Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Новый император был христианином, но, похоже, умеренным, раз Юлиан оставил его в своем окружении. А один из первых законов в его правление, изданный еще в день выборов, позволял совершать языческие жертвоприношения и гадать по внутренностям животных. По предсказаниям жрецов выходило, что правитель потеряет все, если будет отсиживаться в укрепленном лагере, и выиграет, если двинется дальше. Так и сделали.

Но один из офицеров легиона Ювия, поссорившийся некогда еще с Варронианом, а затем и с Иовианом, и теперь опасавшийся мести нового цезаря, перебежал к персам. Именно он первым сообщил 2 царю Шапуру II о смерти Юлиана и выборе императором Иовиана, отзываясь о последнем весьма пренебрежительно. Разумеется, это известие очень укрепило боевой дух персов.

Начался поход на север вдоль Тигра. Легионеры храбро отражали атаки тяжелой персидской кавалерии и боевых слонов, хотя один их рев, вид и запах пугал римских коней; воинам императора удалось даже убить несколько этих гигантов. Но гибли и римские офицеры. К вечеру у дороги нашли труп Анатолия, начальника дворцовой стражи, который погиб накануне, командуя авангардом или разведкой. Зато удалось спасти несколько десятков офицеров и придворных, укрывшихся также днем ранее неподалеку в небольшом укреплении.

На следующий день разбили лагерь в долине, с трех сторон защищенной крутыми склонами, а для безопасности огородились еще и частоколом. А неприятель, стоя на вершинах холмов, забрасывал римлян снарядами и оскорблениями, обзывая их предателями и убийцами собственного цезаря. Удивительное дело: персы не приписывали себе славу уничтожения римского правителя. Может, и вправду Юлиан погиб от рук своих? В какой-то момент персидским всадникам удалось даже преодолеть укрепления у ворот лагеря и прорваться к шатру императора, но затем они были отброшены с большими потерями.

Позже — уже 1 июля — кочевники напали на обоз, но его спасла кавалерия. Римляне называли эти бедуинские племена сарацинами. А враждовали они с римлянами, поскольку Юлиан в свое время категорически отказался платить им дань, гордо заявив: «Цезарь воин владеет железом, а не золотом!»

Пришлось остановиться в местечке Харха, так как постоянные нападения персов тормозили продвижения колонны, а серьезного боя все не было. Солдаты настойчиво требовали переправиться на другой берег Тигра и двигаться по нему к римской границе. Эти требования оправдывались усиливающимся голодом, но Иовиан и командиры справедливо не соглашались, ссылаясь на бурную в это время года и полноводную реку. Наконец пришлось частично уступить и позволить нескольким сотням германцев и галлов, умевшим хорошо плавать, попробовать переправиться, что те ночью и сделали. Они вырезали персидские дозоры, спокойно спавшие на том берегу, а утром дали знать о своих успехах, размахивая руками и плащами.

Инженеры уверяли, что построят нечто вроде моста из шкур животных. Но тут подошел сам персидский царь с главными силами. Он тоже находился в тяжелом положении, так как его войска несли большие потери, страна была разорена, а в перспективе могла подтянуться резервная римская армия, стоявшая в Северной Месопотамии.

Прошло два дня, но римлянам не удалось построить мост, так как течение было слишком сильным. Оголодавшие солдаты впадали то в ярость, то в отчаяние. И тут явилось персидское посольство, которое возглавлял сам главнокомандующий Сурена. С римской стороны переговоры вели Секунд Салюций и комес Аринтей. Договаривались в течение четырех дней, а голод в римских войсках становился все сильнее. А ведь если бы цезарь не терял понапрасну времени — замечает Аммиан — и не останавливался, то армия достигла бы уже границ империи!

В конце концов заключили и торжественно подписали тридцатилетний мир, для Рима невыгодный и даже позорный. Пришлось отказаться от земель за Тигром, а собственно в Месопотамии — от Нисибиса и Сингары, крепостей, которые столько раз отважно защищали границу государства, а их жители обязаны были покинуть свои дома. «Следовало десять раз сразиться, нежели отдать хоть что-либо из этого!» — с болью восклицает Аммиан. Римляне также обещали, что не будут поддерживать царя Армении, своего союзника. Кроме того, обе стороны решили вместе охранять кавказские перевалы от нападений гуннов.

