— Входи.

Шамаш вошел в зал. Высокий, узколицый, узкоплечий, на диво энергичный. Наследник Килимона. В храме шутили, что Шамаш на этом не остановится, что он стремится стать богом, но Килимону даже нравилась такая целеустремленность. Шамаш чрезмерно склонен к возлияниям, его дыхание всегда отдает пивом. Кроме того, любит тратить золото храма на личные нужды. Зато он популярен, все время общается с людьми в городе. При нем и залы, и хранилища храма всегда будут наполнены, любил подчеркнуть Килимон.

— Мир тебе, — степенно произнес Килимон и вытянул вперед руку. Шамаш поцеловал ладонь с обеих сторон, его колючая борода царапнула кожу.

— Прошу прощения за беспокойство, господин.

— Ничего страшного. Не ты первый.

Шамаш удивился.

— Как? — не понял он.

— Вон, посмотри-ка. — Килимон указал на летучую мышь. — Раньше тебя влетела. — Он смотрел на мышь, надеясь, что она расправит крылья, но та, похоже, уже заснула. — Мы многим обязаны этим зверькам, без них бы нас комары совсем заели. Я даже думаю, не приручить ли одну. Гоняла бы мошкару в моей комнате.

— Прошу прощения, господин, но у меня к тебе дело важное и неотложное.

— Неужто ты еще нуждаешься в моих скромных советах?

— Господин, в мире происходят ужасные события. — Шамаш махнул рукой в сторону двери, как будто эти события происходили в храмовом саду. Жест этот всколыхнул рубаху Шамаша, и Килимон увидел на шее помощника огромный амулет. Золотое солнце, серебряный полумесяц и в центре такой большой изумруд, каких Килимон еще не видел.

Килимон замер. Шамаш всегда с готовностью тратил металл, но… Неслыханно! Откуда он взял такой камень? Если этакое происходит у него под носом, что же тогда творится в городе…

— Мне кажется, что сначала следует поинтересоваться, что происходит в самом храме, — сухо заметил верховный жрец.

Шамаш опустил руку, брелок нырнул под рубаху.

— Нифилимы оставили Иссохшие Холмы, они уже в Шинаре. Идут на Кан-Пурам. Захватили Акшур, население перебили и увели в рабство.

— Откуда такие сведения? Кто тебе сказал?

— Изин и Доран.

— А ты не задался вопросом, для какой надобности жрецы Каллы распускают такие слухи?

— К ним обратился человек по имени Андер, — продолжил Шамаш, не отвечая на вопрос верховного жреца. — Они привели его ко мне. Этот человек сбежал из Дагонора и Акшура. Я видел его, слышал его рассказ. Я верю ему.

— Нифилимы… — Килимон презрительно скривил губы. — Грязепоклонники. Слышал об их боге? — Верховный жрец презрительно фыркнул. — Они с трудом одолели кенанитов. Войско у них слабое и малочисленное.

— Они захватили дикарей и гонят их перед собой. Мудро было бы…

— Ты меня учишь мудрости? — Килимон вспыхнул от гнева. Хуже всего то, что Шамаш не понимает, сколь далеко отклонился он от тропы праведности. — За мудростью обращаются к богам, а не к златокузнецам.

Шамаш прижал руку к груди. Замечание Килимона его явно задело.

— Мудрый не отвлекается от темы спора.

Килимон скрипнул зубами, еле сдерживая поток брани.

— Изин и Доран ждут у храма. Андер с ними. Я пообещал представить их тебе, господин.

Шамаш поздравил себя с успехом. Мало кому удавалось заставить верховного жреца Молоха промолчать.

— Введи, — проронил сквозь зубы Килимон и опустился на свою табуретку. Гнев его не угас. Расточительство Шамаша не должно более оставаться без последствий. А его наглое поведение, вызов верховному жрецу… Его следует одернуть ради его собственной души и для блага храма.

Шамаш вышел и вскоре вернулся с тремя посетителями. Изин и Доран, войдя в помещение, поклонились.

— Благодарим тебя, господин, за разрешение войти в неурочный час, — степенно промолвил Доран. Давно не видел его Килимон, седины в бороде Дорана за это время заметно прибавилось.

— Просим прощения за визит без предупреждения, — добавил Изин.

Андер не кланялся и ничего не говорил. Он стоял позади жрецов в своей странной хламиде, из-под которой виднелось лицо, белее которого Килимон в жизни своей не видел.

