Итак, она знала Гарри Стормгрина. В лицо, если не более того. Таков был мой единственный трофей за весь бесплодный день. Но к кому мне было обратиться, не имея никаких доказательств? Не в полицию, это уж точно, даже если бы я не отбросил такую мысль заранее. Знаете, офицер, я увидел у нее в глазах эти искорки, и сразу же, как по волшебству, все понял…

Я вновь развернул перед собой полицейский рисунок: таков был единственный доступный мне способ вступить в контакт с этим человеком, так сказать, лицом к лицу. Да, Гарри, ты имеешь полное право выглядеть таким мрачным. Сперва Тед и я, потом Люсинда. Еще одна потенциальная свидетельница — и одному Богу известно, что она может нарассказать.

Если бы я только мог ей довериться. Я даже захватил сюда с собой досье — то самое, которое показывал Теду. И может быть утром, за рисовой кашей и апельсиновым соком, мне стоит изложить ей всю историю. Последние загадочные поездки Элио, снятие денег со счета, сюрприз, поджидавший меня в швейцарском банке, — одним словом, все.

Я был в таком отчаянии, что всерьез взвешивал эту возможность. Но мне было не забыть о том, как стремительно выстроила Люсинда свою оборону, стоило мне предъявить ей один клочок бумаги. Сознательное двуличие, исповедуемое и оттачиваемое до блеска на протяжении… скольких? Сорока или более того лет? А что получим мы с Джилл в награду за то, что из нас выжмут все сведения, которыми мы располагаем?

Джилл. Я отпихнул от себя Гарри по одеялу, сел на постели, выпрямив спину, как в примерочной. На протяжении всей второй половины дня Джилл уходила от меня, сознательно избегала контакта, а во взгляде у нее можно было меж тем прочесть и кое-что иное. Да, Алан, со мной все в полном порядке, именно поэтому я и гляжу на тебя все время глазами больного спаниеля.

Я начал прикидывать, какие чувства могли ее охватить. Обиделась на меня? Но за что же? Рассердилась? Ни одна из возможных эмоций не подходила, кроме, разве что, своего рода ревности. Но не того малоприятного сорта, который я заподозрил, когда они у меня в больничной палате столкнулись с Лоррен. Нечто, относящееся к Люсинде и к Джилл, но слишком загадочное или, наоборот, слишком очевидное, чтобы я оказался в состоянии это понять.

Прошлепав в прилегающую ванную, я окатил лицо холодной водой, затем принялся бешено растираться, чтобы разогнать отвратительное послевкусие прошедшего вечера. В конце концов, бабуля Эшер всегда агитировала за растиранье. Но что это вдруг за шум?

Я выключил кран, вслушался. Топ-топ.

— Секундочку, — вполголоса бросил я, стараясь не разбудить никого из Сполдингов, а затем открыл дверь из ванной в комнату.

Джилл, в халате и в шлепанцах, стояла у меня в комнате. На губах у нее играла неуверенная улыбка, означающая: сама не знаю, где это я.

— Привет.

— Привет, — ответил я, беря ее за руку. — Что стряслось?

Ее взгляд, ускользая от моего, прогулялся по столу и по пустым стенам.

— А я думала, что это у меня в комнате привидения. Как ты можешь спать здесь?

— Сам не понимаю. — Я следил за ней взглядом: вот она нервными шагами подошла к дивану. — Можно совершить налет на кухню и поискать спиртное.

— Я уже не в том состоянии, чтобы пить, хочешь верь, хочешь нет. — Внезапно она повернулась лицом ко мне, встала, прямая как струна. — Алан, давай удерем отсюда. Даже одеваться не будем, только вещи возьмем.

— Прямо сейчас? Ты считаешь, о Сполдингах мало сплетничают и без нашего исчезновения?

— А мне наплевать! — Джилл с ужасом обвела взглядом каждый из четырех углов комнаты, словно стены вдруг начали или вот-вот начнут смыкаться вокруг нас. — И не спрашивай, серьезно ли я это говорю. Так серьезно, что сейчас орать начну.

Как тебе угодно, Джилл, как тебе угодно, — видишь, я уже оправил одеяло, можешь присаживаться.

— Объясни мне.

Она всхлипнула, откинула прядь волос со лба.

