Что ж, разные пути, разные судьбы. И разные поезда. Дьякон со вновь обращенной невестой устремился на запад («Вы ведь к нам непременно приедете?»), тогда как Якобу с его командой предстояло куда более короткое путешествие в верховья штата Нью-Йорк. Маленькая экспедиция с весьма скромной сметой. Кроме Оскара, в команде только Хунте и Тассе, лучшие луврские эксперты в области финикийского языка и египтологии. Анри Шаброль поднял ужасный скандал, прежде чем дал согласие на их поездку. Но Якобу были нужны люди, способные поглядеть свежим взглядом на американскую целину, осознавая одновременно, что именно связывает Новый свет со Старым.
Сперва они встали лагерем у горы Кумора. Даже Оскар чувствовал исходящую отсюда мощь. Конечно, теперь это было всего лишь безобидное пастбище, и Ангел Мороний больше не трубил в свою трубу, указуя путь к Золотым Листам. Но стояла здесь потрясающая тишина, как в Трое или Фермопилах. Нельзя было осквернять эту гору, ища в ее глубинах следы пребывания Сынов Моисеевых. Церковь такого не допустила бы, да, кроме того, истинные ключи были разбросаны по всей стране.
Двадцать одно захоронение на территории четырнадцати штатов. Якоб знал их расположение на карте страны с такой же точностью, как небесные созвездья, — они тянулись ломаной линией из Нью-Гэмпшира до Аризоны. Серьезные раскопки экспедиция начала на Горе Тайн, обследуя небольшие пещеры эпохи мегалита, затем вернулась в штат Нью-Йорк, в Нью-Салем, чтобы в благоговении полюбоваться девяностотонным долменом — самым большим из найденных во всей Северной Америке. Якоб пытался не выказать разочарования, обнаружив на камнях только огамские письмена — и ничего определенно семитического. Или хотя бы отдаленно похожего на семитическое. Больше повезло им в Род-Айленде, где Тассе самым категорическим образом установил, что в орнаменте корабельной резьбы в заливе у Горы Надежды содержатся буквенные вкрапления из пунического алфавита, как на некоторых страницах Ветхого завета.
Мамонтова пещера в Западной Виргинии, Календарное захоронение в Давенпорте, штат Айова, раскопки в Понтококе, штат Оклахома. Команда вела раскопки и фотосъемку весь день, а затевала обмен гипотезами в ночных поездах.
— Якоб, — Оскар передал другу фотографию, на которой Тассе был заснят возле девятифутового гранитного фаллоса. — Объясните ему, что если он обрезан, это вовсе не означает, будто он принадлежит еврею.
Но Якоб, казалось, полностью утратил чувство юмора, даже если таковое у него и наличествовало. Глупо, конечно, было нервничать, но они с каждым часом приближались к побережью Тихого океана, переезжая из Канзаса в восточное Колорадо, а ведь именно здесь ему и предстояло начать рассказывать свои сказки.
Разумеется, на протяжении всего этого времени он был вынужден скрывать истину. Уже когда объяснял Тассе и Хунте, что, если они ничего не имеют против, то, раз уж экспедиции придется вести раскопки в здешних местах, почему бы не заехать в городок Кит-Карсон. Когда рассказывал им о друге (строго говоря, о дальнем родственнике, еще из-за океана), который получил здесь в наследство ранчо, после чего Якоб, в свою очередь, пообещал ему приехать взглянуть на его новые владенья.
— Друг семьи, — выдохнул он в конце концов, пытаясь представить себе при этом лицо Анжелы, но одновременно с нею перед мысленным взором появился и Адольф…
Она позвонила ему вскоре после того, как услышала о предстоящей экспедиции, и уже зная, в какую именно часть Америки собирается отправиться Якоб. Сперва он даже не понял, почему Анжела вдруг завела разговор об отдаленном родственнике ее покойной мачехи, который вернулся в Фатерланд из Колорадо, умер на родине и оставил завещание в пользу единственного отпрыска покойной Клары Польцль.
— Адольф так обрадовался! Это же, в конце концов, почти девять тысяч акров. Он уже поговаривает о том, как купит ковбойские сапоги…
Какого размера, поинтересовался Якоб, и Анжела восприняла этот вопрос серьезно.