— Оружие в молитвенном зале! — Килимон указал на кинжал Андера. — Ты, очевидно, неверный, но следует уважать чужие обычаи.

— Прошу прощения, если мой нож тебя обижает, но я не расстанусь с ним. Я поклялся, что не оставлю оружия, пока нифилимы не разбиты.

— И ты, разумеется, тот самый человек, которому суждено их победить.

— Я их жертва. Я был их рабом. Теперь я должен их уничтожить. Или погибнуть.

— Господин, — вмешался Шамаш. — Это Андер, человек, о котором я тебе говорил. Он сбежал из Дагонора и дрался под Акшуром. Он хочет рассказать тебе о Нифилим.

— Что ж, рассказывай свою историю, молодой человек.

Андер начал с самого детства в горах к северу от Акшура, с истории своего пленения. Подробно описал труп Дария. Рассказал о рудниках, о планах побега, об их осуществлении. Не упомянул, правда, о том, как использовал Кадима, чтобы замести следы. Изин попытался было придать повествованию другое направление, но Андер не обратил на него внимания. Он описал битву под Акшуром, смерть Сокола и разграбление города. Закончив, он скрестил руки на груди и замер.

Килимон сложил руки на коленях.

Верховный жрец ждал, что Доран или Изин дополнят рассказ своего спутника, но оба почему-то молчали.

— Это все? — спросил, наконец, Килимон голосом более резким, нежели сам желал.

— Нет, не все, — столь же резко ответил Андер. — Нифилимы наступают. Они стремятся захватить весь Шинар, убить или поработить каждого мужчину, женщину и ребенка. Если их не остановить здесь, в Кан-Пураме, так и произойдет.

— Господин, ситуация серьезная, — вступил Шамаш. — Город готовится к войне. Богачи забыли о вражде. Большинство других храмов уже призывают своих верующих. В северных полях проходят войсковые учения. Изин и Доран могут рассказать о приготовлениях…

— Нет, — перебил Килимон. — Я не желаю слушать о приготовлениях к войне. Не сейчас.

Шамаш открыл рот, готовясь возразить, но Килимон отмахнулся от него.

— Я хочу задать один вопрос. — Он помолчал, погруженный в размышления, и спросил, наконец, обращаясь к жрецам Каллы: — Почему вы уверены, что этот человек не лжет?

— Мы послали в разведку наших молодых служителей, — ответил Доран. — Нифилим наступают. Медленно, но неумолимо.

Килимон заметил, что лицо Андера еще больше побледнело. Этот странный человек, очевидно, впервые услышал, что его рассказ подвергли проверке.

— Сколько народу предоставил ваш храм? — последовал второй вопрос Килимона.

— Около двух тысяч, — ответил Изин.

— А всего, все храмы и секты?

— Не менее восьми тысяч.

— Восемь тысяч восемьсот, — уточнил Андер.

— То есть далеко не все возможные силы, — сделал вывод Килимон. Шамаш нахмурился. — А иные? Неверные?

— Есть и такие, — подтвердил Изин. — Богатые семьи обещали выставить рабов и слуг. Еще тысяча наберется.

— Конечно, все вооружены. Ножи, дубинки… Так?

— Хорошего оружия не хватает, — озабоченно заметил Доран. — Мало пик и копий, мечей, кинжалов.

— Это сила немалая. Нифилимам столько не набрать. Для защиты города вполне хватит. Да и не сунутся они сюда. Они же не сумасшедшие.

Андер встрепенулся.

— Они придут, мужчины и женщины, они придут и будут убивать так, как не убивал никто раньше. Убийство у них в крови, как у хищников. Отразить их смогут только все жители Кан-Пурама вместе. Иначе грифы и вороны разжиреют так, что не смогут летать.

— Прошу, господин, прислушайся. Вспомни о дикарях…

— Вера! — выкрикнул Килимон, вставая. — Ты ее растерял. Что с тобой?

— Я тверд в вере, — возразил побледневший Шамаш.

— Тогда прибегни к ней. Вспомни дары Молоха.

Шамаш опустил глаза.

— Сними сандалии, — приказал Килимон. — Покажи им.

Шамаш медленно исполнил приказ верховного жреца. Развязал шнуровку, скинул обувь. Поочередно поднял обе подошвы и продемонстрировал Изину, Дорану и Андеру.