— Мне приснился Тед. Только это был не сон. Вернее, я не спала. Я увидела, как он переступил через порог вместе с Карри Сполдинг. Красная ковровая дорожка из ворот церкви вилась до самого горизонта. Но в самом конце она проваливалась в… не знаю толком, во что. Знаешь, эти старые карты, на которых отмечены зарытые клады. Знаешь, Алан? Тут дракон, тут пламя, тут горючий камень. Я принялась кричать: «Остановись! остановись!» Но он не слышал меня. Он дошел до самого края, рука в руке, с нею! С нею!

— Но погоди. У Теда столько здравого смысла.

— Правда? — Лицо Джилл еще более помрачнело. — Он упрям, как его отец. И мы ничего не можем поделать. Он уйдет, его засосет эта… чудовищная семейка. — Она еще раз в отчаянии огляделась по сторонам. — Люсинда права. Ему никогда от них не избавиться, И нам, может быть, тоже, только сейчас мне на это наплевать. Но Тед слишком молод, чтобы им можно было пожертвовать.

Я взял с дальнего конца стола ключи от нашей машины и звякнул ими под самым носом у Джилл.

— Тебе зря кажется, будто ты попала в ловушку.

— Но мы ведь здесь, не так ли? Или ты рассчитываешь одержать над ними победу?

— Но мы ведь сами решили сюда приехать, верно? И у нас есть на то причины.

— Ну да, конечно. Причина для дурачины. — Она истерически рассмеялась. — Что ж, мое любопытство вполне удовлетворено. Люсинда ответила всем моим ожиданиям. Да что там, она их превзошла.

— Джилл. — Мне самому было больно разговаривать. — Ты ведь просила меня помочь, не забывай.

Она пропустила эти слова мимо ушей. Ее волосы, падая на лицо с двух сторон, затемняли его.

— Не пытайся походить на него. Элио был таким любящим, нежным, заботливым, умным — и таким поганым обманщиком! Он приехал сюда, в этот дом, и смотрел здесь в оба глаза. И все это время врал мне. Ты не можешь заставить меня оплакивать его. Я от этого просто отказываюсь.

— Значит, ты что-то от меня скрываешь.

Джилл перевела дух, затем заговорила.

— Строго говоря, я не верю в то, что Люсинда такая злодейка. Но она не откровенна и, думаю, всегда была не откровенна. Ты видел, как она красовалась возле этой афиши? Должно быть, она считает, что раз сама постарела, то и у всех остальных чувства должны в такой же степени притупиться. Вот почему она решила, что я играю с ней по всем правилам.

— Я не…

— Да брось ты, Алан! Разуй глаза! Я представляла собой безупречную мишень. Она с такой легкостью одаривала меня улыбками, весьма многозначительными улыбками, затягивая меня в свой круг. «Ах, моя дорогая, если бы я только могла разделить с тобой твое горе». Поэтому первый ход решила сделать я. Еще в гараже. «Расскажите мне о вашей с Джулианом любви. Как женщина женщине. Давайте же, бедная вы моя. Мне и в самом деле хочется это узнать».

— Я при этом присутствовал.

— Нет. Тебя не было. — Джилл издевалась сейчас надо мной, хотя и без особенной злости. — Это было приватное сообщение, предназначенное мне одной. Ей хотелось убедиться в том, что я все правильно поняла насчет нее и Элио.

Я всмотрелся в лицо Джилл, и целый перечень уже готовых сорваться с уст вопросов так и умер невысказанным. Неужели это должно значить?.. Да. И не было ли и это всего лишь еще одним полусном? Нет, к несчастью. Все ответы были наготове; тем не менее, чисто ради проформы, я попробовал возразить.

— Но откуда тебе было…

— Знать? Не валяй дурака, Алан. Вспомни, о ком мы с тобой сейчас говорим. А у меня имелась в этом смысле более чем двадцатилетняя практика.

Ветер из пустыни обрушился на потолочные балки, стены жалобно заскрипели. Перед моим внутренним взором возникла немыслимая картина: плотское совокупление Люсинды и Элио, тогда как Джулиан и Гарри находятся… а где они, собственно говоря, при этом находятся?

— Джилл, она глубокая старуха и у нее богатая фантазия. Элио ни за что не приехал бы сюда…

Но у нее не было времени на то, чтобы выслушивать мой псевдоглубокомысленный вздор.

— Я увидела это. Ведь она сказала: «Вы же помните, как это у вас было с Элио. В постели». И так посмотрела на меня. Это означало, что она знала Элио от корки до корки. Как будто на протяжении всех этих лет у нее имелся тайный допуск к нему. А мне, именно мне, уготована была роль аутсайдера.