— К святилищу, пока не подошли их воины! — прокричал Аудун.

Варрин быстро прикончил ножом упавшего противника, а затем снес ему голову двумя ударами боевого топора. Насадил голову на копье и высоко поднял, предостерегая любого, кто захочет попытать счастья.

Северяне, не нарушая клина, двинулись вверх по холму. По дороге они разметали два сигнальных костра и закинули головни на ближайшие крыши. Но они крушили все на своем пути не просто так. Чем больше страха и паники они посеют, тем лучше. А лучше всего, если крестьяне побегут навстречу дружине своего конунга, мешая воинам броситься на пришельцев. Аудун знал, что главное — забрать ребенка до того, как им дадут достойный отпор. Воины запада — вовсе не то, что здешние крестьяне. Их обучают боевым искусствам едва ли не с рождения, и конунгу вовсе не хотелось меряться силами с такими людьми, чтобы обрести желаемое.

Викинги рвались к вершине холма. Время от времени крестьяне, вооруженные дубинами и копьями, принимались осыпать их насмешками и вызывать на бой, однако каждый раз удирали раньше, чем клин викингов успевал добраться до них.

— Господин, ты обещал нам смерть! — прокричал Эйвинд. — Но из-за этих трусов я еще не скоро сяду за пиршественный стол!

— Ты будешь пить с отцом и дедом раньше, чем минует эта ночь! — ответил ему Аудун.

Церковь — хотя северяне понятия не имели, что дом с крестом называется именно так, — оказалась таким же квадратным строением, как и остальные дома в деревне, только более прочным. Аудун дернул дверь. Она была крепко заперта. Он кивнул на крышу. Виги с Эгилом присели на корточки и переплели руки, образовав нечто вроде лестничной перекладины. Юный Эйвинд взбежал по их рукам, и два дюжих воина забросили его на крытую соломой крышу. Еще три прыжка, и юноша, держа наготове топор, уже стоял у отдушины, через которую выходил дым.

— Детей не убивай! — крикнул ему конунг.

Эйвинд исчез из виду, спрыгнув в отверстие в соломе. Еще миг, и дверь открылась, впуская внутрь остальных викингов.

Аудун озирался по сторонам: после ярко освещенной кострами деревни он почти ничего не различал в сумраке церкви. Он действительно ничего не видел, пока не вошел Варрин с горящей головней.

Церковь представляла собой просторный дом без окон, посреди которого располагался очаг, а позади него — алтарь. За алтарем съежились два жреца из вражеского племени, они пытались творить магию, проводя в воздухе линии ото лба к груди. Один жрец сжимал в руках священную книгу, инкрустированную драгоценными камнями.

— Найдите младенца, — велел Аудун. — Он должен быть где-то здесь, так сказано в пророчестве.

Варрин быстро осветил головней все углы, однако никого не нашел. Здесь были только перетрусившие жрецы, которые явно собирались погибнуть, словно дети, вместо того чтобы встретить врага так, как полагается мужчинам.

— Он должен быть где-то здесь, — повторил Аудун. — Подожгите дом, посмотрим, кто выскочит наружу. — Конунг надеялся обойтись без этого, просто потому, что на подобное дело уходит много времени.

Варрин подошел к тому месту, где соломенная крыша соединялась со стеной. Когда он поднял головню, откуда-то сверху раздалось хныканье младенца. Аудун посмотрел наверх. Под балкой висела корзина, привязанная веревкой к шесту.

— Опустите корзину, — приказал конунг.

Веревку развязали, и корзина опустилась на пол.

Аудун склонился над ней, надеясь разглядеть лицо ребенка, который прославит его род. Однако обнаружил он нечто неожиданное. В корзине, тесно прижавшись друг к другу, лежали два голых младенца мужского пола, оба с черными волосами, как и в его видении. Однако конунг видел тогда только одного ребенка и на подобное совершенно не рассчитывал. Мальчики явно близнецы: маленькие, худенькие, смуглые, совершенно одинаковые. Которого из них он должен забрать? Исполнится ли пророчество, если он возьмет обоих? Аудун был прежде всего вождем и знал, что любое решение лучше, чем никакое.

— Беру обоих, — сказал он.

Аудун убил жрецов и забрал их книгу. Поскольку времени выковыривать из переплета камни не оставалось, он просто сунул книгу под мышку левой руки. А затем его ждал еще один сюрприз. Подойдя поближе к алтарю, он увидел, что это простой стол, накрытый тканью. Аудун поднял покрывало. Ему показалось, что под столом есть кто-то живой, хотя он не разобрал в темноте.

— Варрин, — позвал конунг, жестом веля великану подойти.

Тот приблизился и протянул конунгу головню. Аудун заглянул под стол. От него отпрянула хрупкая женщина. В прежних походах конунг встречал представителей ее народа. Она из кельтов, которые обитают в самых дальних, окраинных землях запада. Женщина была на редкость хороша собой, белокожая и черноволосая. Конунг поднял ее на ноги. Хотя он пришел сюда не за рабами, за такую красотку можно взять неплохую цену, после того как он лично опробует товар. Однако когда женщина поднялась, сам конунг отшатнулся. Лишь левая половина ее лица была прекрасна. А на правой красовался чудовищный ожог, жуткий шрам ото лба до самого подбородка. Аудуна, прошедшего через бесчисленные сражения, ошеломил ее правый глаз. Выпученный до предела, с булавочной точкой зрачка, который стал заметен только в свете головни, с кроваво-красным белком, этот глаз как будто заглядывал внутрь него.