Иовиан принял все эти условия как из-за голода в своем войске, так и потому, что стремился как можно скорее оказаться в границах империи, где в любой момент мог появиться претендент на престол. Персы же утверждали, что такой мир свидетельствует о милосердии их царя, который исключительно из гуманитарных соображений позволил римлянам уйти восвояси.

Еще во время переговоров многие солдаты пытались на свой страх и риск переплыть реку, что всякий раз заканчивалось трагически: они или тонули, или бывали убиты, а в лучшем случае попадали в плен к персам или кочевникам.

Наконец протяжные звуки труб возвестили, что можно переправляться. Толпы ринулись к реке, каждый хотел быть первым. Тигр форсировали любым доступным способом: на кожаных мешках, держась за вьючных животных, на плотах и просто вплавь. У императора и его приближенных были в распоряжении те несколько небольших судов, которые оставили, сжигая весь флот под Ктесифоном. Именно они, беспрерывно курсируя туда и обратно, спасли на этой переправе, пожалуй, больше всего солдат.

Неутомимо маршируя, добрались до заброшенной Хатры, крепости, которую некогда напрасно пытался добыть император Траян, а позже Септимий Север. Далее простиралась безводная степь, в редких колодцах вода была соленой или вонючей, а росли там одни колючки. Поэтому водой наполнили все имеющиеся емкости, а верблюдов и других вьючных животных забили на мясо. Через эту пустыню двигались шесть дней, не находя местами даже травы.

Только в Уре обнаружили запасы продовольствия; их доставили со складов корпуса Прокопия и Себастьяна и уже оттуда отправили гонцов на Запад, чтобы возвестить о смерти Юлиана и провозглашении цезарем Иовиана. Последний распорядился вручить своему тестю, Луцилиану, указ о назначении его главнокомандующим пехотой и кавалерией и повеление поспешить в Медиолан, дабы упредить возможные беспорядки. Командовать же войсками в Галлии император назначил Малариха. Гонцы обязывались по пути сообщать, что персидский поход завершился успешно, а заодно выведывать настроения и взгляды наместников и командиров, и возвращаться как можно скорее. Но как посланцы цезаря ни торопились, проводя в дороге дни и ночи, все равно правда о том, что произошло на самом деле, их опережала.

Запасы кончились быстро, и армия опять голодала. Мешок муки стоил как минимум 10 золотых. На марше к Нисибису встретили Прокопия и Себастьяна с их штабами, оставленных Юлианом для обороны и военных действий на севере Месопотамии. Новый правитель принял их милостиво. Лагерь разбили под стенами Нисибиса, так как Иовиану стыдно было вступать в город, хотя жители настойчиво просили его об этом. Но ведь он отдал врагу эту крепость без боя.

И тут произошло политическое убийство. В сумерки неожиданно пропал тезка цезаря, Иовиан, начальник нотариев, то есть секретарей, прославившийся свое храбростью во время похода. Некие неизвестные увели его на пустырь и бросили в пересохший колодец, где он умер, заваленный камнями. Причина была всем известна и понятна; после гибели Юлиана некоторые указывали на него, как возможного преемника, а он сам уже после выбора нового императора держался вызывающе, постоянно устраивал какие-то секретные переговоры и приглашал к себе офицеров.

На следующий день персидский сановник вывесил на стенах замка герб своего царя. Горожане умоляли цезаря позволить им защищаться самим, но он отказал, объясняя, что не может нарушать слова. Тогда некоторые отважились ему напомнить, что Констанций II, хотя не раз терпел поражения в войнах с Персией — а бывало и так, что только с горсткой солдат блуждал по пустыне, — не отдал ни пяди имперских земель, а он уже в первые дни своего правления сдал важные города и крепости.

51
{"b":"153228","o":1}