Вздохнув, Коринна вернулась к работе. Она старалась не замечать ломоту в бедрах. Ломота представляла собой всего лишь испытание, ниспосланное Господом, всего лишь напоминание о том, что стихии сперва выйдут из-под ее контроля, а потом и окончательно возьмут верх над ней. Средних лет женщина. Не такое уж и страшное словосочетание, когда достигнешь соответствующего возраста. Она бы и вовсе не обращала на это внимания — со всеми своими лекарствами и примочками, сменяющими друг друга с кажущейся неторопливостью. Адель — вот из-за кого она стала чувствовать себя старой.

В это воскресенье она позвонила раньше обычного. Адель так и не научилась не прятаться, как в те годы, когда они все были маленькими и жили вместе, — еще тогда, до налета. Позже шепотки, смешки и торжественные клятвы никому ничего не рассказывать стали уделом длительных телефонных бесед. А знаешь, за чем я застукала Джона? Или: почему я не похожа на Карри, почему мальчики не обращают на меня внимания?

Даже сейчас вселенная Адели по-прежнему оставалась замкнутой на младшую сестру. И разговаривать ей хотелось только о «малютке Бредли», младшем сыне Теда и Карри, и о хлопотах, связанных с днем его рождения.

— Мистер Эшер тоже прилетел, вместе с матерью Теда. — Адель многозначительно понизила голос. — Знаешь, мне жаль, что они так и не поженились. Миссис Чезале сказала мне, что навсегда забыла и думать об этом. Но насчет мистера Эшера я бы ручаться не стала.

Коринна понимала, что раз уж речь зашла об этом, то Адели лучше не мешать выговориться.

— Мне все время кажется, что мы перед ним в долгу. А тебе? Тебе разве не хочется немного отдохнуть?

Сердце Коринны глухо заколотилось, щеки побагровели, и она бросила Адели что-то грубое, скомкав и прервав разговор. Затем надела пальто и пошла в сад поработать над материнскими шедеврами. Вечно Адель навязывает ей свои мысли! Как будто она сама немая! Как будто у нее не достанет слез, когда бремя окажется слишком невыносимым! Разве не с этого — еще в самом начале — и пошли все несчастья?

По прошествии стольких лет она прекрасно помнила содержание тогдашнего разговора.

— Ах, Адель, прости, что позвонила так поздно, но надо рассказать тебе об этом человеке, который у нас сегодня ужинал, о мистере Чезале. Ему было все известно о папиных машинах, и он сидел долго-долго, и мама отправила меня спать пораньше, чтобы они могли поговорить без посторонних. Но после того, как он уехал, я услышала, что и Джон куда-то ушел, а тут мама с папой затеяли страшную ссору. А я подслушивала под дверью. И он говорил ей чудовищные слова — и тут она как-то странно рассмеялась и заявила ему, что Джон — это вовсе не его сын. «Может, он сын Элио, — сказала она, — а может, и человека по имени…»

Карл. Тогда Коринна не могла быть уверена в этом на все сто процентов. Не могла быть уверена, пока он сам не появился в дверях, пожав руку Джону и поглядев на него с каким-то особенным значением. И мама выглядела такой взволнованной, раздосадованной и испуганной — и все это сразу, — примерно так же, как когда они поднимались на чердак и рассматривали ее старые афиши…

Нет, Коринне не хотелось получить ответ на все свои вопросы, и никогда не захочется. При одной мысли о лице отца в ту ночь ее начинала бить дрожь. Лучше уж заниматься хлопотами по саду. «Бог не любит наушников, — внушали ей всегда, — и считает сплетни грехом».

Но, возможно, она все же зря работает допоздна: едва наступают сумерки, как на нее вновь накатывают сомненья. И самые драгоценные материнские сокровища начинают выглядеть безжизненными и никому не нужными, и ничто, даже самое солнечное лето, уже не сумеет им помочь.

Коринна взяла перчатки и садовый инвентарь и занесла их в дом. Надо все-таки разобраться с Аделью. У этой девицы и впрямь есть умение читать ее мысли и угадывать затаенные желания, и она не стесняется излагать их вслух. Вдвоем им, возможно, удастся найти возможность потолковать с мистером Эшером. Бог наверняка одобрит такое или, по меньшей мере, посмотрит на все сквозь пальцы. Горстке оставшихся в живых надо обрести то, что мертвецы получили задаром. Немного покоя.

Итак, что же правда в «Седьмом лимузине», а что вымысел? Вопрос не простой: микстуру надо выпить, не раскладывая ее на составляющие части. Например, владычество Эриха Поммера на киностудии УФА, неудачная авантюра Геббельса со съемками «Кольберга» и любовь Гитлера к Гели Раубаль, — это все непреложные факты. И семейное ранчо Бауэров в Кит-Карсоне едва не попало в лапы Третьего рейха, хотя и при обстоятельствах, несколько отличающихся от изложенных… Но я должен воспользоваться прерогативой сочинителя не выдавать все свои тайны.

Что касается Этторе Бугатти, то и сам он, и машины, им созданные, обладали настолько выдающимися качествами, что никаких домыслов тут не потребовалось. По творческой необходимости мне пришлось осуществить небольшой сдвиг по времени: я перенес первые гонки Гран-при Монако на год. Истинные «бугаттисты», я верю, меня простят.

Сорок первая модель, принадлежащая Адольфу Гитлеру, — это, разумеется, фантазия. Но седьмой королевский лимузин едва не появился на свет. До завершения работ оставалось всего несколько недель. Начав работы в 1965 году, братья Шлюмпф, Ганс и Фриц, приступили к осуществлению того, что они назвали проектом № 411, — решив собрать двухместную гоночную машину, первоначально предназначавшуюся французскому текстильному магнату Арману Эдеру. Братья работали с чертежами, ходовой частью и запчастями, приобретенными на распродаже завода Бугатти, устроенной его наследниками. Так или иначе, и этой машине, подобно лимузину фюрера, не суждено было появиться на свет.

7 марта 1977 года группа протестующих из числа рабочих во главе с воинственно настроенными профсоюзными лидерами захватила коллекцию автомобилей, принадлежавшую братьям Шлюмпф, и объявила ее «Музеем трудящихся». На это рабочих подвигла невыплата жалованья. Братья предпочли остаться в Базеле, в Швейцарии, предоставив суду решать судьбу их имущества. В конце концов машины отошли правительству Франции — и Национальный музей автомобилестроения является сейчас третьим по популярности туристическим объектом страны.

После смерти Бима Харры в 1978 году его коллекция автомобилей в Рино перешла корпорации «Холидей-инн», которая начала распродавать автомобили, включая «Бугатти», поодиночке. 28 июня 1986 года на аукцион был выставлен один из двух имевшихся в коллекции королевских лимузинов — «Берлин-де-Вояж». На торгах победил мистер Джерри Мур из Хьюстона, выложивший за нее шесть с половиной миллионов долларов. Но поскольку он планировал торговаться до десяти миллионов, то результаты аукциона назвал удачной сделкой.

В августе 1985 года на тридцать пятом конкурсе элегантности в Пеббл-бич, штат Калифорния, все шесть королевских лимузинов стояли рядышком в первый и, скорее всего, в последний раз в истории.