Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Стремясь походить на иностранца, я старался как можно чаще пользоваться одеждой и бриллиантами, купленными в иностранных магазинах. На улицу я выходил одетый обычно в изысканный костюм английского покроя, галстук скрепляла бриллиантовая брошь, на манжетах были бриллиантовые запонки, на руке — бриллиантовый перстень; в руках я держал трость, на мне были очки немецкой фирмы "Цейсс", и сам я благоухал разными кремами и одеколоном. Меня сопровождали две или три немецкие овчарки и странно одетые жена и наложница…

Такая жизнь вызывала немало толков со стороны Чэнь Бао-Шэня, Ху Сыюаня и других старых придворных.

Они никогда не возражали против того, что я тратил деньги на покупку вещей. Не возражали они и против моих встреч с иностранцами. Но стоило мне побывать в парикмахерской или иногда сходить в театр или кино в европейском костюме, как они начинали увещевать меня и обвинять в потере императорского достоинства.

Однажды я и Вань Жун были в театре "Каймин" и смотрели выступление знаменитого актера Мэй Ланьфана. Увидев нас в театре, Ху Сыюань решил, что я утратил свой авторитет, и на следующий день подал доклад об отставке. Я настойчиво просил его остаться, подарил ему две лисьи шкуры, выразил свою твердую решимость прислушаться к его замечаниям, и только тогда его печаль сменилась радостью. Он называл меня "гениальным правителем", который прислушивается к советам, и, к удовлетворению обеих сторон, все были счастливы. В год моего приезда в Тяньцзинь Вань Жун отмечала свое двадцатилетие. Мой тесть Жун Юань хотел пригласить иностранный оркестр, но один старый цинский ветеран, узнав об этом, начал возражать, поскольку, как он считал, "в иностранной музыке есть скорбные звуки", которые ни в коем случае нельзя слушать в день рождения императрицы. В итоге от оркестра отказались, а этот ветеран получил награду в двести юаней. Вероятно, именно с этого раза я стал награждать сановников, критиковавших меня.

С тех пор вплоть до моего заключения я ни разу не был в театре или в парикмахерской. Я послушался Ху Сыюаня, но не потому, что боялся его недовольства, — я действительно согласился с его доводами. Когда приехавший в Тяньцзинь шведский принц захотел встретиться со мной, я отказал ему, так как видел в газете фотографию, на которой он был изображен вместе с Мэй Ланьфаном; этим самым я осудил его.

Ху Сыюань и другие придворные ветераны из группы Чэнь Баошэня со временем почти потеряли всякую надежду на реставрацию и не решались предпринимать какие-либо рискованные действия. Этим они отличались от Чжэн Сяосюя и Ло Чжэньюя. Однако они больше, чем Чжэн Сяосюй и другие, придавали значение достоинству императора, и это тоже заставляло меня по-прежнему доверять им. Считая многие их идеи отсталыми, я, однако, всегда принимал те, которые выражали их преданность и верность. Поэтому, ведя необычный образ жизни на территории иностранной концессии, я никогда не забывал своего положения и помнил, что император должен сохранять свой высокий титул.

В 1927 году умер Кан Ювэй. Его последователь Сюй Лян просил меня пожаловать его учителю посмертный титул. Первоначально я так и хотел сделать. За год до своей смерти Кан Ювэй часто приходил ко мне. Он много ездил по стране в поисках сторонников реставрации и, в частности, велел своим ученикам вести широкую агитацию среди китайского населения за границей. Незадолго до своей смерти он призывал У Пэйфу и других влиятельных лиц осуществить реставрацию. За все это я собирался пожаловать ему посмертный титул. Однако Чэнь Баошэнь выступил против, и его поддержали Ху Сыюань и Чжэн Сяосюй. Они обвинили Кан Ювэя в отсутствии принципиальности, считая, что он был недостаточно предан Цинам. Чжэн Сяосюй считал также, что в свое время император Гуансюй пострадал по вине Кан Ювэя. Таким образом, получив урок, как нужно различать "верных от предателей", я отказал Сюй Ляну.

В 1931 году Вэнь Сю неожиданно потребовала развод и получила его. Старые цинские придворные не забыли мне напомнить издать высочайший указ, в соответствии с которым она из ранга наложницы понижалась до звания простого человека. Естественно, я так и сделал.

