— Я буду страдать?

— Нет, — ответил шаман, но отвел взгляд. — Магия — она как речь. Ты знаешь, что хочешь сказать, но когда начинаешь говорить, слова приходят не те. Его сознание, того, кто придет, должно раскрыться, его требуется поразить, чтобы он раскрылся. Тогда дух выйдет полностью. Может быть, его сознание раскроется и без тебя, а может быть, и нет.

— Что это за дух?

— Волк. Волк, который нас защитит.

В тот раз он больше ничего не сказал.

Прошел целый месяц под свинцовым небом, и на остров стали приплывать люди. Перед закатом, в жидком свете уходящего дня они привели Адислу к пещере Лиейболммаи на берегу. Пещера походила на гигантскую рану в теле скалы, высотой в три человеческих роста и шириной в три высоты. В пещере громоздились кучи камней, а сама она уходила куда-то в непроглядную тьму. Шаманы выстроились у входа и принялись вглядываться через прорези в своих звериных масках.

— Вниз, — велел Лиейболммаи Адисле.

На этот раз он говорил очень серьезно, без капли дружелюбия. Он надел маску волка, поэтому лица не было видно вовсе, но, несмотря на его алое одеяние, Адисла заметила, что он пугающе истощал. Говорил он совсем тихо, как человек, терзаемый лихорадкой, и, несмотря на прохладный день, по шее ноаиди катились капли пота.

— Зачем?

— Именно там собираются духи, — пояснил шаман. — Оттуда они выходят. Оттуда явится на землю и волк.

— Я не пойду.

Лиейболммаи слегка покачнулся, как будто своим отказом она причинила ему боль.

— Пока его нет, там ты будешь в большей безопасности.

— Я не пойду.

Он снял маску и посмотрел на Адислу умоляюще.

— Прошу тебя, — сказал он. — Будет легче, если ты согласишься.

Один из шаманов подошел, чтобы поддержать его. Лиейболммаи дрожал и стоял прямой как палка, силясь удержаться на ногах. Казалось, человек, который вознамерился пройти через такое испытание, неспособен даже на меньшее.

Адисла подумала о том, что сделала с матерью, о горе, которое со дня набега не отпускало ее ни на минуту, о том, что возможность вернуться к нормальной жизни кажется весьма сомнительной. И она пошла по уходящему вниз тоннелю вместе с толпой ноаиди. Самое удивительное, что Лиейболммаи отправился с ними.

В том месте, где проход сужался, а его потолок опускался настолько, что приходилось наклонять голову, протискиваясь вперед, в полу оказалась дыра. К стене пещеры был прислонен плоский камень — огромная плита. Снизу ее подпирали деревянные клинья. Адисла посмотрела на камень и содрогнулась. Они хотят ее запереть.

Лиейболммаи перехватил ее взгляд.

— Только из предосторожности, — пояснил он. — Если он человек, как мы предполагаем, в этом не будет нужды.

Адисла не поняла, что он имеет в виду, но решила, что лучше и не знать, поэтому ни о чем не спросила.

Один шаман показал ей, как обвязаться веревкой, чтобы спуститься в яму. Когда она спускалась, никто не посветил ей, в шахте царила тьма и ощущался запах сырых камней. Адисла спустилась примерно на пять человеческих ростов и оказалась на неровном каменистом полу. Лиейболммаи тоже спустился, обмякший, словно висельник. Он отвязал от пояса веревку и немного посидел, тяжело дыша. Потом легонько подтолкнул Адислу, ориентируя в темноте.

Она нащупала проход, придерживаясь одной рукой за потолок, а другой — за стену, и двинулась вперед, понимая, что лаз уводит их еще ниже. Кажется, они шли довольно долго. Затем Адисла ощутила, что проход расширился, и Лиейболммаи велел ей остановиться. Он высек из кремня искру, поджег трут, запалил маленькую масляную лампу. Волчья голова надвинулась на Адислу из тьмы, скаля зубы и сверкая злыми глазами. Она вскрикнула, но в тот же миг поняла, что голова высечена из камня, хотя и невероятно похожа на настоящую. В тусклом свете вокруг нее вырисовалась пещера, испещренная рунами, тоненький ручеек стекал по дальней стене, и вода собиралась в небольшую лужицу. Шаман сунул ей в руки кремень и трут, поставил рядом мешок и скинул с себя толстый плащ из оленьей шкуры.

— В нем ты не замерзнешь, — пояснил он.

— Что здесь будет? — спросила Адисла.

— Магия — она как речь, — повторил Лиейболммаи. — Посмотрим, что потребуется сказать.

— Но чего я жду?

— Ты сама поймешь в свое время.