Конунг выпустил ее руку — женщина ничего не стоит. В следующий миг он заметил, как она встревожилась, увидев корзину с детьми. Она вскрикнула и кинулась к Варрину. Аудун в тот же миг понял — это ее дети.

— Хватай ее. — Аудун не стал ничего объяснять, приказы в бою не требуют пояснений.

Великан Варрин протянул левую руку, оторвал женщину от пола и прижал ее, извивающуюся, к своему боку.

До этого мига Аудун не задавался вопросом, как будет кормить двух новорожденных на обратном пути, который займет целых три недели. Он едва не засмеялся, поняв, что все его мечты чуть не пошли прахом из-за такой непредусмотрительности. Сама судьба послала ему эту женщину.

— Она с нами, — сказал Аудун, выходя на улицу.

Церковь уже горела, но он все равно закинул на крышу и свою головню.

Варрин взвалил корзину на плечо; дети пищали, их мать у него под мышкой продолжала отбиваться. Викинги начали спускаться с холма. Люди запада наконец-то сумели организовать оборону и нашли опытных лучников. Стрелы дождем падали на северян, одна даже чиркнула по шлему Келя, пока они спускались. Викинги быстро передвинули щиты на спину, отступая. Теперь самое трудное — добраться до драккара, поскольку придется выйти на открытое пространство. Но у Аудуна был план.

— Кель, Эйвинд, — сказал он, — задержите преследователей. Спрячьтесь здесь, а когда они пройдут мимо, нападете на них сзади. Первым делом избавьтесь от лучников.

Оба воина взялись за копья, убрав топоры. В следующий миг они исчезли в доме, устроив врагам засаду. Аудун заметил рядом с церковью какое-то движение. Всадник. Приближается дружина местного князя, опытные воины. Аудун слышал, как купцы называют этих воинов разными именами: гриди, таны или просто телохранители, как и особо приближенных дружинников князя. Аудун был человек трезвомыслящий и прекрасно понимал, что эти конники ничуть не уступают его викингам. Быстро собрать большой отряд они не смогут, однако, вглядевшись сквозь завесу дыма и пламя костров, конунг насчитал уже троих. Когда подъедут еще, они спешатся и пойдут в бой. Таких пугать бесполезно. Придется драться по-настоящему, причем спины здешней дружины будет прикрывать толпа крестьян. Мешкать нельзя.

— На корабль! На корабль!

Шесть викингов побежали через деревню. Четверых Аудун оставил в засаде в тени последних домов на самом берегу, двоим, до сих пор остававшимся на корабле, приказал защищать брешь в частоколе. На берег вышли только они с Варрином: великан нес корзину с младенцами, а конунг тащил женщину.

Эйвинд с Келем героически погибли на холме. Кель одним ударом раскроил лучнику череп боевым топором, а вторым выбил дух из тана, ударив по шлему. Его третий удар распорол грудь и плечо еще одному лучнику. Нанести четвертый удар он не успел — его взяли в тиски два копейщика, пронзив викингу голову и живот. Кель упал на землю, и один из крестьян отрезал ему голову боевым серпом. Эйвинд ударом своего топора всего лишь сломал лучнику руку. Но следующий удар оказался удачнее: он начисто снес челюсть одному копейщику и, завершая движение, покалечил руку еще одному. В следующий миг на него набросились сразу четыре тана с боевыми топорами. Эйвинд успел рубануть одного из воинов по плечу, однако это дорого ему обошлось. Топор на секунду застрял в ключице противника, и в этот миг один из западных воинов со всего маху полоснул Эйвинда по руке. Эйвинд увидел, как его правая кисть отделилась от предплечья. Он попытался выхватить нож уцелевшей рукой, однако его враг оказался на редкость проворным. Топор врезался викингу в висок, затем в шею, а третий раз — в бедро. Все удары были стремительными и звучными, как будто били в барабан. Эйвинд погиб, однако они с Келем сыграли свою роль, и теперь люди запада с опаской приближались к последним домам, пока не увидели двух воинов у частокола. Когда крестьяне обнаружили всего двух викингов, они воодушевились, предвкушая легкую победу, и уже не слушали приказов танов, которые велели стоять на месте и ждать подхода лучников. Деревенские жители с воплями понеслись на викингов, охранявших брешь в частоколе. Бестолково размахивая копьями и рубя воздух ножами, они нисколько не походили на сдержанных Арнгира и Виги — те всего лишь лениво подняли копья, но двое противников сразу же упали. Затем еще двое. Люди запада завывали, что-то выкрикивали, громыхали оружием, а викинги ограничивались скупыми движениями, и эти скупые движения влекли за собой тяжелые потери в стане врага.