Развод с Вэнь Сю напомнил мне о наших ненормальных отношениях в семье. И дело здесь было не столько во взаимных чувствах, сколько в ужасной пустоте нашей жизни. Даже если бы у меня была одна жена, она бы не нашла в такой жизни удовлетворения, так как единственное, к чему я проявлял интерес, была реставрация, и только реставрация. Откровенно говоря, я не понимал, что такое любовь, и если в других семьях муж и жена были равны, то в моей жена и наложница являлись рабынями своего хозяина.

Привожу коротенькое сочинение, которое написала Вэнь Сю во дворце; в какой-то степени оно отражает ее настроения в то время:

"Все залито весенним светом, вокруг цветущий сад. Попала я случайно в этот сад, брожу, гуляю, и все здесь радует мой глаз, волнует грудь — ведь здесь так хорошо. Прислонилась к дереву я, чтобы немного отдохнуть, вдруг услыхала крик жалобный оленя, попавшего в неволю. Взглянула я туда: его уж смерть подстерегает, как жалок вид его! И я, как тот олень, попала в императорский дворец. Меня здесь окружили почестями и дарами, и жизни здесь моей ничто не угрожает. И это может счастьем называться. Но зверя дикого ты не приучишь к дому. Как и в саду олень уж не увидит больше волю, так узник не покинет свод темницы, пока не милует его указ великодушный".

Вэнь Сю с детства воспитывалась в духе старых феодальных традиций. Не достигнув четырнадцати лет, она начала жизнь дворцовой наложницы и глубоко осознавала свой долг служения господину и мужу. И то, что она решилась потребовать развод, говорило о ее большой смелости. Вэнь Сю преодолела множество трудностей и добилась своего. После развода на ее долю выпало немало невзгод. Поговаривали, что потребовать развод ее настроили члены семьи, стремясь получить солидную сумму на свое существование. В семье же Вэнь Сю морально угнетали еще больше. Говорят, что от 50 тысяч юаней, которые она получила, после уплаты за услуги юристов и посредников, а также после того, что взяли члены семьи, у нее мало что осталось. Однако моральный ущерб ей был нанесен большой. Ее старший брат в тяньцзиньской газете "Шан бао" опубликовал открытое письмо, в котором обвинял ее в неблагодарности цинскому дому. Он писал: "…Наша семья уже 200 лет пользуется щедрыми милостями императоров Цинской династии. Наши предки в течение четырех поколений были самыми высокопоставленными сановниками. Император никогда не обращался с тобой жестоко, но даже если бы это было так, ты должна была терпеливо сносить все, вплоть до смерти… Став супругой императора, ты одеваешься в парчу и шелка, питаешься изысканными кушаньями, окружена слугами и служанками, жалованье которым выплачивается из дворцовой кассы, оттуда же оплачиваются все твои покупки и траты; кроме того, ты ежемесячно получаешь 200 юаней на личные расходы.

Чего же тебе еще не хватает? Возможно, императрица несколько строга к тебе, но ты являешься младшей женой императора. Такова уж твоя судьба, и ты не должна роптать…"

Это письмо было встречено с похвалой цинскими ветеранами-сановниками. Подробных сведений о дальнейшей жизни Вэнь Сю я не имею, слышал только, что она работала учительницей в одной из начальных школ Тяньцзиня. Умерла она в 1950 году, так и не выйдя больше замуж.

С первого взгляда может показаться, что главная императрица выжила Вэнь Сю. Отчасти это так и было, но каково в это время было настроение главной императрицы Вэнь Жун, можно в какой-то степени понять по предсказанию, сделанному ей во время гадания:

"Я, божественный дух, говорю Вэнь Жун: пусть следует моим советам. Император всей душой привязан к Вэнь Жун, и в сердце у него нет других намерений. Вэнь Жун не должна сомневаться. Я, божественный дух, охраняю императора. У Вэнь Жун будет потомство, императора ждет большое будущее. Вэнь Жун, слушай мои слова — слова священного божества. Я забочусь о твоем здоровье, император не питает никаких чувств к Вэнь Сю. Ты можешь быть спокойна".

67
{"b":"153450","o":1}