— И сколько еще ждать? Сколько мне придется здесь сидеть?

— Мне кажется, недолго. Но трудно сказать наверняка. Мы вкладываем в обряд все наши силы. Иногда волка трудно отыскать. Может, уже сегодня. Может, еще много дней. Я не знаю.

Сверху в пещеру проникали звуки: гул бубнов и пение.

Лиейболммаи грустно улыбнулся Адисле. А затем он развернулся, и его поглотила темнота. Адисла услышала, как другие ноаиди поднимают его наверх, а в следующий миг зашуршала вторая веревка, которую тоже вытянули. Адисла осталась одна в темноте и сырости.

Фейлег проснулся. Вокруг него кричали вороны. Лихорадка отпустила его, рана заживала. Он сел и огляделся по сторонам. Несколько мгновений он не понимал, что видит перед собой. Там, где располагалось большое семейство, горел костер и сияли приветливые улыбки, теперь царила смерть.

Разумеется, ему и раньше приходилось находиться среди мертвецов, да он и сам убивал, но никогда он не видел такого кровавого месива. Тела были искалечены до неузнаваемости: мужчин было не отличить от женщин, детей — от животных. Сколько он здесь пролежал? Фейлег поглядел на мертвецов. Тела уже начали разлагаться.

От увиденного Фейлегу не сделалось дурно, его не стошнило, как стошнило бы любого, кто не прожил половину своей жизни волком, однако он содрогнулся. С тех пор, как он пустился на поиски девушки, человеческая сущность постепенно возвращалась к нему, страдания начали кое-что значить для него. Он подумал о годах жизни, отнятых у этих детей, о нежности и радости, которых им уже не познать. Он снова вспомнил о матери — разлука с семьей была для него равносильна ампутации.

Фейлег задумался, как быть дальше. Он понятия не имел, какие традиции у этих людей, какие погребальные обряды. Птицы уже слетелись, он знал, что и волки пожалуют, когда немного стемнеет и звери смогут слиться с сумерками. Лично он считал такое погребение вполне достойным, поэтому только положил обратно на пень каменную плиту, служившую алтарем, пристроил рядом бубен и ушел.

Идти по следу Вали оказалось легко. Земля была сырая, хотя и не мокрая, и следы молодого князя отчетливо виднелись, а кое-где на траве он оставил кровавые пятна.

Фейлег вспомнил о том, что видел на корабле: тогда, стоя среди покойников, князь, судя по всему, кормился. Волкодлак, сколько бы ни убивал руками или зубами, никогда не ел человечины. В том не было нужды зимой, когда ослабевшие животные становятся легкой добычей, и возможности летом, когда почти все путешествуют по воде. Кроме того, Квельд Ульф не велел ему есть людей. Оборотень знал, что людоедство грозит одними только болезнями и безумием.

Фейлег не сомневался, что это Вали убил охотников на оленей. Заклятие, под действием которого находился князь, уничтожало его душу. Но Фейлег понимал, что у него нет выбора, поэтому следовал за Вали. Вали ищет Адислу, а это означает, что Фейлег неразрывно с ним связан. Когда Фейлег вернет девушку, она выйдет за него замуж, и тогда он попросит освободить его от данного слова и убьет Вали.

Фейлег несколько дней шел по следу Вали на восток, полагаясь на свое чутье, следы и охотничьи инстинкты. Проходя через черные горы, он натолкнулся на одну пещеру. Судя по всему, Вали задержался здесь на несколько дней. Князь утратил свою обычную цивилизованность — прямо на входе в пещеру лежала куча человеческого дерьма. Фейлег заметил, что оно особенно липкое, похожее на глину, и от него разит кровью. Что лишь подтверждало его опасения.

Ночевать здесь Фейлег не захотел, поэтому двинулся по следу через перевал.

По мере продвижения на восток делалось все холоднее, а небо из голубого постепенно превращалось в серое. Обычные березы и сосны сменились кустарниками и стелящимися деревьями, низкорослая растительность тундры как будто съеживалась под порывами ветра. Стало все труднее находить укрытие. Фейлег ел то, что захватил на корабле, он не смог заставить себя взять что-нибудь из припасов охотников, хотя понимал, что им эти припасы уже ни к чему. Он пил из ручьев, прятался в пещерах и норах, если начинался дождь. Проходили недели, и по некоторым признакам он узнавал, что Вали движется уже не так быстро. Князь постоянно останавливался, иногда в пещерах, иногда на открытых местах, и теперь он оставлял иной запах. За запахами человеческого тела начали проступать совсем иные. Фейлег был знаком с ними лучше, чем с любыми другими запахами в мире. Так пахнет волк.