— Оправдаем, товарищ комиссар! — загудели голоса. — Гитлеровцы еще узнают силу ударов железняковцев!

Комиссар вынул папиросы, протянул пачку морякам. Всем не хватило, но одну оставили для хозяина. Петр Агафонович закурил, затянулся, потом сказал улыбаясь:

— А вечер-то у нас впереди какой! На станции интенданты готовят праздничный ужин. Девчата заждались, наверное.

Вот и Севастополь. Стоп, паровозы!

Поезд остановился, все выскочили на перрон. Обветренные, почерневшие от копоти, от порохового дыма — только глаза да зубы сверкают.

А на вокзале — шум, радостное оживление. Нас обнимают, поздравляют. Здесь и представители командования, и рабочие завода, и девушки — гости.

Разошлись по вагонам: надо привести себя в порядок. А тем временем в помещении железнодорожного ресторана шли последние приготовления к праздничному ужину. Когда мы вошли, интенданты и помогавшие им девушки — работницы завода — суетились, расставляя на столах тарелки, стаканы, раскладывая ножи и вилки. Лаврентий Фисун на эстраде наигрывал на баяне бравурные мелодии.

Когда все уселись, комиссар кивнул баянисту, и тот умолк. Интенданты разлили всем по сто граммов водки.

— Товарищи! — начал Петр Агафонович, и голос его как-то неестественно дрогнул. — Сегодня мы отмечаем годовщину Октябрьской революции в необычных условиях, в очень тяжелых условиях. Враг дошел до Севастополя. Он хотел взять его с марша, но ничего у него не вышло. Железная стойкость севастопольцев нарушила планы Гитлера, Здесь, под Севастополем, фашисты понесли огромные потери. Здесь враг, посягнувший на свободу и независимость нашей Родины, сломает себе шею…

Гром аплодисментов прервал речь комиссара. Когда аплодисменты затихли, он продолжал:

— Сегодня принял боевое крещение и наш бронепоезд. Моряки доказали, что они достойны называться севастопольцами, железняковцами. Впереди еще много трудных боев, но победа все равно будет нашей… За победу, товарищи!

После сытного флотского ужина празднество продолжалось. Лаврентий Фисун снова взял в руки баян и заиграл вальс. Раздвинув столики, моряки начали приглашать девушек на танец. И закружились под сводами вокзала пары, и забылось на какое-то время, что идет война, что завтра снова идти в бой.

Я пригласил Олю Нехлебову. Она доверчиво положила руку на мое плечо и, улыбаясь одними глазами, о чем-то задумалась. Может, вспомнила далекий уральский поселок, где жила ее мама, может, первый танец в рабочем клубе вспомнился, а может, замечталась о будущей встрече с любимым, с которым рассталась в первый день войны.

Танцевали в тот вечер долго. Польку, краковяк, флотское яблочко… И даже гопак украинский. Его лихо сплясали братья Лутченко и лейтенант Буценко. Под конец не выдержал и командир, капитан Саакян: — Давай, Фисун, лезгинку! — крикнул он.

Расходились по вагонам усталые, а на душе было легко и радостно. Верилось: с такими ребятами никакой враг не страшен. Ни при каких обстоятельствах не струсят они, не изменят долгу, не подведут.

В тот вечер мы еще не знали, что в стане фашистов уже распространяются панические слухи о неуловимом севастопольском бронепоезде. Сначала гитлеровцы считали, что по ним бьют какие-то новые батареи русских, а когда узнали, что это бронепоезд, то окрестили его «зеленым призраком».

Что ж, название меткое! Наш «Железняков» появляется неожиданно, наносит сокрушительный удар и так же внезапно исчезает.

Для врага это настоящий призрак! Призрак грядущего поражения гитлеровцев…

Обстановка на подступах к Севастополю несколько улучшилась. Враг остановлен. И все же фашисты продолжают штурмовать наши позиции. Идут затяжные тяжелые бои.

Командующий береговой обороной приказал нам поддерживать огнем части 8-й бригады морской пехоты. Для организации взаимодействия командир бронепоезда направил в бригаду наших представителей — Головина, Зорина и Майорова. Еще затемно командир железнодорожного взвода младший лейтенант Андреев произвел разведку пути. На линии все в порядке!

