной Холландов. Она пожала плечами.

– Не знаю…

– Почему бы тебе не забраться ко мне? – Пенелопа широко улыбнулась и подала знак кучеру. – Я направлялась к Холландам; ты ведь знаешь, мне предстоит быть подружкой невесты. Но если они такие гадкие, то вполне могут подождать. Мы подвезем тебя, куда захочешь.

Лина сделала вид, что серьезно раздумывает над этим предложением. Через несколько мгновений она кивнула головой, и кучер помог ей забраться в экипаж Девушка уселась на белое кожаное сиденье рядом с Пенелопой, и мисс Хейз велела ехать дальше.

– Меня зовут Лина, – представилась она, ставя между ними свой чемодан.

Они покатили мимо парка Грамерси, и Лина тоскливо вздохнула, остро ощутив боль потери.

– Я помню, – отозвалась Пенелопа.

Лина задумалась над этой очевидной ложью. По всем правилам, она сейчас должна была склонить голову, выражая благодарность. Но ее выгнали из старой жизни, и новая Лина еще не знала, по каким правилам она собирается жить.

– Почему вы так добры ко мне?

Пенелопа слабо улыбнулась и огляделась вокруг себя. Они как раз выехали из района между Шестой и Третьей авеню, ниже Пятьдесят девятой и выше Четырнадцатой улиц, где проживали «сливки общества», и попали в район рабочей бедноты, преждевременно состарившихся людей с многочисленными детьми. Грязные тенистые улицы были запружены транспортом. В таком месте Пенелопа не боялась показаться в компании уволенной служанки Холландов.

Оглядываясь по сторонам, Лина испытывала что-то близкое к отвращению. Она хотела хоть как-то дать Пенелопе понять, что этот мир не имеет с ней, Линой, ничего общего.