— А что делают в МАУП? — спросила я.

Наверняка они не сидят сложа руки и стараются защитить себя и паранормальных.

— Насколько мне известно, только суетятся и бегают кругами, как курица, которой отрубили голову, — вздохнул Дэвид. — Они придумывают планы экстренного спасения, пытаются что-то предпринять, но они всегда были агрессорами, а не жертвой. Они просто не знают, каково это.

— Чем мы можем помочь? — спросил Ленд.

— Ты можешь отправиться в дом и заняться уроками.

Ленд явно собирался возразить, но Дэвид остановил его, подняв руку.

Все это тебя не касается. Сейчас же домой и за уроки. Я последовала за Лендом и уселась рядом с ним на диван. Ленд сердито уставился в учебник по математике. Я знала, что он расстроен, но сама была на стороне Дэвида. Если уж МАУП бессильно, то чем мы можем помочь?

От звуков голосов, доносившихся с кухни, мне было не по себе. Я не знала, что сказать Шарлотт, как извиниться перед ней за то, что с ней сделали. Ведь я была частью этого.

Примерно через час Шарлотт вышла из кухни вместе со Стэйси и Люком. В руках у них было несколько чемоданов. Стэйси напряженно улыбнулась мне и поспешно прошла мимо, но Шарлотт остановилась. Я неловко замерла, глядя в пол.

— Шарлотт, я… Я не знала… Мне так жаль.

Она положила руку мне на плечо, и я подняла глаза. Теплые карие глаза Шарлотт сияли, скрывая желтые волчьи.

— Не извиняйся, прошу тебя. Теперь мы обе свободны. Наслаждайся этим, — она наклонилась, чмокнула меня в щеку, улыбнулась на прощание и вышла. Первый раз в ее улыбке не было ни капли горечи.

Когда Ленд наконец захлопнул свои книги, я почувствовала облегчение: мне надоело сидеть и размышлять о друзьях, которых я потеряла, о несчастных оборотнях и новых нападениях огненной девицы. Я устала от чувства страха и вины.

— Хочешь, посмотрим кино или отдохнем?

Я с радостью согласилась, и мы начали перебирать каналы, споря о том, какой фильм лучше. Мы остановились на романтической комедии (я выиграла!), и Ленд пошел делать попкорн, а я уютно устроилась на диване. Когда Ленд вернулся, он сел совсем близко, так что мы почти прижались друг к другу.

Как только начался фильм, он взял меня за руку, и наши пальцы переплелись. Мое сердце забилось с такой отчаянной радостью, что я сразу поняла: на этот раз мы держимся за руки по-настоящему. И это было лучшее чувство на свете.

Я уже упоминала о коже Ленда? Она была невероятно мягкая и гладкая. И его ладонь была такой теплой, такой нежной. После Рета с его жутким огнем, пробиравшимся вверх по моей руке, это мягкое тепло успокаивало меня и заставляло сердце трепетать от счастья. В свете луны меня держал за руку лучший в мире парень, с которым я скоро отправлюсь на выпускной бал.

Ленд тихонько погладил мой большой палец.

— Ты не против? — шепотом спросил он.

Мне даже нравилось, что он так нервничал. Я придвинулась еще ближе, сжимая руку Ленда, и положила голову ему на плечо.

— Не против, — я улыбнулась так широко, что у меня свело скулы. — Даже за.

Ленд вздохнул с облегчением и прижался щекой к моей голове.

Когда фильм уже подходил к концу (не помню, какой именно фильм, но лучший в моей жизни, это точно), в комнату вошел отец Ленда. Я быстро подняла голову, но Ленд даже не шелохнулся.

Оценив происходящее, Дэвид улыбнулся.

— Я собираюсь в постель. Не засиживайтесь до утра, завтра в школу.

— Хорошо, папа. Спокойной ночи.

— Доброй ночи, — добавила я.

Все прошло хорошо. Я снова положила голову Ленду на плечо, мечтая, чтобы этот фильм длился вечно. Ленд, похоже, думал о том же, потому что, когда пошли титры, он спросил:

— Хочешь еще один?

— Да!

Я только об этом и мечтала.

Ленд выбрал другой фильм и, перетащив с противоположного конца дивана плед, набросил его нам на ноги. В последние недели все было так странно и страшно, что это маленькое проявление обычной, нормальной жизни вдруг показалось мне прекрасным.