Вернулся капитан Головин. Все вопросы взаимодействия согласованы, Зорин и Майоров остались в бригаде: они будут корректировать огонь бронепоезда.

Рассчитаны исходные данные. В их подготовке участвует и сам командир. Артиллеристы предусмотрели ведение стрельбы с трех разных позиций. Учтены также маневры на случай отражения атак вражеской авиации и огня его артиллерии…

Все готово к походу. И снова каждого охватывает волнующее чувство предстоящего боя. Стоят на платформах в боевой готовности комендоры и пулеметчики. До свидания, родная Корабельная сторона! Жди нас с победой!

Прошли все тоннели, миновали полустанок Мекензиевы горы. Громыхая на стыках рельсов, бронированный состав мчится по Бельбекской долине. Впереди, на дистанции видимости, катит дрезина с разведчиками, проверяет путь.

Перед бронеплощадками идут две контрольные платформы, груженные балластом. При аварии пути или взрыве мины они первыми примут на себя удар. А тем временем паровозы успеют затормозить, и катастрофа будет предотвращена.

Сегодня командир решил вести огонь с позиции номер три — самой близкой к противнику. Здесь мы сможем эффективно использовать минометы. Их калибр крупнее, чем у наших орудий, и разрушений они причиняют больше. Но минометы уступают орудиям в дальности огня, поэтому применять их можно только с этой позиции. Она очень выгодна для стрельбы, но в то же время и самая уязвимая, открытая со всех сторон.

Вот и позиция. Маскируем бронепоезд под окружающую местность. По всей длине состава навешиваем на шестах маскировочные сети. Выемка недостаточно глубока, чтобы скрыть бронепоезд, вот и приходится сооружать эту огромную ширму.

Пока ждем сигнала морских пехотинцев, капитан Головин рассказывает нам о командире 8-й бригады Вильшанском. Лет десять назад Леонид Павлович служил на батарее Вильшанского. Это обаятельный человек, замечательный артиллерист, волевой и храбрый командир. Бригада полковника Вильшанского прибыла в Севастополь недавно, но уже успела отличиться в боях. Она остановила противника на участке от Дуванкоя до Аранчи. Своим правым флангом бригада перекрывает шоссейную дорогу Симферополь — Севастополь, проходящую по Бельбекской долине.

Часов около девяти поступила заявка от морских пехотинцев. Передал ее лейтенант Зорин.

Минометы открывают огонь. Пристрелку производит первая бронеплощадка, затем все минометы переходят на поражение.

После короткого огневого налета темп стрельбы заметно снижается: корректировщик то и дело меняет установки прицела.

— Гоним драпающих! — весело комментирует Леонид Дроздов. Его орудийный расчет пока бездействует, и комендор откровенно завидует минометчикам.

Лейтенант Зорин передает команду: «Отбой!» и сообщает о результатах огневого налета. Отличные результаты!

Дело было так. Две вражеские роты атаковали правый фланг 2-го батальона бригады. Лейтенант Зорин, находясь на высоте 165,4, вызвал огонь бронепоезда. И вовремя! Наши мины ложились в самой гуще наступающих. Вскоре атака была отбита. Лишь немногие сумели спастись бегством и укрыться в окопах.

Через несколько минут огня запросил лейтенант Виктор Майоров: он заметил движение противника западнее Дуванкоя. Едва мы произвели с десяток залпов, как почти одновременно поступили новые заявки от лейтенанта Зорина и старшего лейтенанта Карпенко: враг предпринял новые атаки сразу с двух направлений.

Командир бронепоезда решает бить по двум целям одновременно. В бой вступает артиллерия. Огнем орудий Саакян управляет сам, а капитан Головин командует минометами. Через двадцать минут противник был отброшен.

Но вражеским наблюдателям удалось засечь бронепоезд. Вокруг стали рваться снаряды крупного калибра. Командир, не прекращая огня по пехоте, приказал корректировщикам обнаружить обстреливающую нас батарею и сообщить ее координаты. Прошло несколько минут, и вот уже все наши пушки бьют по этой цели. Калибр наших орудий меньше вражеских, но у нас преимущество в скорострельности. Комендоры сбросили бушлаты. От мокрых тельняшек валит пар. Залпы грохочут без перерыва. Весь бронепоезд окутался дымом. Артиллерийская дуэль закончилась в нашу пользу: фашистская батарея умолкла и, видимо, навсегда.