— Но это же не имеет значения. И потом, дорогой, если ты окажешь ему эту услугу, может быть, придет пора рассказать Адольфу и о нас…
О нас. Надежда на это чудо поддерживала его, даже когда поезд прибыл в городок размерами с лягушачий пруд. В Кит-Карсоне не оказалось городской управы. В Кит-Карсоне вообще не оказалось города. Поэтому Якоб отправился в полицейский участок.
И, конечно, у шерифа не оказалось соответствующих записей.
— Они в Чиеннвеллс, это столица графства. Но вы, должно быть, говорите о ранчо Бауэра. — Он искоса посмотрел на Якоба. — Мы о новом владельце кое-что слышали. Вы, часом, не мистер Мэй?
Хунте и Тассе следили за происходящим, ровным счетом ничего не понимая. Якоб посмотрел туда, где находилась крошечная зарешеченная камера, и мысленно помолился.
— Я представляю его интересы.
— Ну, думаю, никому не помешает, если вы там побываете. — Шериф брякнул ключами, но не от камеры, а от «форда». В котором, к несчастью, нашлось место для пятерых. — Так чем вы, собственно говоря, занимаетесь, мистер Роше?
Якоб вкратце изложил суть своих археологических изысканий.
— Вот как? А знаете, у нас есть захоронение Пауна. Это как раз по дороге. Если вам угодно…
Хунте и Тассе оказалось угодно, на этом настоял Якоб. Шериф, которого звали Томом Рэндаллом, высадил обоих французов; отъехал еще на четыре мили от города, и они прибыли на участок, обнесенный колючей проволокой, за деревянными воротами которого виднелось большое бетонное здание посреди пастбища; бурая, без травинки, земля, испещренная, куда ни кинешь взгляд, следами копыт, — таково было это пастбище.
— Сюда раньше забредал соседский скот. — Шериф, раскинув руки, показал истинные размеры ранчо. — Старина Бауэр перед отъездом снес большую часть загородок. Сказал, что с него хватит. Что американские коровы все равно не признают никакого порядка. — Он указал на хорошо защищенную входную дверь в дом, в которой, правда, отсутствовали несколько стеклянных панелей.
— Туда лучше не соваться. — Дружелюбная, но строго официальная улыбка. — Если, конечно, мистер Мэй не вручил вам ключа.
Якоб и Оскар подошли к дому, а шериф остался у ворот. Бункер нельзя было назвать иначе как именно бункером, призванным выдерживать суровые ветры прерий. За покрытыми пылью окнами, однако же, видны резные панели и колонны красного дерева, тоже нуждающиеся в том, чтобы с них стерли пыль. Обойдя здание по периметру, Якоб достал старую раздвижную «агфу» и сфотографировал его с четырех сторон. Он сделал также несколько снимков ландшафта — землю, небо, пару конюшен, пустой корраль и, чуть дальше, старый сарай, откуда даже на таком расстоянии доносилась чудовищная вонь.
Шерифу их не было видно из машины, поэтому они сунулись в глубь сложенного из бревен сарая. Там обнаружились большие котлы, под которыми прямо в земле вырыты глубокие и широкие ямы. Спустившись по здешней лестнице, полузатопленной навозом, они увидели заржавленную решетчатую жаровню. Якоб крикнул во тьму: «Алло!», не ожидая другого ответа, кроме гулкого эхо. Довольно обширное помещение, возможно, образованное с использованием природных пустот в известняке, идеальное для дренажа и, не исключено, наполненное чудовищными отходами бойни. Интересно, не решил ли Бауэр и впрямь воспользоваться преимуществами, предоставляемыми самой природой, поставив сарай прямо на… Но тут послышался запоздалый ответ на неосторожное приветствие Якоба: в глубине ямы проснулась гремучая змея.
Оскар взлетел по лестнице и запер дверь снаружи. Самое время возвращаться. Якоб окинул ранчо прощальным взглядом, и они заспешили к машине шерифа. Конечно, земля здесь пребывала в запустении, но ее можно было вернуть к жизни. Отличное место для того, чтобы удалиться на покой, Анжела займется домашним хозяйством… но к чему мечтать о таких глупостях? У «мистера Мэя» имелись другие планы.
— Якоб! — Оскар, стоя у главного входа, позировал возле огромного перекати-поля. — Сфотографируй меня!
Ему, конечно, было виднее. Якоб посмотрел в видоискатель, но не нажал на спуск.
