— Отличный фильмец, — согласился Коулмен. — У меня прямо башню снесло. Начал я со старого доброго английского виски, а потом перешел на винишко. Потом наглотался псих-то липких почек, ну, этих самых, с пушистыми оранжевыми волокнами, от них еще так пропирает, что того гляди лаза повылазят из орбит. От вина чуть не блеванул прямо на ковер. Пришлось бежать в сортир. Там я застрял между стенкой и очком. Потом проснулся, вылез из-за унитаза и сел рядом с тобой на диване. Успел как раз до титров. Короче, таких ильмов я еще не видел!

— Я присуждаю ему пять звездочек.

— Четыре с половиной, — поправил ею Коулмен. — Почти пять, но что там была за тема с этими гребаными санками?

— Следующая часть нашей передачи называется «Мистер Сибоди и машина времени». Семидесятые были сущим отстоем. Десять лет вылетело псу под хвост, причем практически во всем: в общественной жизни, в музыке, политике. Лишь Голливуд не подкачал. Подарил нам шедевры второго Золотого века кино: «Паттон», «Крестный отец», «Французский связной», «Кабаре», «Афера», «Рокки», «Энни Холл», «Американские граффити», «Экзорцист». У меня голова кругом идет, когда я начинаю об этом думать… Твои соображения?

— Целиком и полностью с тобой солидарен, — ответил Коулмен. — Семидесятые рулят! И все потому, что тогда не было такой вещи, как видеопрокат. Каждую субботу пипл отправлялся в кино, чтобы посмотреть фильмы с рок-концертами. «Дайте приют», «Пусть так будет», «Песня остается прежней», «Концерт для Бангладеш», «Последний вальс». В кинозале тогда не было ни одного трезвого, все до единого под балдой! Помните, как тогда можно было прикупить пакетик дури всего за двадцатку? Качество было послабей, но за такую-то цену, а? Очухавшись, мы смотрели, как Джаггер скачет по сцене в цилиндре дяди Сэма. Короче, золотое было времечко!

— Спасибо…

— Чуть не забыл про лазерное шоу «Пинк флойд» в планетарии…

— Это не фильм…

— Знаю, но мы все от него тащились.

— Подходит время представить вам специального гостя нашей передачи, — произнес Серж и поставил перед объективом камеры третий стул. — Сегодня вечером у нас действительно особый гость, звезда будущего фильма студии «Вистамакс» «Все, что блестит»… — Он встал, повернулся куда-то в сторону и приветственно захлопал в ладоши. — Элли Стрит! Прошу любить и жаловать!.. Элли, иди сюда, мы снимаем!.. — Серж перестал аплодировать. Коулмен подался вперед и посмотрел в сторону, чтобы разглядеть, из-за чего происходит задержка.

— Элли! Давай быстрее к нам! Не заставляй меня идти за тобой!.. Ну, хорошо, если ты не хочешь по-доброму… — Серж выхватил из кармана брюк огромный пистолет и отошел вправо от экрана. В следующую секунду в кадре появилась Элли с выкрученной за спину рукой.

— Пусти, подонок! Ты делаешь мне больно!

Серж толчком заставил ее опуститься на стул и сел рядом. Пистолет он спрятал в карман.

— Элли, ты прекрасно выглядишь. Что ты такое с собой делаешь? Я имею в виду, что ты делаешь помимо съемок в этом замечательном фильме?

Элли в знак протеста демонстративно сложила на груди руки.

Серж глубоко вздохнул.

— Видишься с кем-нибудь?

Актриса вытащила из кармана листок бумаги с логотипом отеля и развернула его прямо перед объективом: «ПОМОГИТЕ!».

— Отдай! — рявкнул Серж и вырвал у нее листок. — От тебя один дискомфорт! Так что нового в мире Элли Стрит?

Элли проигнорировала вопрос.

Серж нервно усмехнулся в камеру и похлопал по колену карточкой.

— Насколько я понимаю, в твоей жизни были волнующие моменты. Не желаешь поделиться воспоминаниями?

В ответ Элли наградила его презрительным взглядом:

— Ты что, идиот?

— Я просто следую вопросам, написанным на карточках, — пояснил Серж. — Тут что-то недавно говорили о похищении. Готов спорить, те, кто видит нас сейчас, охотно выслушали бы объяснения на сей счет.