Не успел фильм дойти до середины, как мои глаза начали слипаться. Когда я открыла их, освещение в комнате изменилось. Я не понимала, в чем дело, пока не сообразила, что яркий свет и тепло исходят вовсе не от телевизора. Я подняла голову. В кресле сидела Вивиан и смотрела на экран. Шар из золотистого огня соблазнительно поблескивал и переливался за ее спиной.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела я. Обернувшись к Ленду, я заметила, что он смотрит телевизор, как ни в чем не бывало. Я с гневом уставилась на Вивиан. — Ты не должна здесь находиться!

Вивиан закатила глаза и устроилась поудобнее, вытягивая ноги прямо на кофейный столик.

— Успокойся, меня здесь нет.

Я нахмурилась:

— Это всего лишь сон.

— Что?

— Это глупо. Ты не настоящая.

Вивиан приподняла брови.

— Я не настоящая? Ну вот, а я думала, мы нашли общий язык.

— Ты плод моего воображения. Это мой мозг пытается понять, что происходит.

— Ах, вот оно что. Ну, как скажешь. — Вивиан улыбнулась, в ее светлых глазах зажглась озорная искорка. — А что если я докажу тебе? У тебя все еще есть эта штучка из Агентства, вроде телефона?

— Не знаю.

Все это мне не нравилось.

— Найди ее и взгляни на сообщения.

Я почувствовала укол тревоги. Это просто смешно — всего лишь сон.

— Если бы ты была настоящей, я бы до смерти испугалась.

— Почему?

— Хм, может быть, потому что ты сумасшедшая и нападаешь на людей?

— Я не убиваю людей.

— Ты убила Лиш, и Жака, и тех вампиров!

— Да, но, насколько мне известно, это не люди.

— Неважно! И подвинь эту свою блестящую штуковину, мне на нее смотреть больно.

Правда была в том, что меня непреодолимо тянуло к шару. Если бы рука Ленда не держала меня так крепко, я бы давно подошла к нему.

Вивиан рассмеялась.

— Ты такая странная. Разве ты не достала еще немного?

— Нет! Мне этого не нужно.

Но мой взгляд, намертво приклеившийся к шару, выдавал, что я лгу.

— Но ты светишься ярче, чем раньше. Я решила, что ты как-нибудь справилась.

Я опустила глаза. Моя блузка исчезла, я сидела в одном белье. Было трудно не заметить, что мое сердце стало светиться сильнее.

— Это странно, — сказала я, имея в виду и свечение, и пропавшую блузку. Я взглянула на Ленда в панике — я была полуобнажена! — но он по-прежнему смотрел в телеэкран. Я повернулась к Вивиан. — Я ничего не делала. И Рет здесь не появлялся, я уверена.

Вивиан пожала плечами. Она не отрывала глаз от фильма.

— Ты не сможешь прожить так долго, ты же знаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что твой срок уже истек. Когда они сотворили тебя, они дали тебе совсем немного.

— Постой, сотворили меня? — Я уже слышала это от Рета. — Ты хочешь сказать, наши родители? Ты их знала?

— Ты все еще считаешь, что меня нет, но хочешь, чтобы я отвечала на твои вопросы? Ты же знаешь правду, так прими ее. Кстати, с чего ты взяла, что у нас были родители?

Я сдвинула брови, пытаясь справиться с паникой.

— Что за глупости, конечно были! Как бы иначе мы стали сестрами?

— Нас только двое, мы единственны в своем роде. Это делает нас родственницами, не так ли?

— Прекрасно, мисс Единственная, кто же мы такие?

— Мы Пустые. Тебе что, ничего не рассказали?

— Кто такие Пустые?! — я почти кричала. Вивиан все сильнее действовала мне на нервы, а соблазнительный огонь за ее спиной заставлял меня волноваться. Я хотела получить его.

— Такты и правда ничего не понимаешь… Постой, твои эльфы что, потеряли тебя в детстве? — Она увидела мой ошеломленный взгляд и расхохоталась. — Они потеряли тебя! О, это просто потрясающе. Обожаю эльфов, вот идиоты! Значит, Двор все это время настраивал меня против тебя, чтобы мы столкнулись в решающем поединке, а ты ничего не знаешь.

— Ты же говорила, что не имела дела с эльфами?