— Да пошел ты! Иди в жопу вместе со своим дружком придурком!

Элли встала и вышла из кадра.

— Хепберн так бы никогда не поступила!

На самом краю экрана появилась женская рука и что-то плеснула Сержу в лицо. Тот улыбнулся в объектив. По его груди стекали капли воды.

— Представляешь? Это наша первая передача, и уже есть что показать крупным планом. — Серж вскочил со стула и скрылся из кадра. — Вернись!

— Убери от меня руки!

— Поверить не могу, что трахался с тобой! Ты даже не знаешь имя нынешнего вице-президента!

— Пусти меня!

— Это твой долг перед поклонниками!

Запись кончилась, и экран сделался черным.

Отель «Стэндард»

В номере 222 зазвонил телефон. Серж схватил трубку.

— …Привет, Тори! Никогда не угадаешь! Мы были… Ты уже видела? Разве не круто?.. Но… Я думал, тебе понравится… понятно… перестань кричать. Я не понимаю… мы вообще не выходили из нашего номера… Мы все снимали здесь, в здании… Но ты не говорила… Нет, ты ни слова не сказала… Что значит, зачем я это сделал?.. Послушай, если ты сама не умеешь точно выражать мысли, то не стоит обвинять и других… И не смей повышать на меня голос…

Коулмен открыл третью за утро банку пива и первым же глотком осушил ее наполовину. Ожидая отрыжки, он принялся читать написанное на банке, словно это была не пивная жестянка, а коробка с хлопьями.

Серж положил телефонную трубку.

— Серж, ты обычно читаешь, что пишут на банках с пивом?

— Я уже знаю сюжет.

— Тут пишут, что получали за качество золотые медали в Хельсинки, Мюнхене и Амстердаме. В последний раз это было в 1903 году, — хихикнул Коулмен.

— Что тут смешного?

— Представь, если бы они получали медали, скажем, за метание копья? Ну, ты понимаешь: «Оп! Извините!».

Серж ничего не ответил.

— В чем дело? — удивился Коулмен. — Что-то не вижу радости на твоем лице.

— Тори опять на меня взъелась.

Коулмен снова отхлебнул из банки.

— Что там случилось?

— В принципе она права. В конце концов, именно она подогнала нам работенку. — С этим словами он встал.

— Что ты собираешься делать?

— Нужно хорошо подумать над тем, как все исправить, — ответил Серж. — Что-то такое, что даст ей понять, как мы ее ценим.

— Что именно?

Серж хлопнул по верхней плоскости телевизора.

— Придумал! — Он схватил какой-то журнал и ножницы.

Коулмен заглянул приятелю через плечо.

— Что ты делаешь?

— Сейчас буду составлять записку с требованием выкупа.

— Но нам уже заплатили.

Щелк. Щелк. Щелк.

— Дело не в деньгах Нужно показать Тори, что мы ценим ее заботу.

Щелк. Щелк.

— Но разве она не талдычит нам постоянно, чтобы мы не привлекали к себе внимания?

— Точно, — согласился Серж. — Дело в правилах. Нужно найти причину, стоящую за ними. Тори хочет, чтобы мы ни во что не вмешивались. Она боится, что полиция заподозрит ее в связи с нами. Вот поэтому мы и обязаны что-то придумать. Наша записка отведет от нее подозрения. Что ты на это скажешь?

— Что ты очень предусмотрительный.

— То-то она удивится! — Щелк. Щелк. Щелк.

Коулмен снова уставился в телевизор. День понемногу угасал. Пощелкивая пультом, сообщник Сержа неожиданно наткнулся на местный телеканал.

— Серж, нас снова показывают!..

Серж продолжал вырезать буквы из лощеной журнальной страницы.

— Повтор?

— Нет, вторую часть.

— Я ведь говорил, что надо снимать целую серию передач.

Щелк. Щелк. Щелк.

— Серж, по-моему, это никакой не сериал. Ведущая только что сказала, что запись показывают для того, чтобы люди, которые нас опознают, могли позвонить в полицию.

Серж прекратил щелкать ножницами и удивленно воззрился на Коулмена.

— Зачем ты это делаешь?

— Что я делаю?

— Подрываешь мою репутацию.

— Да не подрываю я никакой репутации. Так сказали по ящику.

— Послушай, наша передача не про кого-то там конкретно. Мы с тобой никого не опускаем.